Отличные ноги, чего нельзя сказать о лице. От шеи и выше Тед Барлоу не отличался красотой. Слишком большой нос, оттопыренные уши, сросшиеся на переносице брови. Зато взгляд добродушный и вокруг глаз лучики морщинок от смеха. Я определила, что ему лет тридцать пять, и, по-видимому, большую часть этого времени он провел не в офисе, если судить по его комплекции. Он неловко маячил в дверях, переминаясь с ноги на ногу, на губах застыла нервная улыбка, но голубые глаза были спокойны.

— Заходите, присаживайтесь, — пригласила я, вставая и указывая на два исключительно удобных стула из дерева и кожи, которые я купила для клиентов в момент обычно не свойственной мне доброты. Тед неуверенно шагнул в комнату и уставился на стулья, словно сомневаясь в их надежности. — Спасибо, Шелли, — многозначительно произнесла я, поскольку та продолжала болтаться около двери. Секретарша неохотно удалилась.

Тед опустился на стул и, явно удивленный его комфортностью, несколько расслабился. Они всегда срабатывают, эти стулья. На вид— ни к черту, на деле — как в раю. Я пододвинула к себе карточку на нового клиента и сказала:

— Мне будут нужны некоторые подробности, мистер Барлоу, чтобы решить, можем ли мы вам помочь. — Шелли он мог вскружить голову, но я и пальцем не пошевелю без веской причины. Я записала номера телефонов и адрес— промышленное предприятие в Стокпорте, — потом спросила, откуда он узнал про нас. Я молила Бога, чтобы Барлоу назвал «Желтые страницы», — тогда бы я со спокойной совестью его выставила, не обидев никого, кроме Шелли, но убийство компьютерного гангстера явно было моей единственной удачей в этот день.

— Марк Бакленд из «Безопасности— надежности» сказал, что вы все уладите, — сообщил Тед.

— Вы хорошо знакомы с Марком? — Я все еще, как идиотка, продолжала надеяться. Вдруг он знает Марка только потому, что «Безопасность— надежность» ставила в его офисе сигнализацию? Если так, то я еще могла его отшить, и это бы не отразилось на солидной скидке, которую Марк предоставляет нам на все электронные изделия своей фирмы.

На этот раз лицо Теда озарила широкая улыбка, придав ему того же типа мальчишеское обаяние, какого мне вполне хватает дома.

— Мы дружим уже много лет. Вместе учились в школе. По-прежнему играем в крикет. Отбиваем мяч в «Стокпорт Виадук», вы не поверите!

Я подавила вздох разочарования и приступила к делу:

— В чем именно состоит проблема?

— Все дело в банке. Утром я получил от них вот это, — ответил Тед и нерешительно извлек из кармана сложенный лист бумаги.

Я избавила его от страданий и взяла листок. Тед выглядел так, словно я сняла с его широких плеч тяжесть всего земного шара. Я развернула бумагу и кое-как пробилась сквозь ее косноязычное пустословие. В итоге я поняла, что из займа в 100 000 фунтов он не выплатил 74 587 34, а его задолженность равнялась 6 325 67 фунтам. «Ройал пеннайн бэнк» требовал срочно вернуть деньги, иначе они конфискуют его дом и предприятие. А дочерняя финансовая компания напишет ему отдельна, сообщая, что также больше не даст кредита. А я-то считала, будто послания моего банковского менеджера— самые мерзкие на свете. Мне стало понятно, почему вид у Теда такой удрученный.

— Ясно. Вы случайно не знаете, почему они на-писали это письмо? — поинтересовалась я.

На лице его отразилось замешательство.

— Ну, как только я его получил, тут же позвонил им. Мне ответили, что не будут обсуждать это по телефону и я должен прийти в банк. Тогда я сказал, что приеду сегодня утром. Понимаете, это было не местное отделение; все филиалы подчиняются главному банку в Стокпорте, поэтому я не знал того, кто подписал это письмо. — Он помедлил, словно чего-то ожидая.

Я кивнула и ободряюще улыбнулась. Кажется, это помогло, и Тед продолжил:

— Короче, я пришел в банк и встретился с клерком, который подписал письмо. Я спросил его, в чем дело, а он ответил, что если я проверю свою бухгалтерию, то пойму, что он не обязан мне этого объяснять. Смотрел на меня, как на пустое место. И еще сказал, что не уполномочен обсуждать причины, по которым банк принял это решение. Мне это, конечно, не понравилось, потому что я не пропустил ни единой выплаты по займу за все четыре месяца и за последние полгода снизил задолженность на четыре тысячи фунтов. Я сказал ему, что они ко мне несправедливы. А он просто пожал плечами и ответил, что очень сожалеет. — В голосе Теда зазвучал гнев. Я понимала почему.

— И что случилось потом? — подала я реплику.

— Ну, боюсь, я немного вышел из себя. Я сказал, что ни черта не сожалеет и что я это дело так не оставлю. А потом я ушел.

Я пыталась оставаться серьезной. Если в представлении Теда это называлось «немного выйти из себя», то ему действительно необходим кто-то вроде Шелли.

— Наверное, вы все-таки догадываетесь, что за этим стоит, мистер Барлоу? — попыталась разведать я.

Тед покачал головой, похоже, в полном недоумении:

— Понятия не имею. Я всегда платил банку вовремя. Этот заем я взял для расширения дела. Мы только что переехали в новый промышленный блок в Чидл-Хит, но я знал, что дела идут достаточно хорошо и я сумею вернуть деньги в срок.

— Может, у вас стало меньше заказов из-за общего экономического спада и банк просто принимает меры предосторожности? — позволила себе намекнуть я.

Тед покачал головой, рука его беспокойно потянулась к карману пиджака, и он с виноватым видом спросил:

— Не возражаете, если я закурю?

— Валяйте, курите, — отозвалась я, встала и принесла ему пепельницу. — Ну, так что насчет депрессии?

Он нервно постукал сигаретой по губам.

— Ну, честно говоря, мы ее и не почувствовали. Думаю, люди, которые хотели продать свои дома, теперь вроде как отказались от этой мысли и решили произвести кое-какие улучшения там, где живут сейчас. Например, переоборудовать чердаки в дополнительные спальни и тому подобное. А многие пристраивают оранжерею, чтобы сделать из нее еще одну гостиную, особенно если в семье дети-подростки. То есть если оранжерея из двойного стекла и в нее провести отопление, то зимой будет так же тепло, как в комнате. Так что сейчас у нас даже больше заказов, чем было в прошлом году в это время.

Шаг за шагом я вытянула из Теда, что он занимался пристройкой оранжерей к домам в районах, где было полно фирм по двойному остеклению. Ему оставалось всего лишь предложить несколько планировок стандартных размеров, таким образом сводя расходы к минимуму. Кроме того, он работал в относительно небольшом районе: в юго-западной части Манчестера и в Уоррингтоне— столице Северо-Запада с маленькими коттеджами. По словам Теда, два работающих на него менеджера получали достаточно заказов, чтобы обеспечить работой фабрику.

— И вы абсолютно уверены, что банк даже не намекнул вам, почему требует возврата займа? —продолжала я допрос, отказываясь верить в столь явную кровожадность этого учреждения. Тед неуверенно кивнул, потом добавил:

— Ну, клерк мне сказал что-то, чего я не понял.

— Вы можете вспомнить, как именно он выразился? — Я говорила таким тоном, каким обращаются к непонятливому ребенку.

Он нахмурился, изо всех сил напрягая свою память. Это выглядело так, словно слона заставили вязать крючком.

— Он сказал, что у них наблюдается необычный и недопустимо высокий уровень невыполнения обязательств по перезакладам, но что больше он ничего не намерен объяснять.

— По перезакладам?

— Люди, которые не могут продать дома, часто перезакладывают их, чтобы получить капитал. Они используют оранжереи как основание для перезаклада. Но я не понимаю, какое это имеет отношение ко мне, — жалобно произнес Тед.

Я тоже не была уверена, что понимаю. Но я знала человека, который поймет. История Теда Барлоу меня не взволновала, но я покончила с делом фармацевтической компании раньше, чем предполагала, и поэтому на этой неделе мне больше ничего не предстояло. Я решила, что не надорвусь, если день или два посвящу проблеме Теда. Я уже собралась попросить его дать Шелли список своих клиентов за последние несколько месяцев, когда Тед наконец действительно сумел привлечь мое внимание.