— И охота тебе была — начал Чижик.

— А ну её, пусть гадает, — рассмеялся Яшка. — Я ведь всё равно не верю ни в бога, ни в чёрта.

— И правильно делаешь, чернобровый, — быстро-быстро заговорила цыганка. — Не надо верить в бога. Да только от своей судьбы, милый, не уйдёшь И она, вглядываясь своими быстрыми бегающими глазами в его ладонь, посулила ему счастье, казённый дом, трефовую даму сердца и дальнюю дорогу. Старые, засаленные карты мелькали в её проворных руках.

Надя ещё, куда ни шло, могла с грехом пополам сойти за трефовую даму. Что касается дальней дороги, то и против этого Яшка не возражал; как-никак, а он шофёр и в любую минуту может очутиться за тридевять земель. Но казённый дом?

Откуда ему взяться?

И Яшка, смеясь, дал цыганке не три, а пять рублей. Пусть знает его доброту.

— Неужели ты веришь? — спросил Чижик. — Это предрассудок — Ладно, ты мне лекцию не читай, — ответил Яшка. — Я сам, если понадобится, могу вести антирелигиозную пропаганду. Поверил ли я? Нет Но надо же было дать ей честно заработать эту пятёрку. У неё дитё малое, она посинела от холода. Эх, ты Очень уж ты правильный человек, Чижик. Всегда знаешь, как надо поступить. А я вот не святой. И, признаться, святых не люблю. Ну, чего уставился? — спросил он сердито. — Иди в комитет. Доложи, что комсомольцу Буланчику гадала цыганка — И ты мог подумать, что я…

— Брось!.. — Яшка похлопал Чижика по плечу. — Шуток не понимаешь, что ли? Если бы я думал, что ты на такое способен, я бы тебя на пушечный выстрел к себе не подпускал — Он улыбнулся. — А цыганка, между прочим, своё дело здорово знает. Счастье, дальняя дорога, дом

Как это ни удивительно, но вскоре оказалось, что ворожея во многом была права.

Хотя, возможно, это было простым совпадением. Каждого когда-либо ждёт и счастье и дальняя дорога. Так что предсказать это совсем не трудно.

Но счастье улыбнулось Яшке. И довольно скоро. По слухам, месяца через полтора-два должны были сдать в эксплуатацию новый жилой дом, и директор Дынник, к которому Яшка довольно удачно подкатился, обещал ему предоставить в этом доме небольшую комнатёнку. Правда, для этого Яшке пришлось приврать, будто он собирается обзавестись семьёй.

— Пал Савельич, — сказал тогда Яшка директору, — вы бог любви.

— Я? — напряжённо улыбаясь, спросил Дынкик.

— Вот именно, — ответил Яшка. — Вы, Пал Савельич, на минуту представьте себе: живут два человека на разных квартирах, и счастья, конечно, нет. Ведь бы, надеюсь, за здоровый быт?

— Разумеется, — всё ещё ничего не понимая, подтвердил Дынник.

— Ну, спасибо вам, Пал Савельич! — Яшка схватил пухлую руку Дынника. — У вас доброе, отзывчивое сердце. Я знал, что вы пойдёте мне навстречу и дадите комнату в новом доме. Что я говорил! — - Яшка сверкнул глазами. — Вы, Пал Савельич, бог любви!..

— Ну-ну — в замешательстве произнёс Дынник.

Он уже понимал, что попался на удочку. Как-то само собой получилось, что Яшка вырвал у него обещание. И, главное, при свидетелях. Поэтому Дынник счёл за лучшее сделать вид, будто сам, по доброй воле, выделяет комнату шофёру Буланчику. Пусть не думают, что у него нет души.

— Значит, женишься? — спросил Дынник.

Яшка кивнул, даже не моргнув глазом. Когда-нибудь он, конечно, женится, не вечно же ходить ему в холостяках. А то, что это произойдёт ещё не скоро, так Впрочем, не всё ли равно? Главное — получить комнату, а там видно будет.

— А на свадьбу пригласите, черти? — снова спросил Дынник.

— Обязательно, — быстро ответил Яшка и пропел:

Все вокруг рассмеялись.

Разговор этот состоялся не в директорском кабинете, а далеко за городом. Было воскресенье, и Дынник, пробродив с приятелями до сумерек по заячьему следу, теперь отогревал душу в хате председателя колхоза «Пятилетка». Яшкина полуторка, на которой охотники выехали спозаранку из города, стояла тут же, возле хаты. Её уже слегка припушило свежим снежком.

— Будет комната, — сказал Дынник. — Моё слово твёрдое.

— Твёрдое? Ты, парень, ему не верь, — вмешался председатель колхоза. — Лови своего директора на слове, а то, чего доброго, завтра он передумает. Память у него девичья, по себе знаю.

— Ничего. — Яшка, аппетитно уплетавший яичницу с салом, подмигнул директору. — Меня не проведёшь.

Он тут же заставил Дынника наложить резолюцию на своём заявлении и, сложив бумажку вчетверо, спрятал её в нагрудный карман гимнастёрки, пригладив для верности клапан рукой. Дело было сделано. Теперь Яшка мог быть спокоен.

И ему захотелось тотчас завести мотор и помчаться во весь дух. Шутка ли, у него будет своя комната! То-то ребята в гараже будут хохотать. Комната, можно сказать, у него уже в кармане; остановка за малым — скорее бы кончили дом.

В своём воображении Яшка уже создал эту комнату, обставленную, как полагается, новёхонькой мебелью (никелированная кровать, диван, шифоньер), и Яшка увидел её всю — от шёлкового абажура над столом до фотографий на стенах — так отчётливо, словно прожил в ней много лет.

Потом он представил себе, как справит новоселье. Накупит закусок и парочку бутылок вииа, пригласит Саню Чижова и Надю. Впрочем, и Бояркова он пригласит тоже, и других ребят. Если купить раздвижной стол, за ним поместятся человек пятнадцать.

О Наде Яшка подумал с нежностью.

Его мысли часто обращались к ней. Даже думая о себе, он думал о Наде. Ему почему-то трудно было отделить себя от неё.

Раза два — три они были вместе в кино и на танцах. Как-ю Яшка вместе с Чижиком проводил Надю домой. Однако на работе она относилась к Яшке немногим лучше, чем в первый день знакомства. И Яшка, откровенно говоря, немного её побаивался. Что бы он теперь ни сделал, он всегда думал: а как на это посмотрит Надя?

Вероятно, поэтому Яшка решил умолчать, что директор обещал ему предоставить комнату в новом доме. Он понимал, что схитрил и что Надя могла этого не одобрить.

Но то, что Яшке казалось тайной, вскоре стало известно многим, и об этом за Яшкиной спиной стали поговаривать совершенно открыто. То ли директор сам проговорился, то ли вездесущий Касаткин пронюхал о комнате, но только по заводу пошёл слух, что Яшка ходит в женихах. Особенно рьяно, не скрывая насмешки, слухи о скорой Яшкиной женитьбе распространял Глеб Боярков.

И только Яшка об этом ничего не знал до тех пор, пока Саня Чижов не отозвал его в сторону и не сообщил под большим секретом о проделках Бояркова. Боярков треплет языком. И, видимо, неспроста. Хочет напакостить Яшке и Наде. Он, надо думать, не забыл, как Надя его отделала, и не прочь ей насолить. Однако на этот раз, по мнению Сани, Боярков хватил лишку. Шутки шуткам рознь.

— Ты сам слышал? — спросил Яшка.

— Сам — Понятно. — Яшка задумался. — С Боярковым я сегодня же поговорю. По душам. Он у меня не пикнет, вот увидишь.

И, с благодарностью пожав Сане руку, Яшка отправился на розыски Бояркова, который имел обыкновение пропадать в заводской столовой.

Действительно, «мрачный тип» сидел за столиком и, вытянув длинные ноги, поцеживал пиво. Яшка поманил его пальцем.

— Слушай, — сказал он, приблизив своё лицо к лицу оторопевшего Глеба, когда тот, надвинув кепочку на глаза, вышел на улицу. — Слушай, ещё одно слово обо мне или о Наде, и на этом кончится твоя автобиография. Надеюсь, ты меня понял?

Боярков судорожно глотнул. Он был далеко не так храбр, как это могло показаться с первого взгляда.

— Да я н-н-ничего — выдавил он из себя.

— Так и быть, на первый раз прощаю. — Яшка выпустил фланелевку Глеба. — Твоё счастье, что у меня нет ни времени, ни охоты руки марать, а то — В голосе Яшки снова прозвучала угроза. — И своим дружкам передай: кто захочет склонять Надино имя, будет иметь дело со мной. Ясно? А теперь сматывайся. Чтоб духу твоего не было…