С той поры Лофт стал молчалив и даже как будто немного повредился в уме, он боялся темноты и с наступлением сумерек спешил зажечь все светильники.

— В субботу в середине великого поста я буду уже в аду, — часто бормотал он.

Ему посоветовали попросить приюта у пастора из Стадарстадира, который был очень стар, тверд в вере и считался лучшим священником в округе. Помешанных и околдованных он исцелял одним наложением рук. Пастор пожалел Лофта и позволил ему неотлучно находиться при себе — и днем и ночью, и дома и на улице. Лофт заметно оправился, но пастор продолжал опасаться за него, потому что Лофт никогда не молился вместе с ним. Лофт неизменно сопровождал пастора, когда тот навещал больных и искушаемых дьяволом, и присутствовал при их беседе. Пастор не выходил из дома без облачения и всегда брал с собой хлеб и вино для причастия.

Наступила суббота в середине великого поста. Лофт был болен, пастор сидел у его постели и христианской беседой поддерживал в нем бодрость духа. Часов в девять утра пастору сообщили, что один из его друзей лежит при смерти и просит пастора причастить его и подготовить к благочестивой кончине. Пастор не мог ему отказать. Он спросил у Лофта, может ли тот сопровождать его, но Лофт ответил, что боли и слабость не позволяют ему двигаться. Пастор сказал Лофту, что все будет хорошо, если тот не выйдет из дому до его возвращения, и Лофт обещал не вставать с постели. Потом пастор благословил и поцеловал его. У порога пастор опустился на колени, прочел молитву и осенил дверь крестным знамением. Люди слышали, как он пробормотал про себя:

— Один Бог ведает, спасется ли этот человек. Боюсь, что мне не одолеть силу, которая мешает его спасению.

Когда пастор ушел, Лофт вдруг почувствовал себя совершенно здоровым. День был погожий, и ему захотелось выйти прогуляться. Мужчины уехали рыбачить, и дома не было никого, кроме кухарки и одного работника, которые не стали его удерживать. Лофт отправился на соседний хутор. Там жил один старик, человек скорее злой, чем добрый. Сам он уже не рыбачил. Лофт попросил старика спустить для него на воду небольшую лодку — ему, мол, охота порыбачить у самого берега. Старик выполнил его просьбу. Тихая погода держалась весь день, но лодки этой никто уже больше не видел. Даже обломка от весла и то не нашлось. Только один человек видел с берега, как из воды высунулась серая мохнатая лапа, схватила лодку и вместе с Лофтом утащила ее под воду.

В давние времена случилось как-то, что на острове Гримсей во всех домах одновременно погас в очагах огонь. Дело было зимой, стояли морозы, и пролив, отделяющий Гримсей от Исландии, был покрыт льдом. Гримсейцы полагали, что лед достаточно крепок, и решили послать людей на материк за огнем. Для этого выбрали трех сильных мужиков. Рано утром в тихую и ясную погоду они отправились в путь, все жители провожали их, желали им счастливого пути и благополучного возвращения.

Долго шли они по льду, пока не дошли до трещины, широкой и такой длинной, что концов ее не было видно. Двое мужиков перепрыгнули через нее, а третий не решился. Крикнули они ему, чтобы он возвращался домой, и отправились дальше, а он стоял на краю и смотрел им вслед. Не хотелось ему сдаваться, и он пошел вдоль трещины, чтобы посмотреть, не станет ли она где поуже. Тем временем облака сгустились и с юга налетел шторм. От теплого ветра лед начал таять и трескаться, в конце концов мужик оказался на маленькой льдине, которую понесло в открытое море. К вечеру его льдина натолкнулась на большую ледяную гору, и мужик быстро вскарабкался на нее. Неподалеку он увидел медведицу, она лежала с медвежатами. Мужик продрог, обессилел от голода и подумал, что, верно, настал его последний час. Медведица долго смотрела на человека. Потом она встала, приблизилась к нему, обошла вокруг и сделала ему знак, чтобы он лез в логово к медвежатам. Мужик послушался. Медведица тоже легла и велела мужику сосать молоко вместе с медвежатами. Так миновала ночь. Утром медведица отошла в сторонку и поманила мужика к себе. Он подошел, она легла у его ног и велела ему сесть к ней на спину. Мужик сел, тогда медведица стала прыгать и кидаться из стороны в сторону, покуда он не свалился. Мужик не мог взять в толк, что это значит. Так прошло три дня: мужик ночевал в медвежьем логове, питался медвежьим молоком, и каждое утро медведица заставляла его садиться к ней на спину и прыгала, покуда он не падал. Лишь на четвертый день мужику удалось удержаться на медведице. К вечеру она с мужиком на спине подошла к краю льдины, прыгнула в воду и поплыла к Гримсею. Они благополучно добрались до острова, и там уже мужик сделал медведице знак следовать за ним. Он пришел домой, велел подоить лучшую корову и напоил медведицу парным молоком. Потом он заколол двух жирных баранов, связал их рогами и повесил медведице на спину. С этой ношей медведица вернулась к воде и поплыла назад к своим медвежатам. Жители острова с удивлением наблюдали за медведицей, а тем временем вдалеке показался парусник, идущий к Гримсею при попутном ветре, — это возвращались домой мужики, ходившие на материк за огнем.

Жил в Скага-фьорде богатый человек по имени Свейдн. Он был женат, но имя его жены неизвестно. А еще у него было двое детей, о них-то и пойдет речь в этой сказке. Сына звали Бьярни, а дочь — Сальвёр, они были близнецы и очень любили друг друга. В то время им было по двадцать лет.

Летом на Иванов день жители Скага-фьорда обычно ездят в горы собирать исландский мох. Свейдн решил отправить в горы Бьярни. Сальвёр узнала об этом и тоже захотела поехать. Родителям жаль было отпускать дочь, но они уступили ее мольбам, и было решено, что она поедет вместе с братом. Ночью накануне их отъезда Свейдну приснилось, будто у него есть две белые птицы, которых он очень любит, и вдруг одна из них пропала, и он долго по ней тосковал. Понял Свейдн, что сон этот вещий и он скоро потеряет дочь. Он испугался и запретил Сальвёр ехать в горы, но она так молила отца, что в конце концов он уступил. И брат с сестрой отправились в путь.

В первый день они собирали мох вместе со всеми. А ночью Сальвёр занемогла, и утром у нее не было сил подняться. Бьярни остался с сестрой в палатке. Прошло три дня. Сальвёр становилось все хуже и хуже. Бьярни не отходил от нее ни на шаг. Однако на четвертый день он поручил Сальвёр заботам одного из своих спутников, а сам пошел собирать мох. Набрал он полный мешок, сел у подножия скалы и задумался, подперев щеку рукой. Его пугала болезнь сестры, и на душе у него было очень тревожно.

Бьярни просидел так довольно долго и вдруг услыхал стук копыт. Оглянулся он и увидел двух всадников. Они мчались прямо к нему. Один скакал на рыжем коне и был одет во все красное. Другой был в темном платье, и конь под ним был вороной масти. Всадники спешились у скалы и поздоровались с Бьярни, обратившись к нему по имени.

— Отчего ты невесел, приятель? — спросил человек в красном.

Бьярни не ответил на его вопрос. Тогда человек в красном сказал, что ему нечего их опасаться и худого не будет, если Бьярни все им расскажет. И Бьярни поведал незнакомцам о болезни сестры.

— Мои спутники уже собираются домой, — сказал он, — и мы с сестрой останемся здесь одни. Боюсь, как бы она не умерла у меня на руках.

— Да, плохи твои дела, — сказал человек в красном. — Не диво, что ты так мрачен. А может быть, ты согласишься отдать мне свою сестру?

— Нет, — ответил Бьярни. — Я не знаю ни кто ты, ни откуда.

— А тебе и незачем это знать, — сказал человек в красном.

Он вытащил золоченую табакерку с драгоценным камнем на крышке и спросил:

— А если я подарю тебе табакерку, тогда отдашь?

— Нет, предлагай, что угодно, сестру я все равно не отдам, — ответил Бьярни.

— Будь по-твоему, — сказал незнакомец. — А табакерку оставь себе на память о нашей встрече.