Проживет, чтобы завершить начатое. Волк поможет Чингисхану стать вождем новой, невиданной армии…

– Стоп! – вслух произнес Прусаков.

А почему этим вождем должен стать полудикий монгол из далекого прошлого? Почему не он, Геннадий Прусаков? Могущественный предмет сам идет к нему в руки. Так неужели же он упустит такой шанс?!

Бывший товарищ Дементьев без сил растекся по креслу, уставившись неподвижным взглядом в одну точку. Он пытался понять, что делать и как ему быть дальше, потому что полученные сведения – а это были именно что сведения, информация, которой предстояло грамотно распорядиться – требовали серьезного осмысления.

На панели вспыхнул алый огонек, тоненько пропищал сигнал готовности – «Дамокл» подходил к грузовой палубе «Справедливого». Прусаков, точно очнувшись, завертел головой, включил связь и вызвал секонд‑отсек:

– Коля! Отставить!

– Что оставить?

– Все. Посадку и прочее. Мы возвращаемся.

– Куда, товарищ Дементьев?

– На Землю. Координаты я сам введу в курсоуказатель. Давай, давай, работай, Коля! Время не ждет!

Яйцо «Дамокла», уже готовое вплыть в распахнутые створы грузпалубы, зависло на некоторое время, пока Коля вел переговоры с диспетчером крейсера, а потом скользнуло по касательной к атмосфере Луны, устремляясь на скованную льдами Землю.

К этому моменту Прусаков сумел облачиться в спецкомбинезон и вернул себе управление «Дамоклом». Он ввел координаты пика Хан‑Тенгри и приготовился ждать – модулю предстояло облететь земной шар и на ночной стороне планеты совершить посадку в совершенно диких, давным‑давно не посещаемых людьми краях.

Все то время, пока «Дамокл» совершал маневр облета, Прусаков придумывал себе титул и должность. Император? Король? Главный правитель? Великий диктатор? Вождь? Учитель? Хозяин? Все эти слова отдавали дешевой детской фэнтези, ненастоящестью какой‑то, игрой. А Прусаков решился на шаг настолько серьезный, что исключались даже малейшие намеки на игру.

Так ничего и не придумав, он отложил принятие решения на потом. Сейчас у него было более важное дело – посадить «Дамокл», отыскать пещеру и забрать то, что сама судьба – или все же данайцы? – преподнесли ему как бесценный дар.

Конечно, конь – и пославший его в будущее Чингисхан – желали другого. Но Прусаков решительно отказался от мысли оживлять древнего завоевателя. Делить власть с кем бы то ни было – зачем? Да и получится ли разделить? Владеть волком будет только один, все остальные станут бояться и подчиняться. Нет, пусть Потрясатель Вселенной и дальше спокойно спит в своей ледяной могиле.

«Я возьму только предмет. Даже не возьму, а обменяю! Это будет честная сделка, – улыбался Прусаков, разглядывая на экране спутниковые снимки горы Хан‑Тенгри. – И вот тогда мы посмотрим…»

Бойцы Отдела Особых действий, сидящие в секонд‑отсеках десантно‑штурмового модуля, не заметили изменений, произошедших с их командиром. Для них он оставался товарищем Дементьевым, и до поры Прусаков решил не раскрывать карты.

«Революция! Да к черту революцию. Хватит, накуражились. Пора заняться делом, – мысли Прусакова неслись вскачь, словно непобедимая конница Чингисхана. – Все так удачно складывается – базы «Армии пробуждения» и «Танцоров вечности» войдут в общую сеть опорных пунктов Космофлота. Нет, и Космофлот тоже к черту! Создадим новую армию, Военно‑Космические силы…»

– Товарищ Дементьев, нас запрашивает Луна, штаб «Армии пробуждения», – перебил мечты Прусакова боец секонд‑отсека.

– Что им надо?

– Товарищ Гамма интересуется, как быть с захваченными членами Правительства Объединенного человечества. Расстреливать?

«Конечно, – сказал бы товарищ Дементьев. – Исторический балласт нам не нужен».

– Нет, ни в коем случае, – ответил Геннадий Прусаков. – Пусть ждут моего возвращения.

Он знал – теперь эти люди ему пригодятся.

«Дамокл» вошел в плотные слои земной атмосферы где‑то над ледяными полями Западной Сибири, прочертил в небе замерзшей планеты огненную дугу длиной в несколько тысяч километров и снизился у подножия горы Хан‑Тенгри, освещенной лучами заходящего солнца.

Исполинский пик розовой пирамидой плыл над облаками. Прусаков опасался, что устье пещеры окажется закрыто ледником – тогда пришлось бы расплавлять лед, тратя энергию «Дамокла», а это могло привести к проблемам при возвращении.

Но ледяная река, спускавшаяся со склона Хан‑Тенгри, очень удачно обтекала скальную гряду, в которой прятался вход. «Дамокл» по приказу Прусакова разделился на ИБМ.

– Займите позиции над скалами, – приказал он своим бойцам‑секондам. – Будьте наготове. Наблюдайте. Возможны гости. Но без моей команды огня не открывать.

«Нагрузив» таким образом подчиненных, Прусаков двинул свой ИБМ вниз, в ложбину между скалами. Тут повсюду лежал снег. Ветер, проносящийся над каменными глыбами, уложил снег косыми гривами и сейчас они отбрасывали густо‑фиолетовые тени, скрывая пещеру.

Включив мощный фонарь, вмонтированный в верхнюю часть ИБМ, Прусаков принялся внимательно вглядываться в камни, сугробы, темные пятна и вскоре обнаружил углубление, прикрытое от любопытных глаз скальным козырьком, на котором нарос снежный холмик.

Покинув ИБМ, он спрыгнул в снег, сразу провалившись по пояс, и полез в черную дыру, подсвечивая себе дорогу наплечными габаритными огнями спецкомбинезона.

Прусаков не взял с собой никакого оружия – да и с кем было воевать в ледяной пещере? Тело Чингисхана, пролежавшее в кедровой колоде больше тысячи лет, едва ли станет сопротивляться. А больше тут не было ни одного живого существа – тепловые датчики ИБМ показывали это со стопроцентной очевидностью.

Но войдя под своды пещеры, Прусаков несколько оробел – уж очень величественно выглядели ледяные сталактиты, сталагмиты и сталагнаты, сверкающие в лучах габаритных огней. На потолке пещеры искрился пушистый, узорчатый иней. Стены казались отлитыми из хрусталя. Под ногами Прусакова похрустывала ледяная крошка.

Он миновал две обширные полости, два ослепительно прекрасных зала этого подземного дворца, и увидел в нише, затканной бахромой сосулек, темный продолговатый предмет.

Сглотнув, Прусаков расправил плечи и быстрым шагом пересек замерзшее пещерное озеро, отделяющее его от заветной цели.

Кедровая колода прекрасно сохранилась. По ее полированному коричневому боку вился удивительно гармоничный морозный узор, но Прусаков даже не взглянул на него.

Ухватившись за крышку, он поднатужился и отвалил ее в сторону. То, что оказалось под крышкой, заставило Прусакова громко вскрикнуть. Он ожидал всего, чего угодно – разложившегося трупа, мумии, черных костей или, напротив, нетленных мощей Чингисхана, но только не такого…

Потрясатель Вселенной смотрел на человека, дерзнувшего нарушить его многовековой сон. Залитый прозрачным медом, седой длиннобородый старик глядел сквозь янтарную окаменевшую массу широко открытыми разноцветными – один голубой, другой зеленый – глазами, и в его взгляде Прусакову почудилась издевка.

«Волк! Где же волк? – мысли Прусакова заметались. – Он всю жизнь носил его на себе – приматывал кожаным ремнем к телу возле сердца. А перед смертью… Точнее, перед тем, как заснуть на века, сжал фигурку в руке. Значит, она там. Но как добраться до тела?»

Геннадий осторожно потрогал гладкую поверхность окаменевшего меда. Потом ударил по ней кулаком. С тем же успехом он мог бить по глыбе льда. «Лучемет! Надо было взять из «Дамокла» ручной излучатель», – укорил себя Прусаков.

Он тяжело опустился на опрокинутую крышку и задумался. В детстве маленький Гена любил бывать на Марсе, на ферме у бабушки с дедушкой. Старики занимались сельским хозяйством, что называется, для души, входя в группу реконструкторов‑энтузиастов. Они разводили овец, кур, гусей, возделывали огород и держали пасеку. Мед, ароматный, густой, был главным лакомством для любимого внука. Гена предпочитал жидкий, тягучий мед – в него было так здорово и вкусно макать свежие булочки. И бабушка, чтобы угодить внуку, растапливала засахарившийся мед на водяной бане.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: