– Отстрелить контейнеры с бытовыми отходами, спасательные шлюпки и навесное оборудование.

– Это противоречит уставу! – попробовал возразить Безуглов. – Спасательные шлюпки…

– Выполнять! – рявкнул Матвей. – После все объясню.

– Но команда… – растерялся капитан «Можайска», – на чем мы будем спасаться, если шлюп получит повреждения?

– У «Меганевр» сдвоенные лазеры мощностью по пять гигаджоулей каждый. При прямом попадании спасаться нам не придется. Выполняйте приказ, капитан.

– Матвей! – Исинка бесцеремонно вклинилась в переговоры. – Ты поступаешь неразумно. Немедленно верни «Можайск» в походный ордер и продолжайте следовать прежнему курсу. До запуска сидератора – семнадцать минут…

– Где корветы? – оборвал ее Матвей. – Они обошли завесу?

– Да, и в настоящий момент ведут повторный целезахват. До рубежа огневого контакта – двенадцать секунд…

– Семнадцать минут – и двенадцать секунд. Вот видишь, – прошептал Матвей и выключил всю внешнюю связь, оставив только канал с рубкой «Можайска».

Над прозрачным колпаком башенки проплыли, сияя проблесковыми маячками, овальные капсулы спасательных шлюпок. Чуть в стороне угадывались угловатые силуэты контейнеров с отходами и какие‑то конструкции, наверное, навесные спасательные приспособления. Вообще‑то сбрасывать это в открытом пространстве было грубым нарушением все того же Устава Полетной службы, но Матвею сейчас было на все наплевать. Сканеры «Меганевр» нашаривали цели и сброшенные «Можайском» объекты должны были хоть на какое‑то время заменить собой суда каравана.

Его злило, что нет никакой возможности обнаружить врага раньше того момента, когда корветы начнут атаку. Впрочем, и тогда зафиксировать их не удастся – без боевых сканеров это невозможно. Но Матвей надеялся, что газово‑пылевой аэрозоль завесы, постепенно расползаясь, сделает лазерные лучи вражеских орудий заметными и он сможет визуально определить, откуда ведут огонь грозные «стрекозы». Определить – и сделать ответный выстрел. Наугад, на глазок, практически без шансов на успех – но огрызнуться, дать врагу понять, что легкой прогулки не будет, что у беззащитных гражданских судов есть чем ответить. После этого командир звена «Меганевр» просто обязан будет провести перестроение своих ведомых и атаковать вновь, уже прикрывая друг друга, по всем правилам. Таким образом будет выиграно время, еще несколько драгоценных минут.

– На два часа, сорок пять градусов – атака! – возник в корабельной трансляции голос Исинки.

Матвей улыбнулся – искусственный интеллект нашел способ, как с ним связаться – а сам уже вертел головой, разглядывая указанный сегмент полусферы. Естественно, луча он не увидел – в вакууме это невозможно – но одна из дрейфующих за кормой «Можайска» спасательных шлюпок вдруг разъехалась на две половины, выпустив серебристое облачко замерзшего воздуха.

Еще один выстрел противника Матвей заметил – сдвоенный луч «Меганевры» испепелил контейнер с бытовыми отходами и в темном пятне пепла высветились два голубых росчерка.

С помощью педалей развернув башенку, Матвей утопил большим пальцем гашетку, стреляя туда, где должен был находиться вражеский корвет.

– Девять часов, семьдесят градусов, – подсказала Исинка.

Новый разворот башенки, еще один выстрел. Эммитеры выли, не переставая – лазерное орудие накапливало энергию.

Тут Матвей понял, как надо поступить. На аэрозольную взвесь уповать не приходилось, и он принялся сжигать плывущие в пространстве контейнеры, создавая перед «Можайском» новую завесу – из пепла. Теперь луч его лазера был виден, но стали заметны и огненные шнуры вражеских орудий.

Отвага, дарованная львом, ускорила реакции организма Матвея, сделала его сверхчеловеком, способным мгновенно вычислять те точки пространства, откуда били лазеры «Меганевр» – и отвечать им.

Сдвоенные залпы орудий корветов скрестились за кормой спасательного шлюпа – и ушли куда‑то вниз. А сразу следом за этим Матвей увидел приближающийся на огромной скорости корвет «Меганевра». Серебристая черточка стремительно неслась за шлюпом – видимо, командир звена корветов решил действовать наверняка, чтобы покончить с неожиданным противником, мешавшим ему расправиться с безоружным караваном.

Разворачивая башню, Матвей молил всех богов только об одном: успеть! Когда пришлось задрать вверх ствол лазерной пушки, руки отозвались тягучей болью. Он забыл загерметизировать скафандр, весь поглощенный стихией боя. Азарт, ярость, отвага – все эти вызванные львом чувства слились воедино.

– Раз! Два! Три! – вслух командовал себе Матвей, следя за линзой целеуказателя. Когда метка цели вошла в прицельный кружок, он выкрикнул: – Огонь!

И нажал гашетку. Лазер плюнул навстречу смертоносной «Меганевре» испепеляющим пучком когерентного излучения. В самый последний момент Матвей чуть дернул стволом орудия влево – ему показалось, что он промажет.

И он действительно не попал в корпус корвета. Но луч полоснул по вынесенному на пилоне двигателю, разрушив его. Вспышка плазмы, длящаяся какие‑то доли секунды, разлетающиеся во все стороны обломки – и закувыркавшаяся «Меганевра» ушла под брюхо «Можайска».

– Есть! – заорал Матвей, от возбуждения подпрыгнув в кресле.

– Ты повредил ведущий корвет, – спокойно произнесла Исинка. – Внимание! Ведомые заходят парой, двенадцать часов, шестьдесят пять градусов.

– Вижу! – Матвей лихорадочно жал на педали, в очередной раз разворачивая башенку.

Голубые лучи расчертили пепельное облако и «Можайск» ощутимо тряхнуло.

– Попадание в кормовую секцию! – испуганным голосом выкрикнул Безуглов. – Потеря хода! Пожар в левом двигательном отсеке. Активирована система пожаротушения. Потерь среди экипажа нет.

– Гады! – с чувством прошипел Матвей, давя на гашетку.

Серебристые стрекозы пронеслись мимо спасательного шлюпа и тут же повернули на второй заход. Гумилев‑младший потерял их из виду и скомандовал:

– Капитан, оборот девяносто градусов!

«Можайск» вздрогнул, и звезды над прозрачным куполом башенки поплыли в сторону – шлюп поворачивался вокруг своей оси.

– Справа, шесть часов! – предупредила Матвея Исинка, но его чудесным образом ускорившиеся реакции уже подали в мозг сигнал опасности.

Развернув орудие, Матвей наискось повел стволом, стараясь зацепить сразу обе «Меганевры». Первый корвет в этот момент скользнул вниз и открыл огонь по шлюпу, второй же на некоторое время завис – видимо, пилот собирался спикировать на «Можайск», чтобы без помех расстрелять спасатель.

Луч лазера рассек колпак пилотской кабины «Меганевры» надвое. Несмотря на приличное – в пару километров – расстояние, Матвей ясно увидел и облачко замерзшего воздуха, и серебристую фигурку человека, выброшенного из кабины в космос.

Память услужливо подсказала: «Серебристый цвет имеют противоперегрузочные комбинезоны «Янтарь», позволяющие летать на сверхскоростях. Оборудованы гермошлемом, но наличие системы жизнеобеспечения не предусмотрено. Время выживания в открытом космосе зависит от конкретной ситуации и состояния среды, но в любом случае ограничено двумя минутами».

Фигурка закувыркалась в пространстве, подбитый корвет, оставшийся без пилота, унесся в бездну. Матвей прекрасно понимал, что означает фраза «наличие системы жизнеобеспечения не предусмотрено». Человек попросту замерзнет. Хотя его может убить и жесткое излучение, и разница давлений, разрывающих шланги подачи дыхательной смеси. В любом случае пилот обречен. А если единственная оставшаяся «Меганевра» попытается спасти его, то и ее пилот отправится на тот свет быстрее, чем успеет сосчитать до трех.

На мгновение Матвей ужаснулся собственным кровожадным мыслям. Он, только что фактически убив одного своего бывшего коллегу, размышляет, как удобнее расправиться со вторым! А ведь это может быть кто‑то из знакомых! Или даже из однокашников, парней, с которыми он все годы учебы в Академии делил то, что журналисты называют «тяготами и лишениями нелегкой воинской службы».