Подходим к пленным. Ребятишки мои уже их обыскали, побросав все найденное в карманах одежды и разгрузочных жилетов в одну небольшую кучку, и уже начали оказание первой помощи. Все верно, особого сопротивления те не оказали, ожесточения у моих к ним нет, а жестокость к противнику ради самой жестокости — это уже патология, ей-богу. Да уж, а видок наши вражины сейчас имеют весьма бледный: белые как мел лица, трясущиеся губы, про раненых так и вообще молчу, тем бравый вид иметь вообще не положено.

— Старший кто? — рявкаю я, едва подойдя.

— Я старший, — делает шаг вперед невысокий рыхловатый мужик средних лет, с иссеченным осколками левым плечом.

— Ох, елки-палки! Какие люди в наших краях да без охраны! — оживляется вдруг идущий чуть позади меня майор-контрразведчик. — Модякин, ты ли это?!

Услышав свою фамилию контрабандист кривится, будто целиком здоровенный лимон слопал.

— Что, старый знакомый? — оборачиваюсь я к особисту.

— Бог с тобою, лейтенант! — жизнерадостно скалится тот в ответ. — Какой там знакомый? Можно сказать — друг закадычный! Правда, Рома? Известнейшая, кстати, в узких кругах личность…

— И чем известен?

Я начинаю пристально разглядывать «широко известного» Рому, пытаясь сообразить, чем же этот вполне заурядной внешности мужичок умудрился так прославиться.

— Поганая такая была история, — улыбка исчезает с лица контрразведчика. — Был наш Рома не просто Рома, а целый старший лейтенант интендантской службы. Не в наших, правда, местах, а недалеко от Уральска. Это, вообще-то, уже Казахстан, но форпосты там совместные… И вот в один далеко не самый прекрасный день вышла в сторону передовых блок-постов на границе с Пустошами колонна. Небольшая — шесть грузовиков с охраной. Везли всякое — и оружие, и боеприпасы, и жратву, и даже топливо, кажется… Да, Рома, была ведь у вас в колонне «керосинка»[23]?

Модякин, совсем уж посмурневший лицом, молчал, только зыркал на нас с майором злыми глазами.

— Так вот, — словно не замечая его взгляда продолжил особист, — до блоков колонна так и не дошла. И назад не вернулась. Зато нашли чуть позже в глубоком овраге в одном безлюдном местечке полтора десятка обобранных чуть не до белья трупов. Личности установили — оказалось, водители и охрана того самого конвоя. Мало того, судмедэксперты над телами поработали и дали заключение — шестерых из них просто застрелили в спину. Вот остальные — бой вели: руки и лица в пороховом нагаре, характер ранений соответствующий… А этих — кто-то свой, в затылок, по-тихому. И главное — так и не нашли старшего колонны, которым был…

— Старший лейтенант интендантской службы Роман Модякин… — заканчиваю я за майора.

— Сообразительный, — кивает он мне в ответ.

— Да уж, правда, — соглашаюсь я. — История не просто поганая. Откровенно смердит от нее. Предательством и продажной крысой воняет. Так, парни, этот кусок дерьма — перевязать, а потом спеленать получше. До суда эта сука дожить просто обязана, а потом я лично вас всех на экскурсию свожу, поглядеть как он в петле болтаться будет.

— Ладно, лейтенант, ну его, — дружески толкает меня в плечо контрразведчик. — Пойдем-ка лучше глянем, чего они такого бредунам везли.

Сказано — сделано, откинув в нескольких местах пробитый осколками тент и откинув борт, забираемся в кузов. Большая часть груза ни у меня, ни у майора интереса не вызывает. Все по маркировке на ящиках видно: тут — гранаты Ф-1, тут — автоматные патроны, тут — винтовочные… Зато четыре небольших контейнера-кейса из темно зеленого пластика прямо-таки притягивают взгляды. Осмотрев на всякий случай со всех сторон, нет ли какого взрывоопасного «сюрприза», я щелкаю замочками ближайшего и поднимаю толстую крышку. Ох ты, елы-палы! Вот чего-чего, а такого я тут увидеть просто не ожидал. Оружие, боеприпасы, взрывчатка, продукты, медикаменты… Но никак не этот лежащий в углублении в мягком черном поролоне, неизвестный мне электронный прибор. Стоящий рядом майор удивленно присвистывает и открывает второй кейс. Там, в таких же нишах, лежат две большие микросхемы.

— Твою ж мать, ну ни хера себе! — вырывается у него.

Так, похоже, в отличие от меня, он прекрасно знает, что это. Но, так же как и я, не ожидал увидеть нечто подобное в кузове грузовика контрабандистов в куче товара приготовленного для торговли с бредунами.

— Здорово, погранцы! Что, граница на замке, а ключ в кармане?!

Жизнерадостный голос Исмагилова на полуслове прерывает доклад Курсанта, который в этот самый момент рапортует мне о состоянии дел с трофейной техникой. Багги мы продали местному перекупщику из Иловли. Прямо так, как есть продали, с пулевыми отметинами, торчащими из размочаленных шин клочьями корда и смятыми колесными дисками. Разве что кровь смыли из поливочного шланга. Можно было бы, в принципе, и повозиться с восстановлением, тогда получили бы за нее немного больше, но не стали, а совместными усилиями взялись за приведение в божеский вид грузовика и УАЗа, которые решили оставить себе. Обидно, честное слово — самой новой машиной в колонне оказался тот самый армейский УАЗ, что я собственноручно фугасом на воздух поднял. Второй был в куда более плачевном состоянии, да и ЗиЛ новизной не отличался. Так что, придется над ними поработать тщательно и вдумчиво. Вот уж когда пожалели мы все, что мастерская Умаровых аж в Петропавловской, а не где-то поблизости.

— Чего смурные такие? — Олег внимательно смотрит на нас с Толей. — Или видеть меня не рады? Вот и приезжай после этого к старым друзьям в гости!

Да нет, Олежек, мы-то рады. Вот только показной своей жизнерадостностью и веселостью ты, если кого обмануть и сможешь, так это простодушного и доброго, как теленок, Толика. Вон, он в улыбке до ушей расплылся. А вот меня — вряд ли. Слишком я старый и много в жизни повидавший, чтобы в подобные совпадения верить. Сначала берем какую-то непонятную и очень подозрительную контрабанду, потом в штабе Бригады мне после долгих благодарственных славословий и обещаний всемерной помощи и поддержки в случае необходимости, мне тонко так, почти прозрачно, намекают, что… Ну, как бы это повежливее… Словом — не мое это собачье дело, что именно в тех кейсах лежало. Нет, в оригинале сказано было намного мягче, мне поведали про секретность и про уровни допуска, подробно разъяснив, что, почему и как. Но, все равно, смысл был однозначный: не суй сюда свой нос, лейтенант, не с твоим рылом в калашный ряд переться. Я парень понятливый, сделал вид, что не сильно-то оно мне нужно было. А теперь, четыре дня спустя — такая вот «неожиданность» в виде внезапного появления вполне высокопоставленного и, при этом, знакомого мне лично представителя здешних спецслужб… Вот только не говорите мне, что он просто мимо проезжал по своим делам и решил в гости заглянуть исключительно потому, что соскучился. Угу, два раза! Как там, в «нетленке» было? «В кустах совершенно случайно оказался концертный рояль»? Вот-вот, очень похоже. Хорошо, поглядим, что там от нас на этот раз Службе Безопасности понадобилось.

— Что, Миша, как сам? Как жизнь, какие планы? — присаживается на свободный стул Исмагилов.

— Да нормально все, устроились, обжились, — я широким жестом обвожу свой небольшой кабинет. — Вот, думал в самое ближайшее время назад в Червленную скататься. Дела у меня там важные. А назад уже с молодой женой. Надеюсь, ей тут понравится.

Олег как-то уж очень пристально смотрит на меня, а потом показывает глазами на Курсанта. Понятно…

— Так, Толян, — беззаботно подмигиваю я Курсанту, — с машинами потом разберемся, время терпит. Дуй в столовую, скажи, пусть сообразят на ужин чего-нибудь этакого, праздничного. Не каждый день к нам такие важные гости приезжают.

Толя понятливо кивает и, крепко пожав Исмагилову руку и, по кавказскому обычаю, слегка приобняв его, ломится выполнять распоряжение. Кто бы сомневался, вкусно и обильно покушать наш Толя любит! Впрочем, давайте смотреть праде в глаза — е он один…