Загадка жизни… В чем она? В происхождении живой материи во тьме тысячелетий? В том, как повсеместно и повсечасно возникает она из пылинки ДНК? В ее безумной хрупкости – и необычайной цепкости? В ее способности обозреть бесконечность глазами разума – и одновременно разрушить созданное, угрожая самому существованию Человека разумного? А не приходило ли вам в голову, что, быть может, загадка загадок в том, что именно вы, а не кто-то иной, уже навеки безвестный, явился в этот мир и видит его?

Великий Паскаль, задумавшись над случайностью своего бытия в данный момент бесконечного времени в данной точке бесконечной Вселенной, написал «Когда я размышляю о кратковременности моей жизни, поглощаемой предшествующей и последующей вечностью, – воспоминание об одном мимолетном дне, проведенном в гостях, – о ничтожности пространства, которое я наполняю и даже которое я вижу, погруженное в бесконечную неизмеримость пространств, которых я не знаю и которые не знают меня, то содрогаюсь при одной мысли о том, по чьему повелению и распоряжению мне назначено именно это место и это время?..»

Вот круг вопросов, в которых пытается разобраться М. Тартаковский, вооружаясь логикой и современными научноестественными знаниями. Сразу признаемся, до подлинной разгадки еще очень далеко. Мистические решения тут совершенно неприемлемы, ибо сокровенные замыслы самой Природы неизмеримо сложнее даже гипотетического «бытия Божия». Ведь, решая вопрос вопросов, мы проникаем и в тайну небытия, скрытую воистину за семью печатями. Уходим ли мы навсегда из жизни или возможен возврат во времени – не тела, разумеется, но куда более существенного – самосознания нашего «я»?.. (Без того, вероятно, чтобы человек помнил о своем прежнем инобытие).

Автор делает небольшой шаг на пути познания, предлагая свои гипотезы биологической направленности эволюции («неизбежной случайности», по Паскалю) и исторического процесса. Прав ли он? И кому в конце концов не чужд поиск смысла жизни? Размышления автора – на этом пути.

Когда-то давным-давно меня поразила невероятность моего собственного появления на свет. Достаточно было отцу и матери не съехаться тогда в одном городе, не познакомиться… да что там – просто промешкать день, а то и мгновение, чтобы я уже так никогда и не состоялся, чтобы и следа не было моего возможного, да так и не осуществившегося бытия…

Все мы знаем, что родились когда-то и умрем когда-нибудь, мы свыклись с простой мыслью, что раз был мир до нас, то пребудет и впредь уже без нас. Но попытайтесь представить на мгновение, что вы не родились вовсе, не возникли из небытия и никогда не возникнете, – и, возможно, поймете, что я хочу сказать.

Да, меня всегда поражало, что из миллиардов клеток, из невообразимого, не подвластного никакой статистике количества возможных их сочетаний случилось как раз то, что именно я обрел свое существование и вижу мир. Мириады существ, подобных мне, так никогда и не осуществятся; мне выпал шанс, ни с чем не сравнимый в статистическом отношении.

И уж совершенно невероятным за пределами ничтожного, почти не реального числа представлялся этот шанс, если принять во внимание необходимые совпадения во всех предшествовавших поколениях. Почти любое событие, случившееся в истории, было так или иначе «ответственно» за то, чтобы 13 июня 1930 года родился

Невероятная последовательность удивительных совпадений уходит в глубь веков и тысячелетий. Подумать только: если бы Александр Македонский не умер в Вавилоне от случайной лихорадки именно тогда, когда он умер, меня бы тоже не было!.. Со смещением чего бы то ни было – хотя бы и неизмеримо менее значительного, чем Александр, – в последующем, от поколения к поколению смещалось бы все остальное. И довольно было бы в итоге самого незначительного – смещения на одну-единственную живую клетку.

А так как Александр умер от малярии, то своим появлением на свет я обязан, стало быть, комариному укусу, ничтожной плазмодии, проникшей в кровь потрясателя судеб…

Но цепь статистически невероятных совпадений надо бы продлить в глубь самой истории жизни на Земле, от ее зарождения и даже глубже. И вероятность, благоприятная для моего появления спустя миллиарды лет, оборачивается уже такой невероятностью, что за ней проглядывается уже некая предопределенность – необходимость моего рождения. И это тогда, заметьте, когда не только человека на Земле не было, но и вообще жизни…

Но если так, то еще в самих недрах зарождающейся Вселенной, в ее сингулярном состоянии, когда все вещество было сжато в исчезающе малом объеме, – и тогда, по-видимому, было как-то запрограммировано и мое, и ваше появление на свет со всем осуществившимся в нем великолепием материального мира, с несоизмеримо малой долей, однако, того, чему не дано было осуществиться, что не погибло, пройдя свой жизненный путь, а, так и не возникнув, кануло в абсолютнейшее, непостижимое воображением небытие…

Я долго стеснялся этих своих размышлений, столь далеких, казалось, от реальных проблем жизни, пока в вышедшей в 1976 году книге известного нашего космолога И. Шкловского «Вселенная, жизнь, разум» не набрел на сходную мысль: «Огромное разнообразие звезд, включая сюда и нейтронные звезды, планеты, кометы, живую материю с ее невероятной сложностью и много еще такого, о чем мы сейчас не имеем даже понятия, – все в конце концов развилось из примитивного плазменного облака. Невольно напрашивается аналогия с каким-то гигантским геном, в котором была закодирована вся будущая, невероятно сложная история материи во Вселенной»…

Так не закодировано ли было с самого начала если не мое и ваше появление на свет, то хотя бы; зарождение самой жизни, ее фантастическое усложнение, возникновение на планете Земля гомо сапиенса – человека разумного, стало быть, осмысливающего свое появление в мире? А все эти вопросы далеко уже не частные, не личные, не навеянные автору его сугубым, скажем, эгоцентризмом.

Так что же, случайно или закономерно в процессе длительной эволюции природа, словами писателя Михаила Пришвина, «становилась человеком»? Это ведь уже прямо-таки вопрос вопросов…

Где же искать ответ? Вероятно, прежде всего у Чарлза Дарвина, в его «Происхождении видов», стало быть, и человека (вид гомо сапиенс) тоже…

Триумф книги Дарвина «Происхождение видов путем естественною отбора» (таково ее полное название), вышедшей 24 ноября 1859 года и тут же разошедшейся, был столь ярким, столь убедительным' и столь продолжительным, что и сегодня, вероятно, немногим приходит в голову, что в само это название вкралась ехиднейшая из ошибок. Действительно, не отдел же технического контроля, существующий на каждом заводе, производит нужные детали. Появление изделия на свет ничуть не зависит от ОТК, контролирующего лишь его последующее функционирование… Так не поставлена ли в названии знаменитой книги «телега впереди лошади», следствие прежде причины?

Разумеется, если заводское изделие было бы способно само воспроизвести дочерний экземпляр «по образу своему и подобию», то роль и ответственность ОТК возросли бы чрезвычайно. Это и имел в виду Дарвин, анализируя механизмы выбраковки одних «изделий» и распространения других, самовоспроизводящихся в обстановке все того же неусыпного контроля.

Но непосредственно к происхождению, то есть возникновению экземпляра, который принялся бы воспроизводить себе подобных, отбор никакого отношения не имеет.

Конечно, наука уже имеет представление о внутриклеточном «конвейере», изготавливающем живые «изделия» и с большой натяжкой сравниваемом с заводским. Естественно, что при массовом «производстве* неизбежны случайности, отклонения от стандартов, сбои, иначе говоря, мутации. Неусыпный контроль, сочтя какие-то из них удачными, дает им, что называется, „зеленый свет“.