Но усталость существует даже у металлов. Она накапливается, эта проклятая усталость. Набор ею критической величины - вопрос времени, очень короткого времени.

Шпионаж же редко организуется на краткосрочной основе. Слишком дорого - и не только в денежном выражении - обходиться подготовка проникновения, чтобы превращать удачу мастера в "одноразовый шприц", не говоря уж о стоимости сопутствующих проникновению операций поддержки, чрезвычайных роскошеств "аппарата" в "Центре", который и заказывает, в конечном счете, любую работу. Так что, соответствующие "усилия" растягиваются обычно надолго.

Конечно, случается, что необходимость получить сведения или оказать влияние на ход событий возникла внезапно, носит срочный характер, а свободные инструментальные возможности отсутствуют и только шпион может незамедлительно выполнить требуемое. То есть, цель достигается с помощью сравнительно недолгого проникновения и с набором специальных средств.

Но это совсем не значит, что приготовления для скоростных операций бывают не долгими и не глубокими и что для обеспечения их не привлекаются нелегалы, осуществившие ранее долгосрочные проникновения.

В практике успешного шпионажа абсолютно ничего нет мелкотравчатого. Уже приводилась пословица, частенько использовавшаяся на Алексеевских информационных курсах профессором Йозефом Главой: где дураки спешат, ангелы боятся и шагу ступить. Шпионская операция, какой бы короткой по времени не предполагалась, действительно результативной становится как итог именно длительного планирования и тщательных приготовлений. Только те, кто обдумал и просчитал все заранее, наносят блестящий удар в точно рассчитанное время и с предвиденным успехом.

Заготовленное заранее средство, в особенности если это натренированный испытанный нелегал, можно намного быстрее и эффективнее задействовать, чем любой другой инструмент, подвернувшийся, что называется, в спешке под руку. Внезапные и краткосрочные операции не оставляют времени системе безопасности объекта разведывательного интереса адекватно отреагировать на проникновение и, тем более, организовать отпор ему именно потому, что к возможности такого рода проникновения готовились. Стремительное проникновение вообще можно провести так, что заранее изученный механизм противника по обнаружению проникновения, идентификации и выявлению шпиона окажется специально выведенным из рабочего состоянии, поскольку о его официальном профилактическом ремонте "позаботится", например, обретающийся "на месте" нелегал-долгожитель. И шпион, осуществивший налет, исчезнет задолго до того, как контрразведывательные меры сработают. В таких случаях все, что останется сделать противнику - это провести расследование служебного преступления внутри собственной конторы. То есть попытаться погнаться за агентом-долгожителем.

Упертые нелегалы, со своей стороны, также имеют набор средств психологического изматывания шпионов за шпионами.

Контрразведчики, обеспечивающие безопасность объектов возможного проникновения и взлома хранилищ данных, как и шпионы, лишены отдыха. Расслабление бдительности ведет к атрофии и утере навыка. Отсиженная коленка опасна. Шпионы за шпионами, которые не бдят ежесекундно и ежесекундно же не готовы к заранее разработанным ответным действиям на любую угрозу и в любом месте, опаснее для системы безопасности, чем шпионы противника.

А напряжение, в особенности постоянное - источник депрессии.

Общепринятое определение депрессии - подавленное психическое состояние, душевное угнетение, при котором окружающее представляется в мрачном виде. Такие настроения кончаются одним - тем, что на жаргоне называется "пофигизм".

Имеющие более или менее регулярные контакты с охраной на автостоянках, при входах на предприятия и учреждения, в том числе и закрытые или секретные, примечали, вероятно, смену внимания и настроений у людей на вахте. Иногда они кажутся сонными, что вообще-то недопустимо, а иногда возбужденными попусту, даже если на лицах профессионально ничего не выражено. Примелькавшихся им людей проверяют едва-едва. Или начинаются необоснованные придирки. Существует и остальная гамма состояний и настроя. Такие явления не случайны, какими бы случайными ни оказались конкретные поводы для конкретного настроя охранных агентов. Кстати говоря, некоторые состояния провоцируются при определенных условиях, например, в дни выплат, праздники основания "родной части", получения очередного чина, скажем, "отцом-командиром" или при необходимости помянуть "того парня". При отслеженном и просчитанном уровне внутренней и внешней культуры членов службы безопасности соответствующий подогрев в их среде "авторитетов" с упором на "боевое товарищество" и бахвальство, на "личные услуги" в разрез с профессионализмом и профессиональной этикой дает ощутимый эффект в разложении оборонительной системы вплоть до её неэффективности.

В службах безопасности действует закон депрессивной тенденции.

Охранная система расслабляется и процесс набирания вялости идет с убыстрением, если нужда в готовности к действию не кажется её операторам ежесекундной и здоровое напряжение не бывает постоянным. В основе этого процесса - общепринятое заблуждение, внушаемое силовиками всем и, чаще всего, самим себе, что охранные службы всесильны, всемогущи и всезнающи, что они "видят все" и обладают постоянной способностью контролировать кризисную ситуацию или проникновение.

Этого заблуждения начисто лишены нелегалы, профессиональные шпионы по найму. В отличие от неискушенных они-то знают, что "адекватная" реакция в подавляющем большинстве случаев - показушный грохот, с которым захлопываются, образно говоря, ворота обворованного уже склада. Характерные примеры: десант 375 следователей ФБР, высадившийся в Найроби после взрывов у посольств США в Кении и Танзании, глухие намеки о подготовке которых поступали задолго до террактов, или подобная же, хотя и меньшая по массовости, суета после взрыва в переходе под Тверской улицей в Москве...

После взломов информационных банков или "кражи намерений" агентам безопасности обворованной организации не приходиться даже чесать в затылках, тем более придумывать себе оправдания. Такого рода взломы, в особенности через завербованного предателя, проходят незамеченными, остаются не выявленными и причин для суеты вроде той, которая возникает после взрывов или открытых нападений, нет.

Служба контрразведки представляет собой своеобразную форму страхования, то есть дополнительные расходы финансовых средств и агентурных резервов для обеспечения безопасности определенной структуры. Защита стоит больших денег и требует множества далеко не ординарных по личным качествам людей, подготовка, переподготовка и содержание которых тоже расходы. Но альтернатива таким расходам одна - открытые настежь шпионам и террористам ворота.

Если организация, её персонал и информация, которой этот персонал располагает, представляет ценность как объект шпионажа или открытого нападения, нужна наилучшая, намного лучше, чем существующие системы шпионажа, защита. И более того. Даже если на кон ставятся промышленные, коммерческие и финансовые секреты одной фирмы или одного человека, кто знает, не являются ли они частью и национальной безопасности в целом?

В хищении секретов виновен не шпион, а владелец секретов. По мнению охранных экспертов, 70-80% структур, где происходит утечка секретных данных, просто-напросто подставляются. Возникла и соответствующая наука виктимология, которая исследует причины и признаки такой "добровольной" жертвенности.

Система безопасности информации, то есть её страховки, должна быть не пассивной, а активной. Соответственно напрашивается и вывод: охота на шпионов должна быть упреждающей и ловушки на них следует ставить ещё на подступах к секретам, то есть следует обзаводиться собственными шпионами, которые будут шпионить за потенциальными взломщиками секретов.

Система активной защиты секретов представляет собой нечто, что невозможно ни купить, ни обустроить в спешке или в случае внезапной необходимости. А именно так и бывает. Шпионы по найму знают об этом, как и о законе депрессивной тенденции пассивных, выжидающих нападения охранных систем, а поэтому продолжают браться за свои подряды.