- Слышь, богатырь, ты уж не подведи, а? Свадьба у меня завтра. А в доме нетоплено, неприбрано... Слышь?
- Я своему слову хозяин,- сказал Добрыня в потолок. - Но и ты без подлостей. В лесу не путлять, в топь не заманивать, ясно?
- Это уж как водится,- хитро отозвался леший.- Не нам природу ломать. Лешачиха от меня откажется, когда узнает, что я тебя из лесу без обмана выпустил.
- Избу спалю,- пообещал Добрыня.
Леший затих.
- Слушай, богатырь,- сказал он через некоторое время. - А может договоримся? Я тебя для вида попутляю. И тебе спокойно будет со сговором-то, и лешачихе моей приятно. А я же тебя и выведу. Окажи услугу, богатырь? Я уж тебе отслужу. А? Договорились?
- Только без обману,- сдался Добрыня.
Леший обрадовался.
- А я уж тебе отслужу...- бормотал он.- Доволен останешься. Эх, богатырь ты мой! Хочешь я тебе колыбельную спою?
Не дожидаясь ответа, леший тоненьким голосом затянул что-то грустное и протяжное, отчего богатыря неудержимо повлекло в сон. Добрыня засыпал под колыбельную лешего и мощный храп разоспавшегося домового, и глазам его представало зеленое чистое поле, синее небо и бегущая по полю женщина с русыми волосами и в белом до пят сарафане. А тоненький голосок лешего выводил печально: "Сон идет по сеням, дрема на терему; Сон говорит: Усыплю да усыплю! Дрема-то говорит: Удремлю, да удремлю!"и слышался нежный шелест дождя, медленно стекающего с широких дубовых листьев на пока еще тайные грибницы...
6. ИЛЬЯ МУРОМЕЦ
Муромец проехал по Калинову мосту, перебрался на другую сторону реки и увидел Соловья Разбойника. Соловей Одихмантьевич сидел в своем гнезде и выглядел крайне предосудительно.
Узкоглазое лицо его заплыло от ушиба, рука была на свежей перевязи. Весь вид Соловья Разбойника говорил о том, что накануне его не только потузил кто-то дерзкий, но и еще волок его по земле за тройкой лошадей не менее двух верст. На голове Соловья Одихмантьевича белела повязка, сквозь которую проступала кровь.
- Что с тобой, Соловушка? - участливо спросил Илья, останавливая коня у дерева.
Соловей Разбойник замер и на лице его появилось выражение обреченной покорности.
- Все нормально, Илья Иваныч... Все хорошо.
- Кто ж тебя так? - продолжал свои расспросы богатырь.
Разбойник глянул на богатыря здоровым глазом и махнул здоровой рукой.
- Все нормально, Илья Иваныч. Ерунда это все...
- Ты смотри! - строго сказал Муромец.- Если кто тебя обижать станет, мы мне лишь свистни. Я ему, твоему обидчику, все ребра пересчитаю!
Он проехал мимо.
Соловей Разбойник долго смотрел ему вслед с бессильной злобой и восхищением, а когда Илья Муромец отъехал так далеко, что не мог его услышать, Соловей горько посетовал:
- Трезвый ведь золотой человек! А как выпьет - ничего не помнит!
А виновник соловьиного горя уже отправлялся в далекий и опасный путь к неведомо где находящейся Поклон-горе.
Был Илья родом из села Карачарова, что близ Мурома. От рождения был он немощным и по причине болезни тридцать лет просидел дома сиднем. На тридцатом году в один день отец ушел в поле пахать, а Илья дома остался.
Постучали в дом двое нищих калик.
- Аи, Илья, пусти калик в дом!
Он, естественно, им в ответ:
- Для чего издеваетесь? Аи жалости нет? Я тридцать лет сиднем сижу, ни руками, ни ногами не владею. Входите сами!
Калики вошли в дом и опять к Илье с подлыми просьбами:
- Жарко на дворе. Дал бы ты нам, Илья, водицы испить! Стыдно лбу здоровому, тридцатилетнему, калик немощных за водой гонять!
Напрягся Илья от обиды великой и... встал себе на удивление. Подносят ему калики медового питья чашу. Как выпил Илья, калики его спрашивают:
- Чего ты в себе чувствуешь, Илюша?
- Силу в себе великую чувствую. Готов море-окиян вычерпать, гору в небо закинуть.
Дали калики Илье питья горького.
- А теперь что чувствуешь?
- Силу могучую чую. Со всеми врагами, что на Русь зубы точат, сразиться готов!
- Вот теперь силы у тебя в самый раз,- сказали калики. - Будешь ты, Илья, великий богатырь. Выходи теперь в чисто поле, покупай себе первого жеребенка, да корми его три месяца пшеном белоярским, искупай после того в трех росах, а как станет тын перепрыгивать, садись на коня и езжай славу ратную искать, Русь от супостата оборонять...
Илья любовно хлопнул жеребца по холке. Надо же, во всем угадали калики убогие! Одного Илья никак не мог понять: что же те калики зелье могущественное на него потратили, а себя от убогости излечить не сумели? Часто он над этим раздумывал, да ответа найти не мог.
Богатырь огляделся.
Дорога приближалась к лесу. На ветке рыжей сосны стрекотала любознательная сорока. Не было вокруг ни души и некому было Муромцу подсказать, где искать ему дорогу к неведомой Поклонгоре.
Выехал Муромец на опушку и увидел медведя, который что-то деловито ладил из колоды. Увидев всадника, мишка насторожился, бросил топор и приготовился задать стрекоча.
- Свои! - крикнул медведю Илья.
Косолапый взглянул из-под лапы, узнал богатыря и успокоился.
- Здорово, Илья Иваныч. Опять к нам по службе?
Муромец слез с коня, поздоровался с медведем рука об лапу.
- По службе,- признался богатырь.- Ищу вот дорогу к Поклон-горе. Меч-кладенец добывать надо. Кащей войско свое на Русь ведет.
- Славная задача! - одобрительно рыкнул медведь.- А что один? Рядом со товарищами и дорога ближе и невзгоды мельче!
Илья рассказал, как расстался с товарищами.
Медведь почесал загривок.
- Не знаю, что тебе, Муромец, и посоветовать,- задумчиво прорычал он. И тут из-за кустов грянула нестройная песня.
"На море на окияне, На острове на Буяне, Сидит птица Юстрица; Она хвалится-выхваляется, Что все видела, Всего много едала..."
- Что за гулянка? - спросил богатырь.- Лешие колобродят?
- Да нет,- отозвался медведь.- Лешие у нас в лесу спокойные, работящие. Пьянь залетная, рвань болотная гуляет.
- Что за народ?
- Да ты, Илья Иваныч, должен их знать. Трое из ларца, одинаковы с лица,- неохотно сказал медведь.- Ты гляди, как безобразничают!
Муромец поглядел.
Трое из ларца сидели на поляне. По поляне бродил резкий сивушный запах. Красные лица троих были опухшими и оттого абсолютно одинаковыми. Время от времени кто-нибудь из троицы нетвердыми шагами устремлялся к ларцу, извлекал из него пузатый жбан и пиршество продолжалось.