Пользуясь случаем, что попала в зал, где можно встретить Серафима Михайловича, Римма ждала его, делая вид, будто крайне заинтересована, нормально ли работают аккумуляторы в переносных контрольных приборах.

Наконец-то она дождалась. В дверях появился Поярков. Никого не замечая, он прошел мимо улыбающейся Риммы и, вытащив изо рта папиросу, обратился к Дерябину:

- Вы знаете, что мне заявил уважаемый Толь Толич? Говорит, что фокус с ребятами это я придумал. Вроде как бы оправдаться, что диск перетяжелен. Но все-таки он сменил гнев на милость и даже приветствует испытания по седьмому пункту программы. Итак, по нашим расчетам, "Унион" сейчас должен быть где-нибудь над мысом Форос.

Дерябин отогнал от себя папиросный дым и молча подвел Пояркова к затененному от света экрану. На нем четко вырисовывались очертания крымского берега. Пенная кромка прибоя, остроконечные скалы, дорога, поднимающаяся в горы.

- Разве вы не знаете, что десять минут тому назад на экране ничего не было? - спросил Дерябин.

- Я разговаривал с Москвой. Кстати, мне сказали, что Багрецов взял дополнительный трехдневный отпуск за счет переработки. Наверное, хочет в Киеве погулять. Ну, а здесь как дела?

- Вероятно, отказали аккумуляторы. Боюсь, как бы это не повторилось.

Поярков напряженно потер висок и укоризненно посмотрел на Дерябина:

- Ну что ж, Борис Захарович, вопросов больше нет.

Неверными шагами он прошел вдоль столов, где чуть слышно гудели аппараты, шелестели магнитофонные и бумажные ленты, и, возвратившись назад, остановился за спиной Нюры.

- Там наверху ярцевские аккумуляторы?

Нюра испуганно обернулась и, встретившись с его глазами, опустила голову. За всем этим с явным любопытством смотрела Римма. И если ее никогда не интересовали особенности тех или иных аккумуляторов, то в данном случае полезно кое-что разузнать. Она подошла ближе.

- Вы меня, конечно, извините, - с нарочитым смущением заговорила Римма, теребя кружевной платочек. - Но, Серафим Михайлович, мне дуже треба спытать у Анны Васильевны, це яки ярцевские? Жовтии, смугастии? Желтые, полосатые? - и, заметив, что та кивнула головой, повернулась к Пояркову. - Прямо замучилась с ними. То заряжай, то разряжай. А все попусту. И вообще я даже удивилась, когда мне Анна Васильевна сказала, что будем устанавливать эти полосатые.

Она хотела посочувствовать Пояркову, намекнуть, что есть такие неблагодарные, которые только к начальству подлаживаются. А Серафим Михайлович хоть и проявляет к Анне Васильевне дружеские чувства, а никакой он ей не начальник. Вот и подвела его Анна Васильевна. Все это Римма обдумала, нашла подходящую форму, как сказать, но Борис помешал, подошел он злющий-злющий и, не считаясь с девичьим очарованием, - куда ему, возраст не тот, - попросту выставил ее за дверь.

- Прошу вас возвратиться к рабочему месту, - проскрипел он, и обиженная Римма, круто повернувшись, показала ему спину.

Дерябин сделал знак Пояркову, и они вместе вышли в коридор. Облокотившись на перила лестницы, устланной красной дорожкой, Борис Захарович спокойно проговорил:

- Мы с тобой здесь на равных правах, Серафим, но возраст мой позволяет предупредить по-отечески. С какой стати ты начинаешь расспрашивать рядовых работников, какие им приказано установить аккумуляторы? Анна Васильевна здесь вовсе ни при чем. Спросил бы у меня.

Поярков беспокойно скользил рукой по перилам.

- Я не хотел вас обижать, Борис Захарович. Но что бы вы делали на моем месте? Из-за каких-то несчастных аккумуляторов все идет прахом. Высота гораздо меньше расчетной, неожиданные перерывы в работе телеметрических аппаратов. И вдруг новое дело: "Унион" нельзя испытать по одному из самых главных пунктов программы! Будь они неладны, эти аккумуляторы!..

Поярков поставил было ногу на ступеньку, чтобы спуститься вниз, но Борис Захарович его остановил:

- Не торопись. Все аппараты "Униона", которые участвуют в системе телеуправления, питаются от обычных аккумуляторов. Ярцевские тут ни при чем.

- Но вы сами говорили, что из-за них не работал панорамный телепередатчик?

- Абсолютно точно. Больше того, я его вынужден выключить, чтобы не расходовать энергию, которая нам необходима для других аппаратов.

Пояркову ничего не оставалось, как только развести руками.

- И вы хотите проверять управление диском, не видя земли?

- В данном случае не земли, а воды, - поправил его Дерябин. - Не знаю, как ты, но я охотно доверяю радиолокаторам.

Не обращая внимания на недовольство Бориса Захаровича, Поярков опять закурил.

- Откровенно говоря, Борис Захарович, мне как-то не по себе. Боязно. Разве только пробовать на большой высоте.

Борис Захарович обнял конструктора за плечи и легонько подтолкнул его к двери:

- Пошли, пошли. Нечего киснуть. Испытаем, как положено, на разных высотах. И я вовсе не собираюсь сбросить в воду твою летающую пуговицу. Она еще нам пригодится.

Сказано это было с шутливой бодростью, но, несмотря на абсолютную уверенность в аппаратах телеуправления, Борис Захарович чувствовал, как щемит и покалывает сердце. Даже у телеги ломаются оси, а здесь... Кто знает, что может случиться?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Здесь Багрецов мечтает о космических лучах и небесном

золоте. Мечты эти, по мнению Бабкина, абсолютно

безответственные. А потом нашим друзьям пришлось

встретиться с жестокой реальностью, и оказалось, что не

всякий орел - птица.

Бабкин знал, что первая конструкция диска управлялась с земли по радио. То же самое осталось и в "Унионе". Но мог ли он предполагать, а тем более Багрецов, что Борис Захарович будет испытывать телеуправление на такой маленькой высоте?

Сейчас диск просто падает. Уже видны пузырьки на зеленой воде. Багрецов закричал, и в ту же минуту появился Тимофей.

- Прыгай, Димка! Прыгай! Доплывем...

Вода приближается, закроет люк, тогда не вынырнешь. Бабкин трясет Димку за плечи, а тот смотрит в одну точку и молчит.

- Доплывем... Близко, - уговаривает и тащит его за собой Тимофей.

- Не умею. Плавать не умею! - со злостью и отчаянием выкрикивает Багрецов. - Что ты от меня хочешь? - бросился от люка и исчез в темноте коридора.

Но что это? Диск на мгновение повис в воздухе и стремительно пошел вверх. Пенные узоры волн расплывались, становились все меньше и меньше.

Облегченно вздохнув, Тимофей хотел было поискать Димку, но тот уже стоял рядом, прижимая к животу увесистый аккумулятор.

- Вот... вроде балласта.

Как потом выяснилось, Багрецов хотел выбросить из кабины испорченные аккумуляторы.

Бабкин успокоился, тихая радость словно обволакивала все его существо. Молодец Димка! Головастый. Здорово придумал. Кто же знал, что Борис Захарович проверяет телеуправление? Чуть в воду диск не загнал. Ошибись он на десяток метров, пришлось бы несчастным пассажирам рыб кормить. Правда, Димка успел бы выбросить балласт. Хорошо, что не выбросил. Надо же выяснить, что случилось с аккумуляторами, кто их поставил и кто за это дело должен отвечать?

- Отнеси аккумулятор. Чего стоишь? - сказал Бабкин хмуро, все еще переживая возможную неприятность. - Погоди, а паспорт от него где?

У каждой из банок должен быть целлулоидовый квадратик, на котором записывались основные данные аккумулятора: сколько циклов он прошел, то есть сколько раз заряжался и разряжался, когда он был заряжен последний раз и прочие показатели. Все это скреплялось подписью проверяющего. В данном случае подписи на попорченных банках были неразборчивы. Но Вадим все же успел оторвать паспорта от банок и сунуть их в карман, чем и заслужил молчаливое одобрение Тимофея.

На старое место Вадим аккумуляторы не поставил - так, на всякий случай, а привязал их галстуком к стойке каркаса.

Возвратившись к люку, Вадим предложил:

- А что, если как-нибудь добраться до радиостанции и дать радиограмму?