Голова у Чэня как будто совсем опустела. Обливаясь потом, он продолжал ползать и судорожно перебирать землю. Вдруг сердце у него упало. Он снова наткнулся на какой-то странный небольшой предмет, похожий на подкову, но на ощупь хрупкий. Чэнь опять собрался с духом, выкопал его, осторожно поднял и поднес к светильнику. Это была истлевшая кость, на которой кое-где еще сохранились зубы. Он понял, что это – нижняя челюсть, как вдруг челюсть в его руках задрожала, зашелестела, улыбнувшись, захихикала. В конце концов он явственно расслышал, как она произнесла:

– Ну вот! И на этот раз все кончено!

Чэнь похолодел от ужаса. Пальцы его разжались, и челюсть бесшумно скатилась в яму. Он выбежал во двор, а затем с опаской заглянул в открытую дверь. Там по-прежнему теплился огонек светильника и насмешливо скалила зубы челюсть. Охваченный страхом, Чэнь не посмел больше заглядывать в дом и _Лег под стрехой подальше – там, казалось ему, будет спокойнее. Но тут над его ухом снова прозвучал глухой шепот:

– Здесь нет… ступай в горы…

Эти слова он как будто слышал еще днем, на улице. Чэнь словно прозрел и не стал больше прислушиваться. Запрокинув голову, он увидел, что луна уходит за вершину Западного пика, л этот пик, в тридцати пяти ли от города, оказался у него прямо перед глазами: темная зубчатая вершина, похожая на гребень чиновника, вздымалась к небу, а вокруг разлился мерцающий свет луны. И этот мерцающий вдали свет тоже оказался у него прямо перед глазами.

«Да! Пойду в горы!» – решил он и, не помня себя, сорвался с места и побежал.

Хлопнули двери, затем все стихло. Ярко вспыхнувший огонек осветил опустевшую комнату и вырытую в ней яму, фитиль зашипел и тихонько погас. В светильнике догорели остатки масла.

– Откройте ворота… – послышался па рассвете крик у западных ворот. В этом дрожащем, как паутина на ветру, голосе звучали и надежда, и отчаяние.

На другой день в озере Ванмо, в пятнадцати ли от западных ворот, кто-то заметил утонувшего. Эта новость быстро распространилась и наконец дошла до местного старосты, который и велел деревенским вытащить утопленника, – это был мужчина лет пятидесяти, среднего роста, белолицый, без бороды. Одежды на нем не оказалось. Кто-то признал в нем Чэнь Ши-чэня, но соседям было лень пойти взглянуть, а родственников не нашлось. Так и пришлось старосте самому схоронить утопленника после осмотра, произведенного уездным начальством.

Причина смерти не вызывала сомнений. Это не было убийство с целью грабежа – раздеть мертвого считалось делом обычным. К тому же следователь установил, что в воде человек был живым – под ногти ему набился ил. Очевидно, даже на дне, он все еще барахтался, пытаясь спастись.

Июнь 1922 г.