Груня уставилась на Стеньку:

– Стенька, а когда это было?

– Да не помню. Третьего дня, кажется. А что?

– Стенька! А уж не он ли со своими козами в огороде был?

У Стеньки широко открылись глаза.

– Ой! И правда! Ой!.. Там и следы-то были маленькие! И потом – круглые такие, будто палкой натыканы. Это, наверно, козы бегали!

– Стенька, позови его! Сейчас мы его допросим!

– Только ты, Груня, его не ругай. Испугается – не скажет… Трофим! Как коз загонишь, приходи сюда! Мы тебе одну историю расскажем!

Трофим загнал коз и пришел. Он спокойно смотрел на них ясными голубыми глазами.

– Какую историю? – спросил он.

– Мы, Трофим, историю тебе потом расскажем, – с улыбкой сказала Груня, – а сначала ты нам расскажи.

– А про что?

– Ну, хоть бы вот про то, как у тебя козы убежали!

Трофим густо покраснел и насупил свои белые брови:

– Они не убежали.

– Ну, сегодня-то не убежали. А вот третьего дня?

Трофим мрачно молчал. Ему это «третьего дня» запомнилось очень хорошо.

…Трофим стоял один на бугорке среди желтых одуванчиков и ждал шмелиного меду. Девчонки уверили Трофима, что видели под большой липой шмелиное гнездо, полное меду, и сказали, что сейчас найдут это гнездо, принесут и они все втроем это мед съедят.

А козы – они хитрые. Особенно старая, с длинной серой шерстью и острыми рогами. Щиплет, щиплет траву, а потом поднимет голову и смотрит на Трофима своими желтыми глазами – следит за нею Трофим или не следит.

Трофим грозился хворостиной:

– Я тебе!

«Следит!» – соображала коза и снова принималась щипать траву.

Трофим ждал меду и глядел со своего бугорка туда, где сквозь молодую зелень ракитовых кустов светилась река. Там, возле переезда, ребята поставили забой.

«Небось теперь рыбы набилось! – думал Трофим. – Плотвы этой, язей!.. Сбегать бы посмотреть, может, козы не заметят!»

Но, оглянувшись, он вдруг увидел, что ни одной козы нет на пастбище. Горе взяло Трофима.

«Это не козы, а просто собаки какие-то! Так вот и норовят убежать. Ну, так вот и смотрят!»

Трофим вздохнул, вспоминая, как он выгонял в тот день коз из огорода, как они скакали и бегали по грядам… Хорошо хоть, что никто не видел!

И, не глядя на Груню, Трофим сказал:

– И третьего дня не убегали!

– Ну? – удивилась Стенька. – Значит, твои помощницы нам неправду сказали? Ну, погоди, вот я их сейчас позову да проберу за это!

– А они почем знают? – сердито сказал Трофим. – Их тогда и не было даже! Я все время один за козой по грядкам гонялся.

Груня и Стенька от души рассмеялись. И Трофим понял, что проговорился. Он отвернулся и молча пошел домой.

У Груни словно гора с плеч свалилась. Она весело вскочила:

– Стенька, пойдем в горелки играть! Пойдем ребят позовем. А сначала – к Ромашке!

– Ладно! И сейчас при всех хорошенько с ним посчитаемся – не разобрал, что у него на грядках козиные следы были, а скорей взъерепенился! Пускай ему при народе стыдно будет!

– Нет, Стенька, не надо, – сказала Груня, – уж я ему одному потихоньку скажу. Так будет лучше.

Груня и Стенька в этот вечер напрасно искали Ромашку. А потом Федя сказал, что Ромашка ушел в лес срезать удилище.

Груне так не терпелось рассказать ему все, объяснить, оправдаться – вот, как нарочно, нет его!

– Может, нам в лес пойти?

Но Стенька отмахнулась:

– Вот еще! Авось придет, волки не съедят!

За ужином Груня сказала отцу:

– Вот ругал меня за гряды… А это Трофимовы козы бегали.

– Да ну? – живо отозвался отец. – Значит, нашелся виновник? Ну, надо ему взбучку дать!

– Да нет, не надо! Ведь он нечаянно!

Отец не настаивал. И Груня видела – он очень рад, что это дело случайное и никакого зла тут нет.

Как-то особенно мирно и хорошо было в этот вечер дома. Спали с открытой дверью, потому что в сараюшке было душно.

И Груня перед сном долго смотрела на звездный краешек неба, мерцающий и таинственный.

Утром первой заботой Груни было повидать Ромашку. Она пришла в ригу. Но оказалось, что Ромашка уже ушел к забоям.

Груня побежала на реку.

Утро было свежее. Пели жаворонки. Цветы на лугу открывались навстречу солнцу, а на каждой травинке висела светлая капелька росы.

Груня еще издали увидела Ромашку. Он прилаживал удочку возле кустов.

– Ромашка! – дружелюбно окликнула его Груня.

Ромашка быстро взглянул на нее, но не ответил, а продолжал делать свое дело, будто тут и нет никого. Груня усмехнулась:

– Ромашка, ты что говорил?

– Ничего не говорил.

– Ты говорил, что мы твои гряды испортили…

– Ну и что?

– А вот и не мы! Это Трофим. У него козы убежали. А он их сгонял. Вот как было! А ты ничего не разобрал! Ничего! И скорей – на нас! А товарищи разве так делают? Товарищи так не делают. Товарищи сначала узнают, сначала спросят. И товарищи если им говорят «нет» или «да», так они верят. А ты – и не спросил и не поверил! Эх, ты!

Груня не собиралась ссориться. Но против воли обида одолела ее. Она повернулась и, не оглядываясь, быстро пошла от реки.

Ромашка молча смотрел ей вслед. Но тут плеснула вода, удочка дрогнула, и все внимание Ромашки устремилось на нее.

Однако, вытягивая из воды жерлицу, на конце которой дергалась и металась узкая молодая щучка, Ромашка машинально повторял вполголоса:

– Трофим… Так бы и говорили сразу, что Трофим… А я почем знал?

Вытащив щучку, Ромашка беззлобно погрозил кулаком по направлению к деревне:

– Ну, подожди ты у меня, Белый Гриб! Я тебе бубны выбью! Запустил коз – так и скажи, что запустил. А людей в обман вводить нечего!

В этот день в огородах сажали последнюю рассаду. Ромашка еще хмурился, он не знал, как ему повернуть свои отношения с ребятами. Он чувствовал свою вину, а сознаться в этом не мог. Он делал ямки для рассады и поглядывал исподлобья то на Женьку, то на Груню. Что бы это им сказать? Вот сейчас он спросит, кто за рассадой ходил.

Ну и глупый вопрос! И так всем известно, что за рассадой ходили Федя и Козлик.

Пока Ромашка раздумывал, с чего бы ему начать, Груня сама обратилась к нему.

– Ромашка, – как всегда дружелюбно, сказала она, – ты ямки сделаешь и уйдешь? Или с нами сажать будешь?

– А чего ж я уйду? – мирным голосом ответил Ромашка, втайне обрадованный. – Конечно, сажать буду.

– Вот и хорошо, – сказала Груня. – А то тетка Елена просила подольше поработать сегодня, потому что рассады много…

Ромашка поглядел на голубовато-зеленую грудку капустной рассады:

– Рассады-то много. Только вот работают у тебя больно лениво. Кабы я бригадир был…

– А пожалуйста, – весело согласилась Груня, – вот бы мне-то хорошо было!

– Так ведь сразу нельзя, – возразил Ромашка, – это ведь снова выбирать надо… А вот помочь, если хочешь, помогу. С ними круче надо. Надо, чтобы они боялись. А ты что? Ты – как курица. Но подожди, я сейчас наведу порядок… Эй, Раиса! – закричал он через минуту. – Ты что – живая или мертвая? Шевели руками!

– А ты что за начальник?

– Вот и начальник. Работать надо… Федь, оглянись назад!

– А что? – спросил Федя оглядываясь.

– А то. Не видишь – что?

Ромашка подошел к Феде, неожиданно взял его сзади за шею и пригнул почти к самой грядке.

– Как сажаешь? У тебя рассада на боку лежит! Видишь теперь?

– Отпусти шею!

Федя высвободился из Ромашкиных рук и, надувшись, отошел к изгороди.

– Куда пошел? Сажай капусту! – крикнул Ромашка.

Но Федя не обернулся. Он стоял, обиженно посапывая носом, и ворчал:

– Что большой – то и шею гнуть? Подожди, я тебе припомню. Не буду капусту сажать, вот и все! Сажай сам!

– Раиса! – снова закричал Ромашка. – Ты опять спишь? Опять отстаешь?

– Ну и не кричи! – рассердилась Раиса. – Только и кричит! Как делаю, так и буду делать.