Но кто бы ни стоял (или, точнее, ни не стоял) у руля управления этим поездом, «пассажиры» в нем, конечно, останутся прежними. Над кафтанами, пиджаками или над футболками будут видны загорелые лица все той же смешанной породы, что исконно населяет Казань, как и всю нашу страну: татарско-русско-мордовско-башкирско-мишарско– и так далее, почти до бесконечности. Котел Казани, бурлящий на этих берегах уже тысячу лет, не собирается остывать. Еще вполне возможны сюрпризы. Интересно будет продолжить – здесь же, через тысячу лет.

Михаил Шульман

Небезызвестный князь Андрей Курбский, еще задолго до того, как бежал от Грозного царя в Литву и вступил с ним оттуда в бесподобную перебранку «по почте», писал, что за стенами Казанского кремля возвышались «пять прекрасных мечетей». Воевода вполне успел рассмотреть их все, пока командовал осаждавшими татарскую столицу московитами. Однако точного местоположения самой знаменитой из них, носившей имя имама, поэта и солдата Кул-Шарифа, одного из руководителей обороны города, теперь установить нельзя. Рассерженный упорным сопротивлением казанцев, Иван IV велел снести ее тут же после удачного штурма города. Золоченые главы мечети, по преданию, на двенадцати подводах увезли в Москву. Возможно, кстати, именно это документально не подтвержденное сообщение породило другой миф: якобы собор Василия Блаженного, возведенный в честь покорения Казани, несет в себе зашифрованный образ погибшей мечети. Восемь глав московского храма, дескать, повторяют восемь минаретов Кул-Шарифа, а девятый как символ победы господствует над ними. Возможно, доля истины здесь есть, во всяком случае, зодчий Постник Барма одновременно работал тогда и на Красной площади, и в Казани, где возводил новые стены кремля. Жил в вечной дороге между столицами…

Но «украл» ли главный город России у главного города Татарии его архитектурную гордость или нет, а в новые времена справедливость восторжествовала. Казань снова получила «свое». Десять лет назад татарское правительство постановило «воссоздать» Кул-Шариф в южной части кремля. В 2005 году крупнейшая мечеть Европы была достроена, 26 июня в ней прошло первое богослужение.

Метро № 10 быть!

Самым дорогостоящим в сугубо финансовом отношении приобретением Казани за всю тысячу лет ее существования стала, без сомнения, подземка. Идея прорыть ее здесь впервые возникла в 1979 году по «формальному признаку». Тогда население столицы Татарской АССР как раз перевалило за миллион человек, а, как помнят люди старших поколений, в СССР это давало городу право «претендовать» на метро. Однако дело шло позастойному медленно. Только в 1983—1984 годах начались предварительные геологические изыскания, а экономическое обоснование проекта было утверждено союзным Министерством путей сообщения в 1987 году. Следуя за логикой этих темпов, если бы социализм не приказал долго жить, первые поезда пошли бы под казанской землей году в 1999-м, но еще за десять лет до этого горбачевский Совмин «напоследок» выпустил закрытое постановление: финансирование всех метрополитенов во всех городах СССР прекратить…

Казалось бы, шанс упущен: откуда в постсоветской неразберихе брать по 40—50 миллионов долларов за километр туннеля? Тем не менее маленькое экономическое чудо свершилось. В 1995 году представителям муниципальной власти каким-то образом стало известно: в Москве составлен список из девяти городов, которые могли бы официально рассчитывать в ближайшее десятилетие на метро. Казани там не было. Тогда вице-премьер Татарстана и вице-мэр города отправились к ельцинскому «двору», прожили при нем целую неделю и добились, чтобы ее внесли – под десятым номером. 27 августа 1997 года Казанский метрополитен был торжественно заложен. Из гранита и мрамора соорудили небольшую ротонду, а в основание ее вмонтировали капсулу с обращением к грядущим пассажирам. Эта изящная «скульптура», впрочем, не пережила превратностей реального строительства. А дальше начались практические трудности. Древние казанские зодчие не предполагали, что ее жителям придется через тысячу лет ездить под землей, и руководствовались в своей деятельности иными соображениями, нежели геологическая структура местных недр. По городу бродили слухи, что проект может закончиться катастрофой. Казанская подземка казалась слишком мелкой (8—12 метров от уровня улиц и 20—31 – под речным дном). А почва на целом ряде участков вязкая и рыхлая. Есть карстовые пустоты. Ревнители старины, в свою очередь, забили тревогу по поводу «неаккуратной» прокладки тоннелей. Они даже углядели в этой связи новые трещины в стенах расположенного у кремля Иоанно-Предтеченского монастыря. А некоторые здания (ценные, по мнению бдительных горожан) метростроевцы и вовсе сносили, прикрываясь Программой ликвидации ветхого жилья.

Те отвечали, что в Казани копать не сложнее и не опаснее, чем, скажем, в Москве (а в Петербурге дело обстоит гораздо хуже), что применяется специальная технология, позволяющая получить герметические и сухие тоннели. Режущие инструменты подобраны специально под местные грунты. Ультрасовременные землепроходческие комплексы, закупленные у канадцев и французов, поступают в город по сей день, всякий раз получая от счастливых заказчиков ласковые татарские и русские имена. Сююмбике, Катюша, Олечка, Алтынчач… В общем, ко всеобщему удовлетворению, эксцессов при сооружении метро не было. Первый участок насчитывает пять станций I линии: «Кремлевскую», «Площадь Тукая», «Суконную слободу», «Аметьево» и «Горки». Поездка на расстояние в семь километров занимает 12 минут. А в дальнейшем схема Казанского метрополитена предполагает три линии. Первая продлится от «Горок» до «Проспекта Победы» и от «Кремлевской» до «Заречной», по второй от Азино можно будет добраться до Железнодорожного вокзала и, наконец, третья – соединит между собой четыре многонаселенных района: Приволжский, Московский, Ново-Савиновский и Кировский. Всего получится 44 километра, но и это еще не все. С 2008 года в городе планируется сооружать наземные «легкие» ветки метро (подобные парижскому ROR) через бесчисленные казанские овраги, насыпи, мосты и эстакады «во все пределы».

И если неприятных экономических «сюрпризов» больше не будет, можно ожидать, что все эти «удобства» вступят в действие еще при нашей жизни – в 30-х годах XXI века.

Равиль Бухараев

Слой за слоем…

Вдревнейшие времена, как и сейчас, сердцевиной города был кремль с его посадом, вокруг которого по берегам реки Казанки и озера Кабан выросли первые слободы. Ничто не изменилось в этой композиции и сразу после русского завоевания в 1552 году, а вот к самому концу XVI века бывшая ханская столица утратила свое зодческое единство. По существу, она распалась на два города: в Верхнем жили преимущественно царевы служилые люди и переселенцы, а в Нижнем – выселенные из кремля татары.

В XVII и первой половине XVIII столетия Казань продолжала расти, как ей вздумается, уходя за Казанку и поднимаясь на близлежащие холмы. Причем в архитектурном смысле Верхний город все больше приобретал русско-европейские (дворянские и купеческие) черты, а внизу тогда еще «полузаконные» мечети и деревянные дома мусульманского типа создавали образ традиционной, национально-замкнутой жизни.

Вскоре после недолгого пребывания в будущей столице Татарстана пугачевцев власти взялись за ум во всех отношениях. Например, был составлен первый официальный градостроительный план. С 1774 года его автор, «архитектурии поручик» Кафтырев, усердно перестраивал Казань по «образцовым проектам», единым для всей Российской империи. На казанской почве они привели к возведению в кремле ансамбля Присутственных мест, а также к заложению многих типовых архитектурных конструкций. От самого кремля с одной стороны радиально отходили широкие Проломная, Воскресенская (Кремлевская) и Арская улицы, а с другой, в направлении Кабана и канала Булак, – Вознесенская (Островского), Московская (Кирова) и Екатерининская (Тукаевская). Татарские слободы также приобрели новую упорядоченность в несколько «аракчеевском духе»: строившиеся испокон веку на углах кварталов мечети «переехали» на площади (подобно церквям), а в бессистемном нагромождении зданий и «зданьиц» пробили широкие «тоннели». Впрочем, наиболее значительные старинные постройки остались нетронутыми. И сегодня здесь можно видеть так называемый дом Шамиля со шпилями и башенками, одновременно наводящими на мысль о западной готике и об исламских градостроительных экспериментах в Андалусии (принадлежал он богатому татарскому купцу Апакову, чья дочь вышла замуж за сына горского имама).