В момент происходившей на крайне повышенных тонах перепалки в кабинет незаметно для спорщиков вошел император и, не вникнув до конца в суть происходящего, воспринял резкий тон по-южному темпераментного Витте как хамство в адрес своей монаршей особы. Естественно, высочайшим повелением царь желаемое получил и спешно отбыл в монаршем составе на курьерской скорости… А всего 3 месяца спустя царский поезд на Курско-Харьковско-Азовской дороге на всех парах слетел с рельсов близ станции Борки – 28 находившихся в нем человек погибли, монаршая семья уцелела чудом, и то лишь благодаря недюжинной силе Александра, удержавшего рухнувший потолок вагона-ресторана собственными руками…

Кандидатуру Витте на вакантный пост директора Департамента железнодорожных дел при Министерстве финансов – и не под горячую руку, а выждав удобный момент – предложил царю весьма благоволивший Сергею Юльевичу главный финансист И.А.

Вышнеградский. Сделал он это с осторожной оговоркой: конечно, Витте – человек вспыльчивый, зато какой хозяйственник!

Государю предстояло принять непростое решение. Во-первых, такое назначение ломало табель о рангах: провинциальный титулярный советник в одночасье, через несколько ступеней, становился действительным статским советником (с генеральским чином!). А во-вторых, требовалось хотя бы наполовину компенсировать Витте ущемление в его собственных деньгах – директору Департамента отпускалось жалованье в 16 тысяч рублей годовых, а это означало необходимость доплаты ему не менее 8—10 тысяч рублей непосредственно из царской казны. Но тем не менее император согласился.

Для Витте финансовый момент на первом месте не стоял, волновало другое – в Петербурге ему неизбежно предстояло «играть» в политику, которой прежде он всячески предпочитал сторониться. И все же в свои 40 лет Сергей Юльевич начал крутое восхождение на вершину власти. Уже 15 февраля 1892 года он стал управляющим Министерства путей сообщения (и автоматически – членом Государственного Совета), а в августе того же года – и финансового ведомства. В следующем году Витте стал министром финансов с произведением в ранг тайного советника и почетным членом Императорской Академии наук.

Сергей Юльевич пришелся ко двору. Известный публицист князь Владимир Петрович Мещерский запомнил свои первые впечатления: «Витте мне сразу стал симпатичен своей естественностью, безыскусностью в проявлении им своей личности… Развязный и свободный в своей речи и в каждом своем действии, он мне напомнил наружностью английского государственного человека».

В скорости продвижения Витте по службе «работало» все – и характерный для него напор, с которым он пробивал свои проекты, и аппаратные рычаги, благодаря которым он добился смещения министра путей сообщения А. Гюбеннета, заняв его место и скомпрометировав в глазах государя потенциального претендента на это кресло А. Вендриха. Витте мгновенно освоил все «правила игры», царившие в бюрократической и придворной среде: интриги, лесть, сплетни, очернение противников, подкуп нужных людей… Решив, что Министерство путей сообщения стало для него тесновато, он достаточно быстро устранил с поста своего благодетеля Вышнеградского, убедив царя в том, что тот – человек вчерашнего дня, спешно нуждающийся в замене. Бороться было за что – став министром финансов, Витте возглавил второе после Министерства внутренних дел по значимости ведомство, поскольку именно оно контролировало все денежные потоки (не только государственные, но и акционерные, частные). Ему подчинялись: Государственный банк, Фабрично-заводская инспекция и Корпус пограничной стражи – военизированное формирование, мундир которого Витте носил с особым шиком.

Очевидно, что этот провинциальный «выскочка» не мог не раздражать – его не любили и боялись. Над ним по любому поводу подтрунивали (впрочем, довольно безобидно, шутливо называя возглавляемых им пограничников «армией Матильды», по имени жены Витте). Его малороссийский «прононс» постоянно передразнивали, но умница Витте делал вид, что вовсе этого не замечает: «Есть идэя!» – то и дело повторял он, намеренно напирая на букву «э». В том, что общественное мнение Витте не ставил ни в грош, можно убедиться на примере двух его браков – в обоих случаях он разводил своих будущих жен с их мужьями, прилагая к этому просто-таки пугающие усилия.

С первой своей женой, дочерью черниговского предводителя дворянства и замужней дамой, Сергей Юльевич познакомился еще в Одессе. Ее он взял измором – довел до развода, а затем женился. В Петербург он приехал вдовцом и, уже будучи весьма завидным женихом, очень быстро избрал объектом своего внимания опять-таки чужую жену Матильду Ивановну Лисаневич (урожденную Нурок). И опять-таки добился ее благосклонности, несмотря ни на негодующие разговоры за спиной, ни на отчаянное сопротивление мужа, которое сломил шантажом и угрозами, окончательно решив вопрос выплатой солидных отступных. Этот скандальный брак волей-неволей закрыл и ему, и его новоявленной супруге путь в высший свет. Впрочем, судя по всему, Сергей Юльевич страдать от этого был не намерен, довольствуясь тихим семейным счастьем с любимой женщиной и ее удочеренным ребенком (собственных детей у Витте не было). Непоколебимого спокойствия прибавлял Витте доверительный разговор с государем, во время которого он прямо сказал ему, что если брак с разведенной еврейкой каким-то образом будет препятствовать его дальнейшей работе, он готов тотчас уйти в отставку, а в ответ услышал, что поступок сей лишь прибавил государю почтения к своему министру. Одним словом, в семейной истории Витте был еще один явный положительный момент – всем сразу стало понятно, что в достижении своей цели Сергей Юльевич не остановится ни перед чем…

Заняв кресло министра финансов, Витте тотчас показал свое редкостное умение считать. С изумляющей быстротой он разработал и представил в Государственный Совет проекты налога на соль, повышения всех акцизов (то есть косвенных налогов на спирт, пиво, табак, сахар, керосин и спички) и таможенной пошлины на хлопок, введения нового налога на квартиры, проекты повышения сбора с городских недвижимых имуществ и налогообложения лиц, освобождаемых от военной повинности. В итоге всех этих «новаций» налоговое бремя возросло сразу на 12%.

Несколько позже Витте ввел знаменитую винную монополию, будучи искренне убежденным, что, запретив продавать спиртное в частных магазинах, государство окажет своим гражданам неоценимую услугу. Вот выдержки из его воспоминаний: «Прекращение продажи вина за счет урожая, под заклад или в промен платья, посуды и других вещей возбуждает в крестьянах неподдельное чувство радости, и, осеняя себя крестным знамением, они выражали благодарность батюшке-царю, избавившему народ от пагубного влияния дореформенного кабака».

В действительности же министр всего лишь перераспределил финансовые потоки – прибыль от торговли водкой стала поступать не в карманы купцов, а в государственную казну, ежедневно принося миллион рублей поступлений.

Кстати, существует мнение, что именно Сергею Юльевичу Витте наши соотечественники обязаны возникновению термина «40-градусная водка-менделеевка» – в архивах создателя Периодической системы химических элементов нет никаких упоминаний о том, что именно он предложил разбавлять спирт водой в соотношении 2:3. Этот исторический анекдот родился после того, как Витте в 1895 году назначил Дмитрия Ивановича Менделеева главным в Царской правительственной «Комиссии по изысканию способов к упорядочению производства и торгового обращения напитков, содержащих в себе алкоголь».

Укрепив таким образом государственные финансы и обеспечив весомый золотовалютный резерв, Витте представил царю проект денежной реформы. Суть ее заключалась в том, чтобы ввести в обращение золотые монеты, на которые можно было бы свободно поменять имевшие тогда хождение ассигнации. Сначала предполагалось выпустить совершенно новые монеты – русы, однако от этой затеи отказались из-за опасения, что введение новой денежной единицы только запутает население, от любой реформы ждущее подвоха, поэтому было решено новые золотые монеты конвертировать с традиционными бумажными денежными знаками.