Все получилось легче, чем я мог предполагать. Легко настолько, что, собственно, говорить здесь не о чем.

Я спустился на полторы тысячи метров, относительно самых высоких пиков. Послал зонд под облака. Он проделал не больше двухсот километров, когда его объективы передали на экран изображение района, свободного от дыма. Тогда я спустил с цепи все разведывательные аппараты, которые прихватил на «Идиоме». Было их девять. У меня не оставалось времени на игру в дипломатию.

Огонь, идущий от океана, вгрызался вглубь континента. На всем поле видимости горы были окутаны пламенем. Кое-где уже выжженные участки растительности стали вверх желтоватые ниточки дыма. Температура постоянно росла.

Я подумал, что обитатели планеты, всей планеты, изрядно отстаивали в ядерной физике. А точнее — в химии. Они не знали термоядерной энергии. В любом случае, не умели держать ее в руках. Вне зависимости от этого, то ли в самом океане, то ли в материале, из которого подводные жители возводили свои листообразные конструкции, должно было находиться некоторое количество нестабильных атомов, нейтрализованных только структурой среды. Порция антипротонов, которую направил туда Сеннисон, изменила эту структуру. И тотчас же ко всем чертям полетело молекулярное равновесие. Каким еще способом можно было объяснить размеры катаклизма.

Прошло едва несколько минут. Зонды летели низко, очень низко, проскальзывая между возвышенностями, ныряя в долины. Сразу же за первым горным массивом, преодолев бог знает какой по счету хребет, два из них высмотрели цепочку шароподобных созданий, передвигающихся вдоль русла начавшей испаряться реки.

На это я и рассчитывал. У них не было выбора. Только в глубине континента они могли искать спасение от наступающего со стороны моря пекла. В любом случае, хотя бы временного спасения.

Я вызвал в эту долину все зонды и подождал, пока они сделают свое дело. Шары сохраняли спокойствие. Не прерывали движения. Словно не замечали проносящихся над ними аппаратов.

Сразу же после этого я покинул атмосферу. Свечкой пошел вверх и на половине второго витка добрался до шлюза родимого корабля.

Покинув шлюз, я сразу же направился в помещения гибернаторов и какое-то время работал с установленным там компьютером. Записывал в его блоки данные, собранные зондами. Притащил со склада голографический проектор и соединил его приставку памяти с компьютером. Потом вызвал Сена и разъяснил ему, что именно задумал. Выслушал он меня терпеливо. Только и спросил:

— Что ты собираешься с ними делать?

Я ненадолго задумался.

— Пусть остаются тут, — я провел глазами по стенам низенького, вытянутого помещения. — Гибернаторы нам пока не потребуются. А людям не следует больше встречаться… с этим. Неизвестно, как они себя поведут…

— Ты так думаешь?.. — Сен изучающе посмотрел на меня.

Я ответил:

— Ничего я не думаю. Я не знаю.

Он постоял еще какое-то время, наконец кивнул, словно собирался сказать «согласен» и направился к дверям.

— Объясню Гусу, — пробурчал он.

— Объясни. И пришли ко мне первого. Но перед этим переключи диагностику на гибернаторы. Мы должны быть уверены…

Прошли три минуты. В дверях показался Реусс.

— Входи, — сказал я.

Он улыбнулся. Измерил меня взглядом, после чего, не озираясь, подошел ко мне и остановится, спиной к компьютеру.

— Садись, — сказал я.

И тут же у меня в голове мелькнуло:

«Сейчас ты перестанешь улыбаться».

— Нацепи браслеты, — я указал на переброшенные через поручень кресла зажимы датчиков диагностической аппаратуры.

Он без слова послушался.

Я проверил положение переключателей на компьютере и подошел к проектору. Встал так, чтобы у меня перед глазами оказались пульт с экраном и окошки указателей.

— Смотри прямо перед собой, — приказал я. — И не шевелись. По крайней мере, постарайся не шевелиться.

Он кивнул. Это движение повлекло за собой легкое колебание линий, характеризующих данные на экране. Кабели, соединяющие человека с аппаратурой, сместились к основанию кресла.

Я надавил клавишу.

В долю секунды стены помещению перестали существовать. Перед нами открылась горная долина, рассеченная рекой. Вдоль берега катились белые, слегка приплюснутые шары.

Я не спускал глаз с пульта. Ничего.

Изображение приблизилось. Большой живой пузырь, или, совсем как живой, вырос, казалось, можно протянуть руку и коснуться его эластичной оболочки.

Линии заколебались. Нет. Он просто шевельнул головой. Стрелка в окошке одного из индикаторов поднялась на несколько миллиметров вверх. Так, словно он обдумывал сложную математическую проблему.

Я немного подождал, после чего снова проверил переключатели на компьютере. Просто так, чтобы делать что-либо. Я и без того знал, что аппаратура в порядке.

Что же не так? Моя идея, вся эта экспедиция? Все пошло насмарку? Или я где-то ошибся в расчетах?

Ошибки не было.

— Это ведь «наземники», верно? — заговорил Реусс.

Становится разговорчивым.

— Нет, — проворчал я. — Сонные таблетки. Для впечатлительных.

Он приветствовал это улыбкой.

Я еще раз бросил взгляд на аппаратуру и выключил проектор. Мы вновь оказались в низеньком помещении гибернаторов, непосредственно за навигаторской. Я отступил на несколько шагов и посмотрел на сидящего передо мной человека. Что-то промелькнуло в голове.

— Ты ведь тот Реусс… который? Ты вышел из океана раньше, чем все прочие, так?

Он покачал головой. Спокойно ответил:

— Нет. Это не со мной вы вчера разговаривали. Меня подобрали автоматы, вместе с девчатами и остальными.

Не знаю почему, но мне казалось очевидным, что сперва они пришлют «нашего» Реусса. Видимо, этот сидел ближе. Или же Сен просто ошибся.

Но и это еще ничего не объясняло.

— В любом случае, ты уже выходил из океана, — сказал я. — Один из вас уже побывал на суше, воевал, то есть убивал, после чего вернулся и рассказал остальным про то, что их копируют. Если ты даже не тот, кого мы позавчера встретили, то, так или иначе, ты уже исполнял свою работу для обитателей моря.

Он спокойно выслушал меня, но потом снова покачал головой.

— Ошибаешься. Тот, первый… — он запнулся. — Реусс тоже ошибается. Это не я возвратился с суши и рассказал, что же там происходит. Того, о ком вы думаете, уже нет среди нас…

Я подумал о прямоугольной насыпи вблизи места посадки «Идиомы». Что ж, посмотрим.

— С тобой все, — сухо проронил я. — Возвращайся к Сеннисону. Подожди, — добавил я, когда он уже отстегнул провода и поднялся из кресла, — возьми вот это.

Я вырвал из блокнота небольшой листочек фольги и расписался.

— Сунь в карман, — сказал я, вручая ему карточку.

Он какое-то время разглядывал листок, потом пожал плечами и сунул его в карман на груди.

В дверях он задержался и повернулся:

— Сдал?

— Не знаю, — ответил я в соответствии с правдой. Я подумал, что результаты экзамена тоже бывают обязаны везению. Или ловкости.

Аппаратуру обмануть невозможно. Точнее, человек не может обмануть ее.

Вошла Нися.

Меня успокоило выражение ее лица. Ее сутуловатая фигурка в голубом комбинезоне. Она умела носить его словно праздничное платье на весеннем балу.

Я указал ей на кресло и помог подсоединить контакты. Укрепил ей на лбу обруч с датчиками. Мне пришлось убрать в сторону прядь ее волос. Они были мягкими, немного неподатливыми при прикосновении, пушистыми.

Я включил проектор.

В компьютере что-то слегка загудело. Стрелки индикаторов дернулись. Линия, скользящая по экрану, разбилась на поперечные полосы.

Нися сорвалась с места. Провода, вырванные из гнезд, упали и глухо стукнулись о пол. Руки девушки совершали резкие, хаотичные движения, словно искали что-то. Сама она шагнула вперед. В ней уже не оставалось ничего человеческого. Она напоминала подкрадывающегося зверя.

Чего еще требуется?