Об Анри Мартэне во Франции говорят, что он награжден высшим орденом республики потому, что моряк Анри, заключенный в тюрьму, получил его непосредственно от французского народа.

О том, как это произошло, рассказано на последней странице нашей правдивой повести.

С того дня, когда молодого моряка заперли в каменном мешке тулонской военной тюрьмы, вся передовая Франция, а затем борцы за мир в других странах поднялись на защиту Анри Мартэна. Его имя можно поставить в ряду тех патриотов Франции, пример которых объединял лучших людей страны для борьбы с темными силами реакции.

Об Анри Мартэне много писали в газетах и в журналах, его жизни посвящали книги, он стал героем пьесы. Все эти материалы послужили основой нашего рассказа о нем.

В открытое окно вагона заглядывает большой букет пестрых полевых цветов.

— Кому?

— Анри Мартэну! — отвечает звонкий голос.

На другой станции возле окна появляется корзиночка с вишнями, темными, переполненными соком.

— Кому?

— Анри Мартэну! Он здесь.

Поезд идет по магистралям Чехословакии, Венгрии, Румынии, — поезд делегатов Всемирного фестиваля молодежи в Румынии.

Станция. Легкий стук в дверь купе. На пороге — школьник в коротких штанах с помочами крест-накрест. Он молча протягивает блокнот.

Делегат Анри Мартэн пишет: «Мы всё сделаем для того, чтобы ты не воевал, малыш».

Еще станция. Входит женщина средних лет, одетая, как одеваются для уборки дома — в комбинезон из дешевой синей материи. Ее дом в минуте ходьбы от станции. Когда поезд уже был у семафора, она выключила пылесос. Не было времени переодеться.

— Мне только взглянуть на вас, Анри Мартэн!

Короткая пауза. И следующей фразой женщина, прервавшая домашнюю уборку, объясняет, почему ей хотелось взглянуть на Анри Мартэна:

— У меня пятеро детей. Старшему сыну девятнадцать…

И еще станция. Входит парень в зеленой вельветовой куртке, накинутой на плечи, в башмаках на здоровенной подметке. Он веснушчат, смешлив, немного знает по-французски.

— Тебя в школе учили этому? — спрашивает Мартэн.

— Нет, не в школе. Учил отец, когда я был малышом. Отец ездил на заработки в Париж.

— А где он теперь?

Улыбка сходит с лица смешливого парня:

— Расстрелян гестаповцами. В сорок втором году, когда убили Гейдриха. Тогда многих наших расстреляли. В отместку.

— Кто был твой отец?

— Слесарь.

— А ты?

— Слесарь, как и ты, Анри.

— Ты доволен работой?

— Да. Но я хотел бы еще поплавать по морям, как и ты, Анри.

И веснушчатый парень снова смеется.

— Как я? — Мартэн немного удивлен.

— Ты не понял меня. Просто поплавать моряком.

— Не попав в такие переделки, как я?

— Разумеется. Но ведь, Анри, если бы мне или ребятам, с которыми я вожусь, выпали на долю такие переделки…

— То вы держались бы не хуже, чем я. Верю, конечно верю.

— Напиши мне что-нибудь на память, Анри. А я покажу ребятам.

— Охотно, дружище.

И Мартэн пишет: «Навяжем мир тем, кто не хочет мира».

Парень оглушительно смеется. Не все он может сказать на родном языке Мартэна и потому поглядывает на переводчика.

— Навяжем мир? Анри, так еще, кажется, никогда не говорили.

— Как будто.

— Раньше говорили о том, что навязывают войну.

— Да, так говорили. Но видишь ли, дружище, мы стали гораздо сильнее, чем были несколько лет назад…

— Когда ты сидел в тюрьме?

— Меня выпустили именно потому, что мы стали гораздо сильнее.

— Это верно.

— Ну, и теперь мы можем говорить, что навяжем мир. Не просьба, а воля, решимость.

— Навяжем мир любителям холодной и горячей войны…

— Их ничтожное меньшинство, этих любителей.

— Верно, верно. Что это? Поезд идет?

Просторы Чехии, Словакии, Венгрии, Румынии. Прямые и извилистые реки, горы, синеющие к вечеру, знойная степь, над которой подрагивает дымка, кудрявые леса, убегающие по косогорам к горизонту. И колонна автомобилей на горизонте. Дробный стук колес на несколько секунд сменяется коротким гулом — еще один стальной мост позади. Важный аист смотрит вслед поезду, смотрит так, будто все понимает.

Вот она — даль чужих земель, которые так близки.

Говорят на разных языках, а французу Анри Мартэну понятно все, что говорят ему и о нем.

На станции, недалеко от венгерской границы, в вагон входит новый пассажир. Ему не нужен переводчик. Старый учитель, он прекрасно знает французский язык. Садится рядом с Мартэном, называет себя. Он втрое старше Мартэна, очень высок, сухощав, с седыми редкими волосами, тихим голосом и глубоким шрамом на морщинистом лице.

— Это знак Бухенвальда! — говорит он, указав на шрам.

— Вы были там?

— Два года. Эту отметину мне поставил эсэсовец, один из тех, кто считает войну естественным занятием человечества.

Узник Бухенвальда едет в этом вагоне почти до границы Венгрии. Он кладет свои костлявые, старые, со вздувшимися венами руки на сильные руки Мартэна и говорит:

— Анри, вы молоды, но и вас можно считать ветераном. Вы понимаете, Анри, что они хотели устрашить не только вас?

— Я это понял, но не сразу.

— Они как бы показали типичную судьбу.

— Типичную судьбу?

— Да. Типичную для тех, кто будет бороться против войны. Они как бы сказали всем: вот так будет с тысячами Мартэнов, с десятками тысяч, если возьмут верх милитаристы, реакционеры…

— Если мы не помешаем подготовке новой войны.

— Судебное дело Анри Мартэна — это был призрак новой фашизации. А вы показали, как умеют бороться против нее новые силы Европы. И эти силы, поднявшиеся для того, чтобы защитить вас, заставили призадуматься сторонников войны.

— Я сейчас вдруг вспомнил о Бессрочном… — задумчиво говорит Мартэн.

— Кто это?

— Негодяй, который предавал гитлеровцам французских патриотов. Он был приговорен к бессрочному заключению и сидел в той же тюрьме, где и я. Он пытался учить меня покорности. Он грозил мне.

— Грозил? Вам?

— Да, грозил, что иначе я не увижу свободы. А сам ждал, что влиятельные люди выручат его.

— Он заслуживает петли.

— От петли его спасли. И он надеется, что еще займет видное место в жизни, что сторонники войны ему помогут.

— Значит, вы были рядом — сторонник мира и сторонник войны?

— В одних арестантских куртках. Но ему жилось вольготнее.

— Не будет, не будет того, на что он надеется. В этом и ваша заслуга, немалая, Анри, молодой ветеран. Вы достойны высокой награды.

— Я уже получил ее.

— Какую?

Мартэн открывает коробочку.

— Но это же орден «Военный крест».

— Да, только меня наградило им не правительство.

И, пока поезд идет до венгерской границы, Анри Мартэн рассказывает узнику Бухенвальда историю небывалого награждения, историю этого ордена. Это история нескольких лет молодой жизни моряка Анри Мартэна.

Но свой рассказ он ведет не в хронологическом порядке.

Он начинает его со странствий авианосца, который не мог найти стоянки для себя. Это был авианосец особого назначения, зловещее судно «холодной войны».