Грейс засмеялась. У нее был приятный смех, но ни по выражению ее лица, ни по ее следующей реплике нельзя было определить, как она относится к подобной забаве.

– Вы и правда выглядите проворной. Может, поднимем юбки и побежим?

Их разговор прервало хихиканье двух дам из числа приглашенных и стук их каблуков, когда они, приподняв юбки, бросились бежать по галерее. Как можно было судить по реакции находившихся в галерее мужчин, эта забава полностью завладела их вниманием. Они завертели головами не хуже китайских фигур, однако было ясно, что гораздо больше, чем кивающие головами китайские мандарины, их привлекает мелькание нижних юбок и стройных лодыжек.

Единственным мужчиной, оставшимся равнодушным к этому зрелищу, был лорд Рэмси, который предпочел наблюдать за Пруденс.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Поскольку делать из себя дуру мне нравится еще меньше, чем когда меня дурачат, я должна отказаться от участия в подобном виде спорта.

Ответный блеск в глубине серо-зеленых глаз сказал ей, что этот раунд она выиграла.

Однако Грейс Рэмси испортила удовлетворение, испытываемое ею от этой маленькой победы.

– Но, если иногда не валять дурака, жизнь становится чересчур скучной, правда, Чарльз?

И словно для того, чтобы придать большую весомость ее замечанию, принц-регент выбрал этот самый момент для появления перед гостями. Доверив свою величественную фигуру красивой бамбуковой лестнице в конце галереи, он начал спуск. Зная, как непрочен бамбук, и заметив, с каким трудом принц, страдавший от подагры и ходивший с обмотанной белой повязкой ногой, спускается по лестнице, Пруденс с беспокойством воззрилась на него широко раскрытыми глазами. Лорд Рэмси, который, казалось, читал ее мысли, успокоил ее, прошептав:

– Кованое железо.

Пруденс настороженно посмотрела на него. Она не доверяла своему кавалеру. Да и как можно доверять человеку, явившемуся на обед к принцу в чалме?

– Это только выглядит, как бамбук. – Он кивнул головой в странно-элегантном головном уборе в сторону лестницы, по которой принц без каких бы то ни было происшествий и даже без малейшего шума спустился вниз. – Я и сам забеспокоился, когда впервые увидел его спускающимся по этой лестнице.

Пруденс почувствовала себя глупо и смутилась. Она ожидала от Рэмси какой-то подковырки, а не этого признания основательности ее опасений. Еще больше ее озадачило то, что он счел нужным развеять их. Какая еще каверза скрывалась за этим? Она была слишком сердита на Рэмси, слишком настроена на то, чтобы выложить ему свои претензии, и не могла изменить мнение о нем из-за одного его доброго слова. Но все же она не могла просто взять и отмахнуться от его слов. Услышав их, она сразу вспомнила голос, который говорил с ней в банях Махомеда, мягкий голос, который ей понравился и которому она доверилась. Нельзя было отрицать, что сейчас она оказалась в мире, который был ей так же чуд, как и бани Махомеда, и что Легкомысленный Рэмси должен был стать ее проводником по этому миру.

Она не успела разобраться в своих чувствах. Принц, на голове которого красовался каштановый парик, уселся в специальное кресло, установленное у основания лестницы, и приказал слуге провезти его по всей галерее, чтобы он смог поприветствовать своих гостей перед обедом. Он ехал по комнате в своем на удивление бесшумном сооружении на колесах, вытянув перед собой негнущуюся забинтованную ногу, а за ним шла его нынешняя любовница, леди Хертфорд, сменившая леди Джерси, которая, в свою очередь, сменила в качестве фаворитки принца миссис Фитцгерберт. Женщине шел пятый десяток, никак не меньше, но годы не совсем лишили ее красоты. Пруденс с интересом смотрела на них. Это была еще одна диковина в этом доме, полном диковин. В отношении всех своих пассий принц никогда не соблюдал принятых в обществе правил поведения, предписывающих не афишировать своих любовниц и не выводить их в свет.

У принца для всех нашлось словечко, даже для гувернантки.

– Рад вас видеть, мисс Стэнхоуп. Я не был уверен, что мне удалось убедить вас прийти. – Он взял ее за руку и задержал в своей дольше, чем ожидала Пруденс. – Знаете, кого в последний раз мне пришлось убеждать прийти сюда? Мою дочь Шарлотту.

– Вашу дочь? – Пруденс почувствовала себя обязанной пожать принцу руку. Вся страна скорбела по поводу кончины минувшей зимой принцессы Шарлотты, наступившей в результате тяжелых родов. Ребенок, который однажды мог бы стать королем Англии, родился мертвым. Говорили, что принц был безутешен. В глазах Пруденс заблестели слезы. Воспоминания о неудачных родах кузины и ее всепоглощающем отчаянии, затронувшем всех членов семьи Маргрейв, наполнили ее болью, ставшей уже знакомой, болью, словно навечно поселившейся в ее плечах и шее. – Мне жаль, если я стала причиной болезненных для вас воспоминаний, сир, – искренне произнесла она.

Принц выпустил ее руку и поморщился, иначе положив ногу. Когда он снова посмотрел на Пруденс, на его лице отражалась лишь обычная вежливость.

– Она хорошо проводила время, бывая здесь. Надеюсь, что и вы получите удовольствие.

С видом, показывающим, что разговор окончен, он повернулся к Рэмси.

– Рэмси! Вы надели для меня индийский свадебный наряд, как обещали. Повернитесь. Я должен все рассмотреть. – Голос у принца звучал чересчур оживленно.

Лорд Рэмси повернулся, называя при этом отдельные детали своего костюма.

– Кафтан, сэр, называется ачкин, а мешковатые штаны – шаровары.

– Шаровары – какое странное слово. Прямо-таки перекатывается на языке. А у пояса есть название?

– Есть. Это пояс камар.

– Замечательно. – Его высочество был в восторге. – Какой приятный цвет. Вы должны до окончания вечера рассказать нам о своем путешествии. Говорят, вы привезли редкие сокровища. Возможно, я захочу приобрести кое-что, раз я решил добавить индийский колорит к убранству павильона.

Рэмси наклонил голову.

– Буду счастлив, ваше высочество, если они вам понравятся.

Подняв палец, принц дал слуге знак катить кресло дальше, но уже через пару метров остановил слугу, приказав развернуть кресло и подвести его назад к Рэмси.

– Кстати, вы должны просветить меня в отношении невезения Джека за игорным столом. Я слышал, по возвращении вы обнаружили, что он проиграл все ваше состояние и что ваша сестра вышла замуж за того самого человека, который стал теперь его обладателем.

Пруденс была поражена. Это еще что такое? Да это почище индийского свадебного костюма!

Рэмси, казалось, нисколько не смутил этот вопрос о его сугубо личных делах. Он вежливо наклонил голову и слегка улыбнулся.

– К сожалению, все так и есть, ваше высочество. В мое отсутствие мои родные усиленно снабжали пищей для пересудов всех сплетников.

У Пруденс чуть было не отвисла челюсть, ей пришлось изо всей силы сжать зубы, чтобы этого не произошло. Принц засмеялся.

– Со мной та же история. Мы с вами два сапога пара. Кстати, говоря о парах, – Он приказал развернуть кресло так, чтобы видеть Руперта Рэмси. – Представьте меня этой очаровательной молодой леди, которую вы держите под руку так, будто это завоеванный вами трофей, Ру. Я так понимаю, мадам, этот плут убедил вас убежать с ним в Гретна-Грин.

Грейс с улыбкой сделала реверанс и, наклонившись поближе к принцу, лукаво шепнула ему на ухо:

– Вас неправильно информировали, ваше высочество. Это я его убедила.

Это признание вызвало громкий смех у всех, кто его слышал.

– Тогда нам с вами есть что обсудить, мадам. Я люблю любовные истории, – со смехом сказал принц.

Пруденс сконфуженно заморгала. Куда она попала! С какими необычными, легкомысленными и в то же время интригующими людьми свела знакомство. Проигранные состояния. Побеги из дому в Гретна-Грин ради женитьбы.

Рэмси предложил ей руку, чтобы отвести в зал, где должен был состояться обед.

– А вам нравятся романтические любовные истории? – спросил он с таким видом, будто это был самый обычный вопрос.