В ряде стран патентное законодательство оказывается чрезмерно либеральным в плане патентабельности тех или иных сущностей; так, в США можно запатентовать алгоритм, а можно даже способ ведения бизнеса (!).
America Online получила в 2002 году патент на, ни много ни мало, instant messaging как таковой (если быть точным, на любую сетевую систему, позволяющую пользователям узнать о присутствии в сети друг друга и затем общаться между собой). Совершенно непонятно, правда, как это согласуется с требованием новизны, ведь первые системы, удовлетворяющие такому определению, появились еще в середине 1980х годов (комбинация программ finger и talk, входивших в стандартную поставку Unix-систем). Возникает интересный вопрос, что же приобрело общество взамен предоставленных таким образом AOLу полномочий.
Известна неплохая иллюстрация недопустимости бесконтрольного распространения патентной защиты на различные области человеческой деятельности. Рассмотрим органы управления автомобилем. В большинстве случаев это руль, три педали (акселератор, тормоз, сцепление) и рычаг переключения передач. Пользоваться этим набором органов управления умеют сотни миллионов людей по всему миру, то есть сотни миллионов людей вложили своё время и силы в изучение навыков обращения именно с таким «интерфейсом». Теперь представьте себе, что кому-то будет выдан патент на «способ контроля транспортного средства, включающий рулевое колесо, ножные педали и ручную рукоять управления передаточным механизмом». К счастью, такой патент выдан быть не может благодаря имеющимся ограничениями; зато теперь можно надеяться, что в необходимости таких ограничений сомнений больше не будет.
Между тем, еще не стих треск ломающихся копий по поводу патентов на компьютерные программы. Как уже говорилось в предыдущей статье, легитимизация патентной защиты в отношении программ для ЭВМ позволила бы крупным компаниям-разработчикам становиться монополистами по каждой более-менее новой задаче, решаемой с помощью программы, и эффективно выкидывать с рынка всех индивидуальных разработчиков и компании второго эшелона. Несмотря на очевидную катастрофичность такого положения, потребовалась масса усилий, чтобы не допустить такой легитимизации в Европе.
Вывод по поводу патентов оказывается практически однозначным: своей прямой цели (поощрению раскрытия деталей новых изобретений) они давно не служат, как не являются и средством поощрения авторов изобретений. Вместо этого патенты стали внерыночным инструментом крупных компаний по устранению конкурентов. Вряд ли можно рассматривать патентное законодательство в его современной ипостаси как полезное для общества.
Ну а теперь о самом, пожалуй, суровом виде интеллектуальной собственности – о копирайтах, или имущественных авторских правах.
Изначально их придумали для охраны интересов авторов (в основном писателей) от произвола издателей. А теперь смотрим внимательно.
Совсем свежая история, годовой давности. Роберт Шекли, кумир миллионов читателей, автор книг, до сих пор расходящихся огромными тиражами, умер практически в нищете. На его лечение собирали деньги читатели в режиме благотворительных пожертвований. Причина в том, что все его книги оказались в собственности тех самых издателей, которые и продолжают до сих пор получать с них доходы. Истратив деньги, полученные от продажи издателям авторских прав, сам автор оказался на мели.
Здесь можно услышать, что Шекли сам виноват: продавать права никто не заставляет. Но это, строго говоря, не совсем верно. С одной стороны, издательства предпочитают именно покупать полные права на книги, а не заключать соглашения о каждом тираже; бороться с издателем не всегда получается. С другой стороны, потерять права на собственные произведения можно и помимо своей воли.
При распаде группы The Beatles её участники между собой так разругались, что не смогли утрясти финансово-имущественные вопросы, и созданную ими несколько раньше фирму Apple пришлось пустить с молотка. В итоге на сторону «уплыли» копирайты на множество песен Beatles; в частности, Пол Маккартни так и не смог вернуть себе права на, пожалуй, лучшую из написанных им вещей, а именно Yesterday (в настоящее время права на неё принадлежат вроде бы Майклу Джексону; зачем они ему – вопрос, конечно, интересный). Подчеркнём, что Пол Маккартни, таким образом, не имеет права даже исполнять лучшую из своих песен на концертах, не говоря уже о том, чтобы записать её в составе очередного диска.
Ричард Бах, попав как-то раз в ситуацию налогового банкротства, вынужден был после окончания всех перипетий выкупать права на собственные книги, которые были у него конфискованы вместе со всем остальным имуществом.
Справедливости ради надо отметить, что и Маккартни, и Ричард Бах остаются сторонниками копирайтов, что вполне можно понять, когда речь идёт о миллионных гонорарах. Узок, однако же, круг авторов, имеющих миллионные гонорары, а с прочими, чьи гонорары скромнее, не всё так просто. Так, например, материальное положение начинающего автора, печатающего короткий рассказ в каком-нибудь журнале, от копирайтной защиты вовсе никак не зависит, поскольку гонорар за первую публикацию он получил бы точно так же (за рукопись), а перепечатки ему всё равно, скорее всего, не светят. Зато редакция журнала, как правило, требует полной уступки прав на подобные произведения, просто «на всякий случай», зная, что автору всё равно особо некуда деваться (какой же начинающий автор откажется от публикации в журнале из-за каких-то там непонятных юридических заморочек). Дальше автор с удивлением обнаруживает, что, оказывается, не имеет права включить свой же собственный рассказ, например, в свой первый сборник.
Теперь рассмотрим предмет с другой точки зрения, а именно – точки зрения читателей и слушателей, или, попросту говоря, всего остального социума. Институт авторского права требует законодательной и, что более важно, исполнительно-судебно-полицейской поддержки, которая, естественно, осуществляется за счет налогоплательщиков. В то же время имущественные авторские права (в частности, право создания копий произведения) никак нельзя отнести к категории естественных; напротив, естественным является право любого индивидуума распоряжаться по своему усмотрению любой имеющейся у него информацией. Итак, общество без копирайтов, безусловно, возможно (в отличие от, например, общества без запрета физического насилия: функция защиты индивидуума от насилия со стороны других индивидуумов является естественной и неизбежной). Абстрагируемся от существующих реалий и сосредоточимся на выборе: нужны ли обществу копирайты.
Основной аргумент в пользу копирайтов состоит в том, что-де, не будь копирайтов, люди творческих профессий лишатся материальных компенсаций, в результате чего общество окажется лишено литературы, музыки, кино, а с недавнего времени к этому списку добавились ещё и компьютерные программы (заметим, до 1980 года программы для ЭВМ не были объектом авторско-правовой защиты ни в одной стране мира).
Так вот, с одной стороны, материальную компенсацию писатели, композиторы и другие люди творческих профессий могут получить и без всяких копирайтов – взять деньги за рукопись с первого издателя никто не мешает. Конечно, для многих авторов такая компенсация окажется меньше, чем основанная на копирайте, однако совсем игнорировать такую возможность было бы ошибкой.
С другой стороны, действительно значимые произведения искусства создаются не ради гонорара, а как средство самовыражения. Не так давно я задал одному из современных российских фантастов прямой вопрос, писал бы он свои романы, если бы за них не было никакой возможности получить денежное вознаграждение. В ответ автор посетовал, что на некоторые вещи у него, не будь авторских гонораров, просто не оказалось бы времени (ведь пришлось бы тратить время на зарабатывание денег чем-то кроме литературных занятий), однако перечислил при этом названия своих книг, которые точно бы были написаны, невзирая ни на какие обстоятельства. Должен сказать, что ответ практически полностью совпал с моими ожиданиями: наиболее интересные книги моего респондента в список вошли, а не вошедшие… пожалуй, их мне не жаль.