Для меня, лично для меня, владельца ЗАО «Сафари в Зазеркалье» и единственного его клиента, есть способ проще. Сконцентрироваться на желанном завтраке (обеде/ланче/полднике, а к ужину приедет Тома и чего-нибудь сообразит на стол), представить, как он стоит на столе в кухне и ждет меня… И одним уверенным шагом перейти границу миров. Реального мира и Зазеркалья, подчиняющегося моим желаниям. Войти на кухню, и вуаля! Вкусный горячий завтрак перед нами.

Теоретически я мог бы пожелать даже полуголых танцовщиц (а под настроение, так и совсем голых), который танцевали бы для меня под восточные мотивы, пока я буду совершать обряд приема пищи. Но только теоретически, потому как все это я считал излишним… Ибо кроме принципа «А почему бы и нет» я исповедовал и еще один: «А на хрена»?

Помните короткий армейский анекдот: «Сержант, стройте взвод! — А на хрена? — Тогда не надо». В этом и был мой второй жизненный принцип. Если ответа на этот философский вопрос нет — строить взвод не нужно.

Смысл жизни, господа, в тонком балансировании между «Почему бы и нет?» и «А на хрена?», при чем первый вопрос зачастую является ответом на второй. Жизнь вообще простая штука…

Поэтому танцовщицы никогда не сопровождали мои пиршества. Поэтому я никогда не просил у зеркал дать мне мир, в котором я мог бы править каким-нибудь могучим племенем или целой страной. Вообще, по вселенским меркам, я просил у зеркал слишком малого.

До того дня, когда я встретил Сашу…

Ту ночь я не спал. Благо, что мы с Томой спим в разных комнатах — она в спальне, которая некогда была НАШЕЙ, а я — на диване в своем кабинете. Мне вообще уютнее у себя, в своем кабинете, дверь в котором запирается на замок. Наверное это стремление к уединению пришло ко мне из детства, в котором у меня не было своей комнаты…

Благо, что Тома не слышала как я ворочаюсь почти всю ночь, пытаясь уснуть, и думая о ней. Не о Томе, конечно… О Саше!

Да, она была звездой. Далекой, манящей и яркой. И не моей!

И не было шанса, что когда-нибудь она станет моей!

Я навел о ней справки — обзвонил своих друзей, также как и я часто бывающих в КОСе. Судя по их рассказам, не смотря на ее первую фразу при нашем знакомстве: «Так ты и есть тот самый Артем?» — в клубе она была гораздо большей знаменитостью, нежели я.

Чем был известен Артем Валентинов? Своим веселым и разбитным нравом, умением всегда оказываться в центре внимания и репутацией задорного выскочки. А, ну и, конечно же своим амплуа безнадежного плейбоя и бабника. Хорошо, что Тома всегда кривила носом при малейшем упоминании о КОСе — для нее клуб был сборищем бездарностей, не знающих, куда себя приткнуть в этой жизни. Наверное, к этим же бездарностям она относила и своего мужа… Ну и пусть, зато она никогда не видела, как парни толкают меня локтем в бок, показывая взглядом на новенькую девушку, только что пришедшую в клуб. Этот взгляд всегда означал одно и тоже: «А слабо ее…?» Под многоточие каждый подставлял определенный глагол в зависимости от степени своей испорченности. Я, например, предпочитал глагол «охмурить»…

Удивительно, что за год моих посещений клуба мы с Сашей ни разу не встретились… Хотя, конечно, КОС большой и народу в нем много. Не исключено, что мы часто виделись в толпе, но никогда не обращали друг на друга внимания. Мало ли девушек и парней приходит в клуб чтобы пообщаться и найти себе пару (а то и две).

Какой же виделась КОСу Саша? Девушкой-спичкой, романы которой были скоротечны и доставляли ее временным избранникам больше горя, чем радости. Девушкой-интеллигентом, которая в свои двадцать лет, еще будучи студенткой, уже заработала репутацию одного из лучших дизайнеров Медянска. Ее, безусловно, ждала головокружительная карьера, и она, в отличие от меня, не собиралась посвящать всю свою жизнь поиску развлечений. Вполне возможно, что через пару лет ее бы пригласили в «арийскую» контору, где работала моя Тома — «арийцы» всегда отбирали себе только самое лучшее.

Впрочем, тогда мне еще казалось, что когда-нибудь и в моей заднице перестанет играть детство, и тогда я заброшу КОС и прочие тусовки, и стану строить свою жизнь по-настоящему, на совесть, а не как первые два поросенка в известной сказке.

Не хотелось бы сравнивать эту прелестную девушку с поросенком, но аналогия напрашивалась сама собой. Если я был Нуф-нуфом или Ниф-нифом, то Саша уж точно была Наф-нафом, который, как известно, построил свой домик из кирпича (а в более поздних версиях сказки — из железобетона, обшив его изнутри кевларом и сделав вместо окон бойницы, чтобы обороняться от волков…).

По ее глазам в тот день я видел, что я для нее — даже не увлечение, а, своего рода, интересная книга, которую необходимо прочесть, почерпнуть из нее знания, и отложить на полку… Она видела во мне не человека, а лишь собеседника, и уже это не могло не радовать.

Но я хотел большего!

Впервые я пожалел о том, что я женат. Впервые захотел настоящей, а не иллюзорной свободы. Впервые по-настоящему позавидовал ветру, которого не держит никто и ничто.

Но в то же время, я ведь мог стать ветром! Не здесь, а в Зазеркалье. В моем Зазеркалье, которое я, как профессиональный портной, могу перекраивать по своему усмотрению. Я могу использовать свою дар по полной программе, построив свой мир. Мир, в котором уже не я буду увлечен Сашей, а она мной.

Создать не только свой мир, но и свою Сашу!

В тот момент я ни в коем случае не думал о том, чтобы навсегда отправиться в этот зазеркальный мир. Для меня тогда это было лишь новой идеей, новым развлечением, своеобразным отпуском, в котором я могу завести легкий курортный роман. Подержать звезду в руках и повесить ее обратно на небо, ведь по большому счету, зачем мне звезда? Рано или поздно приедается даже ее яркий свет, и хочется снять ее с потолка и выкинуть в окно, а вместо нее включить старую, но такую простую и надежную «лапочку Ильича».

Жизнь — это баланс между двумя вопросами, определяющими ее смысл. И принимая какое-либо решение я должен был взвесить ответы на них на весах своего сознания.

Итак, «почему бы и нет?»

Потому, что я никогда не делал этого? Но все в жизни когда-то бывает в первый раз.

Потому, что я не знаю, смогу ли я создать мир, кардинально отличающийся от этого? Вот попробую и узнаю наверняка.

Потому, что этот «отпуск» займет не час не два, как завтрак в Зазеркалье или выбор нового компьютера в магазине из нереального мира. Потому, что я так и не знаю, покидаю ли я этот мир совсем, или мое место занимает мой двойник. Потому, что я не знаю, что делает этот двойник в мое отсутствие…

И, наконец, просто потому, что я боюсь!

Оставалось узнать, уравновесит ли «А на хрена» те пункты, которые требовали равновесия.

Я хотел уйти в Зазеркалье потому, что… Потому, что я не привык проигрывать, а Саша обыграла меня в моей же игре и по моим же правилам. Я должен был отыграться если не «здесь», то хотя бы «там». К тому же, кто знает, может быть победа «там» поможет мне выиграть «здесь»?

Потому, что я хотел подержать в руках звезду…

И, наконец, потому, что «А почему бы и нет?»… Ведь, пожалуй, в этом мире меня ничто не держало по-настоящему.

Круг замкнулся. Одна чаша весов перевесила другую. Решение было принято…

Утром, когда Тома ушла, я ушел в Зазеркалье с мыслью, что впервые проведу там не час и не два, а несколько дней, или даже недель.

На кухонном столе я оставил записку для Томы, в которой сообщил, что мне срочно нужно было улететь во Францию — об этом меня попросил один постоянный и весьма дорогой мне клиент. У него там, в Париже, умер отец, и он просил меня отправиться с ним чтобы помочь пережить это горе. Причина не лучше и не хуже других — Тома знает, что я неплохо говорю по-французски, и что вполне в моем стиле вдруг сорваться куда-то по просьбе малознакомого человека.

Если мой двойник окажется здесь, и если он не дурак, то увидев записку он сориентируется, что с ней делать. Я бы все понял, так что, надеюсь, поймет и он…