— Согласитесь, редкое качество для русского помещика, — оценил Забалуев.

— А хорошего-то что? Пользы-то что? Наживали, наживали добро на зависть соседям. А тратить — все экономили, экономили!.. Уж на вас одна надежда, Андрей Платонович — что вы на Лизе не будете экономить, как мой муженек на мне, — притворно всплакнула Долгорукая.

— Мария Алексеевна, дорогая! — возгорелся Забалуев. — Все брошу к ее ногам, если понадобится — лишь бы Лизанька была счастлива. Одного только боюсь… Вот мы завтра к Корфам на спектакль приглашены. Елизавета Петровна увидит, что Владимир на свободе. Как бы ее чувства к нему не вернулись с новой силой…

— Андрей Платонович, я уверена, что вы что-нибудь придумаете. Меня совершенно другое занимает — с книгами-то что делать?

— Да, вырвать к чертовой матери страницу эту проклятую! И дело с концом! С регистрационной книгой ведь так поступили. И ничего — сошло с рук.

— Говорю же вам, что муж был педант. Все записано в расходной книге по числам и страницы пронумерованы.

— А вот на это хитрость уже есть, старинная, народная… — Забалуев не успел закончить фразу — в гостиную решительным шагом вошел Андрей.

— Маман, есть серьезные причины отложить свадьбу.

— Отложить свадьбу? С какой стати?!

— Я сейчас говорил с Лизой, и я очень беспокоюсь за нее. Все произошедшее стало для сестры большим потрясением. И я полагаю, мы должны уважать ее чувства. Лизе нужно время, чтобы смириться с тем, что Владимир никогда не станет ее мужем.

— А я предполагаю, что со свадьбой, наоборот, следует поторопиться, — вмешался Забалуев.

— Отчего же?

— Елизавете Петровне вредно надолго погружаться в грустные мысли и воспоминания — возникнет опасность, что она никогда больше не сможет испытать счастья.

— Лечит только время… — возразил Андрей.

— Глупости! Со временем переживания не уходят, а боль лишь усиливается. Поверьте, я желаю Елизавете Петровне счастья и не позволю ей мучаться в одиночестве! Я ее такой любовью окружу, вы представить себе не можете!

— И вы готовы поклясться, что сделаете ее счастливой? — с сомнением спросил Андрей.

— Естественно, клянусь! Однако, Андрей Петрович, если вы полагаете, что я — неподходящая партия для вашей сестрицы, я, конечно, уйду в сторону…

— Нет! — вскричала Долгорукая.

— Мария Алексеевна, — остановил ее Забалуев, — решение должен принять ваш сын.

— Хорошо, — кивнул Андрей, — пусть будет так. Вы женитесь на Лизе, но о дате свадьбы я скажу сам. И еще одно… Маман, я слышал, вы собираетесь к барону на спектакль? Насколько я понимаю, у вас сейчас с ним тяжба…

— Мы идем смотреть спектакль, а не судиться с ними, — всплеснула руками Долгорукая. — Иван Иванович еще загодя прислал приглашения всем соседям. И Андрей Платонович тоже его получил.

— Да, да, — закивал Забалуев.

— Что ж, если так…

— Послушай, Андрэ, я не настолько кровожадна, как может рисовать тебе твое воображение, — Долгорукая улыбнулась одной из своих самых обворожительных и сладких улыбок. — Дела делами, а нарушать правила приличия — ни за что! Мы же все-таки с Корфами соседи. Я сама поеду к барону пораньше, справлюсь о его здоровье. Ты же знаешь — хотя и денежки врозь, а дружба всегда остается дружбой.

— Твои бы устами, маменька… — Андрей слегка поклонился матери и вышел из гостиной, чтобы сообщить Лизе о достигнутой договоренности.

Лиза ждала его с нетерпением и вместе с тем в успехе этого заступничества сомневалась. Андрей уже давно жил в Петербурге отдельно, в загородном имении бывал редко, а, когда приезжал, то княгиня всегда была к нему так почтительна и с таким уважением преподносила всем его статус, представляя за главу семейства, что Андрей с легкостью принимал ее тонкую игру за действительность. Лиза же маменьку хорошо изучила и понимала, кто настоящий хозяин в этом доме и кто распоряжается ее судьбой и будущим. И, несмотря на всю усталость и обиду за разрушенные мечты, ей очень хотелось досадить маменьке, и она придумала одеть к выходу одно из своих старых платьев, давно висевших в дальнем углу гардероба.

— Ты с ума сошла? — растерялась Соня, которая зашла к сестре в тот момент, когда Лиза примеряла знакомое платье. — Это же с похорон отца, маменька будет расстроена.

— Буду рада, — ничуть не смутилась Лиза. — Если у меня траур, так пусть его почувствуют все.

— Хочешь навлечь на себя беду?

— Все беды уже пришли, Соня. Владимир меня предал, моим мужем станет омерзительный старик, маменька равнодушна к моим страданиям… Как ты думаешь, какая шляпка больше подойдет к этому платью?

— Вот эта, — машинально выбрала Соня.

— Пожалуй, ты права, — Лиза примерила шляпку и посмотрелась в зеркало. — Андрей обещал мне уговорить маман отложить свадьбу до того момента, когда я буду готова. А, быть может, я никогда не буду готова — и тогда мне вообще не придется выходить замуж за этого сатира!

— Андрюша сможет повлиять на маман. Он — единственный, к чьему мнению она прислушивается.

— Какая ты еще маленькая, Соня, — с грустью покачала головой Лиза. — Но дай-то Бог!..

— Лиза, можно к тебе? — Андрей снова появился на пороге ее комнаты. — Я сейчас говорил с Андреем Платоновичем…

— И он убедил тебя не откладывать свадьбу, ведь так? — поняла Лиза.

— Он не пытался меня ни в чем убедить. Я сам понял, ты должна выйти за него замуж. Андрей Платонович будет заботиться о тебе, Лиза. Он сумеет сделать тебя счастливой.

— А я думала, что ты меня защитишь!

— От кого и от чего тебя защищать? От родной матери? От мужчины, который тебя любит? От новой, самостоятельной жизни? Лиза, открой глаза! Все желают тебе только счастья. Неужели ты сама этого не понимаешь?

— У меня уже нет желания понимать что-либо из того, что мне предлагают, — потускнела Лиза. — Лучше займемся нарядами, маман говорила, что это ее всегда отвлекало от грустных мыслей.

Андрей пожал плечами — он по-настоящему расстроился. Вся эта история с Владимиром была и ему неприятна. Впервые Андрей устыдился за свое поведение — все это время он вел себя, как настоящий эгоист. Андрей с удовольствием принял участие в судьбе друга, став его секундантом, взяв на себя поручение от Владимира к отцу, но, только приехав в имение и увидев несчастные глаза сестры, начал понимать, кто более всего пострадал в этой истории, казавшейся ему сугубо мужским делом.

Андрей приятельствовал с Корфом, но Владимир все же всегда оставался достаточно закрытым даже для близких людей. Андрей знал, что особой душевности не было и между самими Корфами, и поэтому никак не мог предположить, что Лиза будет когда-либо испытывать к своенравному и порой заносчивому Владимиру столь глубокие, искренние чувства. Договор об их женитьбе между своим отцом и старым бароном он воспринимал, как само собой разумеющееся, и не считал, что в этом для Лизы есть нечто большее, чем просто приятные обязательства, основанные на соседстве и добром знакомстве их семей.

Любовь Лизы к Владимиру стала для Андрея открытием и причиной серьезных переживаний, о которых он с сестрой даже не заговаривал. Андрей чувствовал свою вину перед ней и стал принимать активное участие в судьбе Лизы — и из сострадания, и из желания искупить свое прежнее равнодушие. И, даже если Андрей и не верил во всем Забалуеву, — он хотел ему верить и был бы рад скорейшему венчанию Лизы, чтобы она могла утешиться в своем горе, которое он до сих пор не принимал всерьез.

— Не желаете полюбопытствовать на наших красавиц? — отвлекла его от грустных дум Татьяна.

Она несла в комнату к Лизе отглаженные платья, которые девушки, предполагалось, должны надеть к спектаклю у Корфов.

— Как ты думаешь, Таня, она успокоится? — спросил Андрей.

— Не могу сказать, что Мария Алексеевна женщина злопамятная, но память у нее крепкая.

— Да нет же, я о Лизе.

— Обещать не стану — уж больно Лизавета Петровна по Владимиру Ивановичу убивалась. И гадала, и письма порывалась писать. Стихи, что он ей подарил, наизусть знала.