По вопросу использования денег Стабилизационного фонда академик расходится с бывшим редактором журнала «Коммунист» Е.Гайдаром, говоря: «Они могут пойти на долгосрочные объекты. Но сегодня эти средства уходят на Запад. Фактически мы являемся мощным его кредитором. Причём даются они под весьма низкие проценты… Минфин и ЦБ должны направить эти деньги на инвестиционные проекты, развитие машиностроительного ядра. Кстати, такое решение позволит и резко снизить инфляцию».

Академик делает вывод: «В настоящее время крайне остро ощущается необходимость в союзе трёх сил прогресса: власти, бизнеса и науки», забывая о том, что власть у нас антинародна, крупный бизнес является губителем страны, а наука разгромлена. О каком союзе «сил прогресса» может идти речь?

О состоянии науки в 2006-м году говорил академик Г. Месяц:«…доля нашей наукоемкой продукции на мировом рынке составляет 0,3 процента. Ну, так ведь мы и имеем копейки! Англичане, японцы вкладывают в науку в год по 100 миллиардов долларов, ещё через фонды столько же добавляют. У нас в этом году на всю науку России 2,7 миллиарда долларов, из них только около трети идёт на фундаментальные исследования. Вся Академия с сотнями институтов финансируется как один университет в США».

В стране возникла парадоксальная ситуация: деньги есть, но их нет.

И если так называемая политическая «элита» считает, что надо как можно больше денег закачивать в Стабилизационный фонд, то с ней согласен лишь 1 % «россиян», а 82 % полагают, что надо вкладывать все деньги в развитие высоких технологий, удовлетворение нужд страны, пустить их на повышение пенсий, пособий, жизненного уровня граждан.

Страна находится в политическом и финансовом кризисе.

Продолжается примитивизация экономики. Существовавшие в советское время предприятия, в основном, разрушены — прекратили работу 70 тысяч заводов.

Восстановление этих предприятий практически не происходит, перевод промышленности на инновационный уровень, столь широко разрекламированный в средствах массовой информации, на деле не идёт. Конкурентоспособность оставшихся немногочисленных высокотехнологических предприятий, в основном оборонного комплекса, падает — они вынуждены использовать наработки 20-летней давности.

Разрушение сельского хозяйства лишило страну продовольственной самостоятельности (ввозится до 70 % продовольствия), что чревато тяжёлыми экономическими последствиями для страны вследствие развивающегося мирового продовольственного кризиса.

Разрушены армия, наука, образование, система бесплатного здравоохранения.

Казалось бы, высокие доходы от продажи сырья должны повышать уровень материального благосостояния населения. Однако, сверхдоходы от продажи нефти, добытой в России, принесли пользу только олигархам, захватившим бывшую народную собственность, и прикрывающим их чиновникам.

Да, стабильность в России есть. Она существует для тех 100 человек — долларовых миллиардеров, входящих в состав «Золотой сотни», для 50 кандидатов в этот список, для миллионеров, занятых, в основном, в сфере продажи природных ресурсов страны за рубеж, для большой армии чиновников.

«Совокупное состояние членов неформального клуба “Золотая сотня” за год выросло в полтора раза, до $522 млрд. В этом году впервые все участники нашего списка — долларовые миллиардеры, причём для вхождения в рейтинг недостаточно иметь $1 млрд., цена билета взлетела до $1,1 млрд. А в первой десятке расположились предприниматели с состоянием не менее $13,7 млрд. По числу миллиардеров Россия уверенно вышла на второе место в мире и теперь вряд ли его уступит» («Forbes», май, 2008).

Странно, что это единственное бесспорное достижение не отражено в радужных официальных сводках российских побед путинского президентского периода.

Журнал также отмечает: «За четыре года состояние среднестатистического представителя “Золотой сотни” выросло с $1,38 млрд. до $5,22 млрд. (в 3,78 раза)», то есть, наши олигархи обеспечили себе не просто стабильность, но их состояние увеличивается такими темпами, которые и не снились российской экономике.

Для оценки имущественного расслоения общества используют так называемый децильный коэффициент неравенства доходов (его правильнее называть «коэффициентом социальной ненависти») — отношение величины доходов 10 % наиболее состоятельной части населения к среднедушевому доходу 10 % беднейшей части.

Известно, что государство и власть не могут быть устойчивыми, если этот коэффициент превышает 10: «В соответствии с мировым критерием, если разность больше 10 — это уже угроза безопасности страны», — говорил академик Абалкин ещё в 2003-м году.

В так называемых социально ориентированных государствах Европы, как Швеция, Дания, Норвегия, с помощью государственного регулирования этот показатель поддерживается на уровне от 4,0 до 5,0. В СССР он был в интервале от 3,5 до 4,5, в Белоруссии сегодня он около 4. Среднемировой показатель — 6.

В России «коэффициент социальной ненависти», начиная с 1991-го года, регулярно увеличивался и по официальным данным приблизился к 17, а по неофициальным — к 60.

На социальное расслоение, по мнению академика РАН Р. Нигматулина, также влияет существующее нарушение баланса цен. Мировая практика давно установила баланс цен на различную продукцию. Например, в США цена 1 кг хлеба равна 2,5 долларам, или в пять раз выше стоимости литра бензина или дизельного топлива (около 50-ти центов за литр). В Европе из-за высоких налогов бензин и дизельное топливо стоит около 1 евро, то есть примерно в три раза выше, чем в США. Килограмм хлеба при этом в 3 раза дороже литра дорогого бензина.

В России килограмм хлеба дешевле литра бензина, хотя в наших условиях производство зерна требует больших энергетических затрат, и хлеб должен стоить 30–60 рублей за килограмм (при стоимости топлива 10–12 рублей за литр).

Казалось бы, при «свободном» рынке крестьянин может поднять цену на зерно так, чтобы хлеб стоил, допустим, 50 рублей за килограмм. При этом основной потребитель хлеба — трудящийся (рабочий, инженер, врач, учитель) в российских условиях не сможет его купить по причине низкой заработной платы, следовательно, её нужно резко повысить, что невозможно сделать.

Сегодня на оплату труда в США расходуется 70 % валового внутреннего продукта (ВВП), в западноевропейских странах — 60–65 %.

У нас этот показатель фактически равен 25 %.

По нормам ООН, основанным на экономических оценках, минимальная зарплата должна составлять 600 долларов в месяц, меньшая вызывает деградацию трудового потенциала.

В демократической России с сентября 2007-го года минимальная зарплата равна 2300 рублям, что составляет 60 % от прожиточного минимума, а в долларовом исчислении она представляет собой смехотворную величину: 97 долларов! Это стабильность или катастрофа?

Таким образом, наша система экономики ущемляет не только производителей продуктов питания, крестьян, но и всех трудящихся.

В выигрыше остаются только владельцы нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих предприятий, ориентированных на экспорт своей продукции. Следовательно, преимущества даются не тем, кто работает на свою страну, а людям, её грабящим, что, в свою очередь, усиливает нестабильность.

Социальная несправедливость вызывает пессимизм, одним из проявлений которого является низкая рождаемость. Именно депрессией, унынием, отсутствием жизненной перспективы объясняет катастрофическую демографическую ситуацию в России известный специалист профессор И.А. Гундаров.

Перспективы России в области демографии печальны, так как смертность в 1,5 раза превышает рождаемость, население сокращается на несколько сотен тысяч человек ежегодно. Негативной особенностью современной России является тот факт, что рождаемость упала до уровня развитых стран, в то время как смертность осталась на уровне стран развивающихся.

Социальная несправедливость в отношении к производящим слоям населения порождает и огромную эмиграцию высококвалифицированных кадров: около 15 % выпускников ВУЗов и 10–12 тысяч учёных покидает страну ежегодно.