Претворение в жизнь задач социалистического строительства, уничтожение частной собственности на средства производства, ликвидация эксплуататорских классов, происшедшие в СССР в 20-х — 30-х годах, коренным образом изменили лицо советского общества. Основываясь на этих достижениях, Сталин перевел в практическую плоскость теоретические рассуждения о строительстве высшей фазы общественного развития. Однако постановка этой цели и движение к ней объективно требовало прояснения вопроса о судьбе государства. Следование марксистско-ленинским канонам (создание основ социализма, формирование новых социальных параметров) логически подводило к воплощению в жизнь концепции отмирания государства, так как учение в неразрывной связи рассматривало процессы коммунизации общества и постепенного сведения на нет роли государства. Сталин же пошел совершенно другим путем, выдвинув прямо противоположное положение об усилении значения государственной власти в ходе построения коммунизма. Осуществляя такой неожиданный поворот, вождь вносил неизбежные и необходимые для этого уточнения. Он пояснял: «Не может быть сомнения, что Ленин имел в виду во второй части своей книги («Государство и революция» — авт.) разработать и развить дальше теорию государства, опираясь на опыт существования Советской власти в нашей стране. Но смерть помешала ему выполнить эту задачу. Но чего не успел сделать Ленин, должны сделать его ученики».[254]

Нетрудно догадаться, кого здесь имел в виду вождь и кто должен был завершить начатое Лениным. В сталинской «Краткой биографии» читаем: «Товарищ Сталин, опираясь на гигантский опыт более чем двадцатилетнего существования Советского социалистического государства в условиях капиталистического окружения, создал цельное и законченное учение о социалистическом государстве».[255] Приняв эстафету от классиков марксизма-ленинизма, Сталин, однако, ориентировался не на сбережение идейного наследия, а на собственные цели и нужды, важные для него, прежде всего, с прагматической точки зрения, с позиций сохранения и осуществления режима личной власти. В самом деле, трудно представить личность и деятельность вождя в условиях ослабления государства (не говоря уже о большем), без всесилия карательных органов, без сохранения бесконтрольности аппарата. Под угрозой оказались бы и масштабные сталинские планы по расширению советской экспансии, установлению мировой гегемонии. В этом смысле любое покушение на доктрину государства в форме диктатуры пролетариата, дискуссии на тему его постепенного отмирания даже со ссылками на основателей марксистско-ленинского учения не могли быть приняты и тем более реализованы.

Именно поэтому, несмотря ни на что, Сталин твердо отстаивал свой взгляд на этот вопрос. Возникновение же ряда теоретических проблем он объяснял тем, что многие не разобрались в тех исторических условиях, в каких вырабатывались отдельные положения марксистского учения о государстве, в международной обстановке, в которой находится Советский Союз, не поняли и недооценили факта капиталистического окружения со всеми вытекающими из него последствиями вроде засылки в СССР шпионов и вредителей. Как разъяснял вождь, известная формула Энгельса о судьбе государства правильна, но не абсолютно, так как она применима лишь для того периода, когда последовательная победа социализма в отдельных странах приведет к победе большинство стран и когда создадутся необходимые условия для ее практической реализации.[256]

Идеологические новшества Сталина, объявленные сокровищницей марксистско-ленинского учения, решительно внедрялись в общественное сознание послевоенных лет. Особенно преуспел на этом поприще ближайший соратник вождя, «известный» юрист и правовед А. Вышинский. В своих многочисленных публикациях он неизменно подчеркивал следующую мысль: «Сталинское учение о социалистическом государстве имеет тем большее значение, что оно кладет конец недооценке роли нашего государства, его механизма, его разведки, которые-де скоро придется сдать в музей древностей. В этой болтовне о том, что Советское государство придется сдать в музей древностей, слышатся отголоски вредительско-провокаторских «теорий» троцкистско-бухаринских изменников. Известно, что эти господа немало старались, по заданиям иностранных разведок, расшатать Советское государство, внушая тлетворные мысли о «растворении», «засыпании», «погружении в экономике» Советского государства, о том, что Советское государство существует лишь в психике людей, что советский закон и советское право — не что иное, как «юридическое барахло» и тому подобный провокаторский вздор».[257]

Официальные наука и пропаганда стояли на страже сталинских подходов учения о государстве, монтируя в них весь исследовательский процесс и требуя верноподданнических заклинаний. Отмечалось, что советские ученые-юристы в серьезном долгу перед партией и народом в освещении теории государства, крупным пробелом считалось отсутствие работ, посвященных характеристике основных этапов развития марксистско-ленинской теории государства.[258] В то же время любое несоответствие с обозначенными стандартами немедленно подвергалось критике и пресекалось. Так, с производства был снят учебник Денисова «Теория государства и права», где автор счел нужным только упомянуть об обстоятельствах, «при которых Советское государство станет ненужным».[259] В результате вместо серьезных исследований страницы научных изданий заполнялись громкими, но бессодержательными дифирамбами, как, например, такое: «… то, чего в вопросах государства не успел вследствие своей смерти сделать Ленин, сделал тов. Сталин. Уменье смело учитывать новые жизненные явления, факты действительности, уменье не цепляться за теоретические положения вчерашнего дня, а смело двигать вперед теорию марксизма-ленинизма представляют собой выдающиеся качества нашего великого учителя и вождя».[260]

Развитие концепции сохранения и усиления государства в ходе коммунистического строительства требовало уточнения его роли и функций. В этом смысле государственная власть определялась в качестве основного рычага в создании нового общества, важнейшим условием утверждения новых отношений. При этом особо выделялась хозяйственно-организаторская и культурно-воспитательная деятельность советского государства. Эти две стороны государственного функционирования рассматривались в теснейшей и все более возрастающей взаимосвязи. Как считалось, именно расширение и усложнение этих функций обуславливало возрастание роли государства. С точки зрения хозяйственного аспекта государство объявлялось «той решающей силой, которая способна направлять все развитие советского общества в соответствии в экономическими законами социализма».[261]

Главным инструментом в осуществлении этой задачи рассматривался государственный план, с помощью которого используется закон стоимости для учета необходимых пропорций в производстве и распределении общественного труда и продукта. Как подчеркивал Председатель Госплана СССР Н. Вознесенский, «эта необходимость осуществляется Советским государством, которое определяет и обеспечивает выполнение определенных пропорций в распределении труда и материальных фондов в интересах укрепления социалистического строя и решения задач, поставленных государством для данного периода».[262]

Значительная роль советского государства признавалась и в дальнейшем укреплении колхозного строя. Считалось, что государство обеспечивает количественный и качественный рост производительных сил, индустриальной техники, используемой в колхозах через МТС. На этой основе происходит дальнейшее развитие социалистического экономического базиса в деревне. Ведь подавляющая часть машин, применяемых в колхозах, принадлежит государству, поэтому процессы механизации и электрификации села означали усиление ведущей роли государственной собственности во всех сферах колхозного производства, а это в свою очередь позволяло говорить об усилении организаторской роли государства в развитии колхозной экономики. В укрупнении колхозов, начавшемся в 1951 году, также виделась возможность дальнейшего повышения хозяйственной функции государства в отношении более эффективного использования трудовых ресурсов, земли и орудий производства.[263] Такое же значение придавалось культурно-воспитательной деятельности госорганов. Научные издания того периода следующим образом раскрывают эту функцию: «Только Советское государство, как подлинно народное государство, оказалось способным решать совершенно новую, несвойственную государствам старого типа задачу политического воспитания народа. Оно подняло на небывалую высоту сознательность и понимание общегосударственных интересов, оно воспитало в народах СССР чувство уважения друг к другу, чувство взаимопонимания, чувство любви к социалистической Отчизне, заботы о судьбах Родины».[264]