Масштабная кампания по оживлению внутрипартийной жизни достигла своего апогея на Х1Х съезде КПСС. Буквально все ораторы партийного форума делали основой своих выступлений данную тему. Сменяя один другого, делегаты съезда повторяли как заклинание — развернуть решительную борьбу с теми, кто тормозит развитие критики и самокритики, не право, а обязанность коммуниста сообщать в вышестоящие инстанции о недостатках в работе и т. д. В этом смысле интересные наблюдения сделал Поскребышев: «Критику и самокритику не уважают лишь люди с нечистой совестью, это либо нарушители партийной и государственной дисциплины, либо презренные трусы, либо жалкие обыватели, недостойные носить высокое звание члена партии».[454]

Удивительно, но факт — самым некритичным человеком, присутствующим на Х1Х съезде КПСС, был… сам Сталин. К такому выводу приводит сделанная им накануне съезда правка проекта Отчетного доклада ЦК, озвученного Маленковым. Изучение архивных документов показало, что Сталин, редактируя отчетный доклад, всячески пытался смягчить в тексте многие места, ослабить некоторые формулировки, снять острые моменты. Вот несколько выдержек из документов (текст дается по проекту доклада Маленкова, в скобках указана правка Сталина):[455]

«министерства недополучают большое (Ст. — известное) количество продукции».

«…имеют место многочисленные (вычеркнуто) факты поставки потребителю недоброкачественных изделий и товаров».

«нельзя мириться с такими крупными (вычеркнуто) недостатками в работе промышленности».

«на предприятиях и особенно на стройках все еще велика (Ст. — имеется) текучесть рабочих».

«Далее, надо признать, что все еще имеют место факты преступного расхищения и растаскивания (Ст. — разбазаривания) колхозного добра, захвата колхозных земель (вычеркнуто).

«появилось много (Ст. — немало) работников, которые забывают…»

Изучение документа выявило вещи более серьезные, чем просто техническая правка. Сталин произвел в докладе Маленкова вставки принципиального характера. Например, им вписано известное заявление Маленкова о решении в СССР зерновой проблемы. Вот оно: «Таким образом, зерновая проблема, считавшаяся ранее наиболее острой и серьезной проблемой, решена с успехом, решена окончательно и бесповоротно».[456]

Но все эти детали не были известны тогда делегатам съезда, которые в течение его работы с нетерпением ждали выступления вождя. Как известно, он выступил с краткой речью, сказав по сути несколько общих фраз жаждавшей его слышать аудитории. Это хорошо передано в воспоминаниях Шепилова: «Весь зал поднялся как наэлектризованный. Громовые овации сотрясали здание дворца. Стоя на трибуне, Сталин внешне безучастно смотрел в пространство. По его лицу нельзя было определить, какие чувства испытывал в этот момент диктатор… Пару раз он поднимал руку, как бы прося аудиторию позволить ему начать говорить. В эти моменты овации удесятерялись».[457]

На XIX съезде КПСС было принято решение о значительном увеличении состава Политбюро, преобразованного теперь в Президиум ЦК. В его состав, избранный съездом, вошли 25 членов и 11 кандидатов. Такого большого количества Политбюро не насчитывало еще никогда. Вскоре Сталин образовал неуставной орган — Бюро Президиума ЦК (во многом, по аналогии с Бюро Президиума Совмина), в который не включил Молотова и Микояна. Вспоминая об этих переменах, Хрущев отмечал, что «Президиум фактически не собирался, все вопросы решало Бюро».[458]

Немало вопросов вызывает согласование кандидатур для включения в состав Президиума и Бюро. Среди них было немало новых людей, что, вне всякого сомнения, отражало серьезные намерения Сталина по кардинальному обновлению правящей верхушки. Как отмечал в своих мемуарах Хрущев: «Я и другие прежние члены Политбюро были удивлены, как и с кем составлялся этот список? Ведь Сталин не знал этих людей, кто же ему помогал? Я и сейчас толком не знаю».[459] Утверждение Хрущева о том, что Сталин не знал этих людей, верно лишь отчасти. Сопоставление списочного состава нового президиума с данными журналов посетителей кремлевского кабинета вождя позволяет установить: Сталин действительно плохо знал только 12 человек (т. е. ровно 1/3 президиума), которых принимал всего 2–3 раза в жизни или до Х1Х съезда не видел вообще (как А. Аристова, Л. Мельникова, Д. Чеснокова, Л. Брежнева, Н. Игнатова, А. Пузанова). Все остальные, судя по журналам приема, должны быть ему хорошо известны или, по крайней мере, знакомы.[460]

В фонде Маленкова имеется черновой набросок состава высших органов партии, которые предполагалось создать в ходе работы съезда. В списке намеченных кандидатур в состав ЦК знак вопроса был поставлен (безусловно, по инициативе Сталина) напротив фамилий А. Н. Косыгина, П. К. Пономаренко, М. А. Суслова, а также В. М. Андрианова, А. Б. Аристова, Л. И. Брежнева, А. Я. Вышинского, С. Д. Игнатьева, В. В. Кузнецова, Н. А. Михайлова, Н. С. Патоличева. Вычеркнуты были две фамилии — Микоян и Молотов.[461]

В другом документе из этого фонда приводятся наметки персонального состава Президиума ЦК. Знаком «+» здесь были отмечены фамилии, которые либо не вызывали никаких дополнительных вопросов у Сталина, либо должны были составить в будущем «руководящую группу» членов Президиума: Сталин, Берия, Булганин, Каганович, Маленков, Хрущев и Сабуров.[462] Все секретари ЦК должны были являться членами или кандидатами в члены Президиума ЦК.

Весьма интересно и распределение обязанностей между членами Президиума ЦК, утвержденное на его заседании 18 октября 1952 г. Были созданы три постоянные комиссии при Президиуме.

Комиссию по внешним делам возглавил Маленков, а в ее состав были включены Брежнев, Вышинский, Игнатьев С. Д., Каганович, Кузнецов В. В., Кумыкин, Куусинен, Михайлов Н. А., Молотов, Павлов В. Н. (ему отводилась роль секретаря комиссии), Первухин, Пономарев, Поскребышев и Суслов.

Во главе комиссии по вопросам обороны был поставлен Булганин, а в ее состав вошли Берия, Василевский, Ворошилов, Громов Г. П. (предполагавшийся секретарем комиссии), Захаров С. Е., Каганович, Кузнецов Н. Г., Малышев В. А., Первухин М. Г., сабуров М. З.

Комиссию по идеологическим вопросам возглавил Д. Т. Шепилов. В ее состав были включены Румянцев А. М., Суслов М. А., Чесноков Д. И., Юдин П. Ф. (для которого Маленковым было дано специальное поручение по осуществлению контроля за работой идеологических журналов).[463]

На этом же заседании были еще более ослаблены позиции Молотова, Микояна и Булганина. Молотов был освобожден «от наблюдения за работой МИД СССР», а это наблюдение было передано теперь постоянной комиссии по внешним делам (которую, напомним, теперь возглавлял Маленков). Микоян был лишен обязанностей куратора министерства внешней торговли и министерства торговли СССР (этот участок также переходил теперь к Маленкову как председателю комиссии по внешним делам). Булганин же был лишен контроля над работой военного и военно-морского министерств, так как контроль над этим участком переходил к комиссии, где он хоть и был председателем, но вряд ли мог решить что-либо без одобрения Берии.[464]

Одновременно, по инициативе Маленкова, был создан «единый орган по изучению и распределению партийных и советских кадров» при Секретариате ЦК, где главную роль играл он сам. Это давало ему в руки контроль над кадрами не только партии, но и государства.