И Алена с удвоенной энергией стала складывать вещи. И опять ее оторвал от дела телефон.

— Ну что еще? — раздраженно бросила она в трубку, почти уверенная, что это Иван. Не в его привычках не получать желаемое.

— Извините, Елена Станиславовна, — сказал слегка удивленный мужской голос, — это Городецкий. Я подумал — а не захватить ли вас по дороге в Шереметьево? Скажем, у Речного?

Проводив мужа, Катя перемыла посуду, бесцельно послонялась по квартире, включила телевизор и почти сразу выключила — ничего интересного. Вот всегда так — стоило Володе уехать, как она начинала чувствовать себя казанской сиротой. Можно, конечно, позвонить тете Инне… Катя подошла к телефону, но в последний момент решила — не стоит. Только еще больше расстраиваться.

В результате она приняла ванну и легла в постель. Ну и что, что еще нет десяти! Если скорее уснуть, скорее наступит завтра. А завтра Володино возвращение приблизится на целый день.

Лениво листая все тех же «Поющих в терновнике» — недавно показывали сериал, и Кате захотелось перечитать книжку, — Катя выискивала моменты, созвучные ее теперешнему настроению. Как ей понятно то чувство, которое Мегги испытывала к Ральфу де Брикассару! Когда без человека не можешь жить, дышать без него не можешь… На глаза навернулись слезы. Катя попробовала сдержаться, но две слезинки все-таки выкатились и поползли по щекам. Ну почему эти проклятые командировки случаются так часто! И ведь если бы не ее дурацкая застенчивость, она могла бы тоже работать в «Элите» — хотя бы, как жена Аникеева, в отделе рекламы. Или еще где-нибудь. И тогда можно было бы ездить в командировки вместе с Володей…

Катя вздохнула. Нет, ей никогда не стать такой, как Элеонора — светски-раскованной, уверенной в себе. Или хотя бы такой, как Вика — ей очень понравилась жена сына Аникеева. И как этот увалень Андрей подцепил такую девушку? Что она в нем нашла?

От невеселых размышлений ее оторвал телефонный звонок. «Наверное, тетя Инна», — подумала Катя, снимая трубку. Володя, наверное, просил ее позвонить и поддержать невестку.

— Здравствуйте, Катюша, — женский голос в трубке не принадлежал тете Инне, хотя и был странно знакомым.

— Здравствуйте…

Катя слегка растерялась. Подруг у нее не было, а по имени ее называли только тетя Инна и Элеонора Иосифовна — их голоса Катя хорошо знала. Володина секретарша обращалась к ней по имени-отчеству, но это тоже не она.

— Конечно, вы меня не узнаете, — засмеялась неизвестная собеседница на том конце провода. — Я Вика. Мы с вами познакомились на том фуршете, где вам испортили ваше замечательное платье. Кстати, как пятна, отошли?

— Вика! — Катя даже не ожидала, что так ей обрадуется. — Как хорошо, что вы позвонили!

— Так как пятна?

— Отошли, все в порядке! А вот вашу красивую булавку я вам так и не вернула. Все собиралась позвонить, но было как-то неловко… Вы на меня не сердитесь?

— За то, что булавку не вернули, нисколько. А вот за то, что вам неловко мне звонить — сержусь. Так сержусь, что не выдержала и позвонила сама.

Вика смеялась — и у Кати на душе вдруг стало легко и спокойно.

— Кстати, — спросила Вика, — я не поздно? Вы еще не спите?

— Что вы, конечно, нет!

— Замечательно. Знаете, у нас, актеров, своеобразное чувство времени. Вот сейчас, например, только что кончился спектакль — все равно что для нормального человека конец рабочего дня.

Ах да, Вика же актриса!

— А в каком театре вы играете? — заинтересовалась Катя.

— В бывшем Центральном детском, — Вика коротко усмехнулась. — Сейчас изображала пантеру в джунглях Индии.

— Пантеру? А можно мне как-нибудь прийти посмотреть?

Эти слова вырвались у Кати словно сами собой, и она тут же смутилась. Ей не хотелось быть навязчивой. Но Вику ее просьба, похоже, нисколько не удивила:

— Поэтому я, собственно, и звоню. Андрей сказал, что ваш муж отбыл в командировку, и я подумала… Словом, если вам скучно, приглашаю завтра составить мне компанию в вечерних развлечениях.

Вместо тягостного одинокого ожидания в пустой квартире — приятный вечер с Викой! Господи, да она так давно нигде не была — если не считать этих дурацких официальных приемов и фуршетов…

— С удовольствием!

— Значит, решено?

— А как мы будем развлекаться? — наивно спросила Катя.

— Посмотрите спектакль, а потом мы вместе посидим в одном приятном местечке. Впрочем, первая часть программы необязательная. Мы можем встретиться уже после спектакля…

— Ну нет! — запротестовала Катя. — Я обязательно хочу посмотреть вас в роли пантеры. Или в любой другой роли.

Вике, кажется, были приятны ее слова.

— Завтра как раз удачный спектакль — «Новые страдания юного В.» Шерли — моя любимая роль. Подходите в половине седьмого к служебному входу, хорошо?

— Хорошо.

Повесив трубку, Катя села в постели, подтянув колени к подбородку. Глаза ее радостно блестели, выражение загнанности и потерянности бесследно исчезло. Вика и не представляет, как это хорошо!

В семидесятые годы жил-был в Берлине один молодой человек. Даже еще не молодой человек — подросток, пятнадцатилетний Эдгар Вибо. И вот однажды Эдгар Вибо встретил девушку Шарлотту. Правда, для современной девушки имя Шарлотта длинно и старомодно, поэтому друзья звали ее попроще — Шерли. Шерли к моменту знакомства с Эдгаром была совсем взрослой, ей исполнилось восемнадцать, и у нее имелся муж — красивый и сильный и тоже совсем взрослый парень двадцати двух лет. Разумеется, Эдгар влюбился в Шерли с первого взгляда, и, разумеется, она не принимала его всерьез. Он писал ей письма, по-мальчишески ернические, а на самом деле трогательные и нежные. Шерли только смеялась. Она не знала, что девушка, которую зовут Шарлотта, ни в коем случае не должна смеяться над первой любовью, иначе это может очень плохо кончиться. Шерли, конечно, слышала о Вертере и его любви к той Шарлотте-Лотте — все-таки она была соотечественницей автора «Страданий молодого Вертера». Но Гете у молодежи семидесятых не пользовался популярностью. А вот Эдгар Вибо, хотя и издевался над старомодным слогом, все же принял роман Гете слишком близко к сердцу. История Эдгара и Шерли, как и история Вертера и Лотты, естественно, тоже закончилась трагедией — юный В. погиб при загадочных обстоятельствах: то ли несчастный случай, то ли самоубийство. От него, как от гетевского Вертера, остались лишь письма к Шерли…

В бывшем детском, а ныне Молодежном театре спектакль «Новые страдания юного В.» шел на Малой сцене. Вика провела Катю в зал и тут же умчалась за кулисы. Катя с изумлением огляделась: зала-то как такового и не было. Небольшая комната, посередине — уродливый деревянный куб, у стен — три ряда стульев. И все.

Катя с трудом подавила вздох разочарования. Она-то надеялась посмотреть настоящий спектакль, с декорациями, костюмами и прочей театральной атрибутикой, а попала на новомодную постановку «додумайте сами». И кто это решил, что зритель должен быть соучастником и сотворцом, включать по ходу действия фантазию и видеть то замок, то лес, то рыбацкую хижину, словом, то, что нужно режиссеру! А если, допустим, фантазия не развита? И вообще, зритель приходит в театр отдыхать, а не работать. Что, неужели трудно хотя бы декорации установить? И кто только ходит на такие дурацкие спектакли?

Однако публики было на удивление много: все стулья у стен быстро заняли, принесли дополнительные — опять не хватило, кое-кто все равно толпился на выходе. Ну ладно, сказала себе Катя, в конце концов не стоит расстраиваться раньше времени. Она хоть Вику на сцене увидит, интересно же, когда одна из актрис — твоя хорошая знакомая.

В «Новых страданиях юного В.» у Вики была роль Шерли, а Эдгара Вибо играл молодой, но уже довольно известный Алексей Вишняков — он прославился после фильма Захара Маркова «Формула счастья». Белокожий, кудрявый, голубоглазый — прямо херувимчик с рождественской открытки — Вишняков сначала показался Кате совершенно не подходящим для роли «трудного подростка». Но актер действительно был очень талантлив: через пятнадцать минут после начала спектакля Катя уже не замечала его фарфоровой внешности. И отсутствие декораций тоже нисколько не мешало: Кате казалось, что она видит берега Шпрее, мимо которых плывут на лодке Эдгар и Шерли, видит старый сарайчик, где юный бунтарь скрывался от своих «предков»… Она забыла, что Вика — ее приятельница, и видела только жестокую Шерли, Шерли, которая не понимает, какую любовь от себя отталкивает. Одним словом, режиссер мог бы быть Катей доволен, она стала и сотворцом, и соучастником.