— Аминь! — воскликнули все.

Увидав святую Сосанну, исполненную смирения и целомудрия, Максим хотел поцеловать ей руку; она же не дозволила этого. И в то время как все они долго не могли удержать слез, вызванных родственною любовью, святому Гаию, жившему недалеко от устроенной им церкви, сказали, что братья его собрались вместе. Он подумал, что их берут на мучения и, желая первым из них испытать участь мученика, поспешил в дом Гавиния. Все увидав его, от неожиданности пришли в страх и поклонились ему до земли.

— Мир вам! — сказал им святой Гаий, — мужайтесь во имя Господа, помолимся!

И начал молиться, говоря:

— Господи Боже, Отец Господа нашего Иисуса Христа, пославший Его на спасение всех, желая изъять нас из тьмы мира сего и ввести в жизнь вечную, утверди нас, рабов Твоих, в вере Твоей, ибо Ты царствуешь во веки веков.

— Аминь, — сказали присутствовавшие.

Севши, епископ начал боговдохновенную беседу; все со вниманием слушали говоримые им слова Божии; святая же Сосанна слушала стоя, не желая сидеть при них; в то же время она тайно молилась. По окончании беседы епископ сказал Максиму:

— Благодарим тебя, брат, что ты посетил нас.

— Я недостойный пришел к вам, чтобы целовать ваши святые ноги, а что первоначально побудило меня идти к вам, о том сами хорошо знаете, — отвечал Максим.

— Лучше скажи ты сам, — предложил ему святой Гаий.

— Царь Диоклитиан, — сказал Максим, — просит отдать Сосанну за сына его Максимиана.

— Дева имеет уже Христа, небесного Жениха, данного ей Богом Отцом, и пусть будет тебе хорошо известно, что она уже не может выходить замуж, — ответил на это предложение епископ.

— Всё, что дает Бог, вечно, — сказал Максим.

— Приими и ты жизнь вечную, — предложил ему папа.

— Что есть жизнь вечная? — спросил он.

— Та есть жизнь вечная, которую познал я, — вступил в беседу Клавдий.

— Кого ты познал, Того и я познать желаю, — обратился к нему Максим, — но все-таки нам не следует удаляться от родства с царем.

— Мы убеждаем тебя, — возразил святой Гаий, — веровать в Господа нашего Иисуса Христа, вечного Сына Божия, а видимая слава и честь земного царя временны, и родство с ним не приносит ничего; всё это вместе с кратковременною жизнью минует и погибнет. Что же обещает нам небесный Царь, Христос Бог наш, то вечно и необходимо, и достойно того, чтобы к тому стремиться.

Выслушав это, Максим умилился и с радостью дал согласие принять святую веру.

— Тебе известно, брат, — сказал епископ, — что мы оставили всё свое имение и теперь ничего не ищем кроме Господа нашего Иисуса Христа, Которым мы живем и Которым хвалимся.

— Не медлите, господие мои, — воскликнул Максим, — и поторопитесь сделать всё, что считаете необходимым для моего спасения.

Заповедав ему пост, епископ отпустил его домой. Удалившись, Максим сначала скрывал свою веру во Христа, хотя и горел любовью к Гавинию, Гаию и особенно к Самому Господу Иисусу; потом, при усилении в нем любви к Богу, он начал явно исповедовать имя Христово, презирая смерть. Но епископ и пресвитер советовали ему скрывать свою веру в продолжении пяти дней, пока не распродаст своего имения и не раздаст нищим. Максим повиновался им. Спустя пять дней он пришел к святому Гаию и, припав к его ногам, сказал:

— Заклинаю тебя, господин мой, именем Христовым, просвети меня святым крещением, как просветил ты брата моего Клавдия; с того самого времени, как ты наставил меня в учении Господа нашего Иисуса Христа, сердце мое до того умилилось, что я не могу успокоиться, пока не приму святого крещения.

Епископ крестил его и, совершив святую литургию, приобщил Божественных Таин. Максим пребывал у родственников своих христиан, воспевая с ними Богу и славя Его; в это время он окончательно распродал имение, которое он не мог продать и раздать в пять дней, и раздал нищим через верного друга своего Фарсона, который был тайный христианин и впоследствии описал страдания сих святых мучеников, так как всё совершалось на его глазах.

По прошествии пятнадцати дней со времени посещения Максимом Клавдия, Диоклитиан узнал, что оба они, — а последний и со всем своим семейством, сделались христианами: это очень его огорчило. Однако он скрывал свою печаль и своей супруге, царице Ирине, сказал только, что посылал к Гавинию, желая сосватать дочь его Сосанну сыну своему Максимиану. Услышав об этом, Ирина прославила Бога: она была тайная христианка, а царю сказала:

— Делай, что внушает тебе Бог.

Не доверив царице своей скорби, Диоклитиан призвал к себе военачальника Юлия, язычника и человека жестокого, и рассказал ему с печалью, что возлюбленные родственники его, посланные для обручения невесты сыну Максимиану, приняли христианство, не смотря на его запрещение.

— Все пренебрегающие царские повеления, — сказал Юлий, — хотя бы последние были несправедливы, должны подвергнуться смертной казни; твое же приказание было справедливо, и если они его нарушили, то тем более достойны смерти.

Царь тотчас приказал Юлию послать воинов, чтобы взять всех кроме епископа Гаия, что и было исполнено. Пресвитера Гавиния с дочерью он велел стеречь в кустодии; Максима же и Клавдия с женой и детьми послал в изгнание; потом он велел сжечь их в городе Остиа [4], бросив пепел в море; так скончались святые, удостоившись славного мученического венца.

Спустя пятьдесят пять дней, Диоклитиан велел супруге своей взять к себе Сосанну, чтобы склонить ее к браку с его сыном. Когда же святая Сосанна, находившаяся под стражей, увидала идущих за нею, то с глубоким сердечным вздохом и слезами сказала, обращаясь к Богу:

— Господи, не оставь рабы Твоей!

Когда Сосанну ввели к царице, то последняя поклонилась ей прежде, чем она: царица чтила в ней благодать Христову и целомудрие. Святая Сосанна упала пред царицею на землю, но она ласково подняла ее со словами:

— Радуется о тебе Спаситель наш Христос.

Услышав из уст царицы имя Христово, святая Сосанна возрадовалась и сказала:

— Благодарю Христа Бога моего, царствующего на всяком месте!

И обе они, царица Ирина и святая Сосанна, радовались о Господе Боге, с любовью беседуя о Нем. Они возносили к Нему горячие молитвы, особенно же святая Сосанна: следуя наставлениям отца, она непрестанно днем и ночью воспевала благословляя Бога. Диоклитиан же в это время ждал, надеясь, что Сосанна даст согласие на брак. После долгих ожиданий он послал за царицей и спросил ее:

— Склонила ли она Сосанну на брак с его сыном? Склоняется ли она на любовь Максимиана?

— Напрасен труд там, — отвечала царица, — где преследуется невозможная цель, и не следует надеяться там, где не будет согласия: я не замечаю в Сосанне и следа таких мыслей и намерений, которые бы позволяли думать, чтобы кто-либо мог ее каким-нибудь образом принудить к этому.

Услышав это, Диоклитиан пришел в сильнейший гнев и дал позволение сыну своему Максимиану опозорить Сосанну, совершив над нею гнусное насилие, но не во дворце, — пусть отведет ее в дом отца ее и там обесчестит ее, повинуясь своей постыдной похоти. Святая Сосанна принуждена была оставить дворец, чтобы отправиться в дом свой. Отпуская святую Сосанну, царица с плачем говорила ей:

— Избавивший в древности рабу Свою Сосанну (Дан, гл.13) избавит и тебя, поможет тебе и дарует славное упокоение.

Простившись, они расстались, рыдая. Когда святая Сосанна была приведена в свой дом двумя женщинами, она упала на землю в своей комнате и здесь с рыданием и плачем молилась Избавителю своему Христу, чтобы Он поспешил к ней на помощь. В ту же ночь пришел распаляемый скверною похотью сын царя Максимиан; войдя тихонько в комнату, где молилась святая Сосанна, он увидел над ней ангела Божия, от которого исходило великое сияние. На Максимиана напал сильный страх: не осмелившись подойти к святой Сосанне, он поспешил как можно скорее домой, во дворец, где и рассказал о всём своему отцу.