– Есть у тебя что-нибудь выпить?

– Нет, зачем? – робко спросила она.

– Тебе полезно сделать глоток коньяку. Да и мне тоже.

– Не понимаю, почему все предлагают мне коньяк? – сморщилась она, вспомнив удивленный взгляд Эмми, когда та посмотрела на нее в тот пятничный вечер и тоже заговорила про коньяк.

– А еда у тебя имеется? – спросил Грэм.

– Конечно! – заявила она, почувствовав негодование. – Я же слежу за собой.

– Неужели? – Он приподнял бровь.

– А почему бы и нет! Кроме того, Эмми настояла, чтобы я захватила с собой кое-что от них еще вчера, – добавила она. В ответ он недоверчиво хмыкнул.

– И это ты называешь следить за собой? Это твои друзья беспокоятся о тебе.

– После возвращения из больницы я чувствовала себя не совсем хорошо, вот и все, – попыталась она оправдаться, припомнив тяжкую депрессию, которая охватила ее прошлой ночью.

– А сейчас как?

Черная бровь снова вопросительно приподнялась, но она молчала, глядя на языки огня. Грэм нетерпеливо вздохнул.

– Н-да, после вчерашнего перелета через Атлантику и нынешнего пребывания в Англии я просто умираю с голода. Можно ли и впрямь найти здесь еду? Если нет, то имеется ли в этом забытом Богом месте какое-нибудь заведение, где мы могли бы перекусить?

Эрни почувствовала себя неудобно, но вскоре успокоилась. Она же не просила его появляться здесь.

– Это не забытое Богом место, и, конечно же, у меня найдется, чем утолить твой голод, – ответила она ледяным тоном. – Утром я поставила в холодильник запеканку из мяса и овощей.

– Мой Бог, в этом месте есть электричество? – ядовито заметил он. Но пока она искала достойный ответ, он уже скрылся на кухне.

Она слышала, как он возится там, открывает дверцы шкафчиков, гремит ножами и посудой. Через несколько минут ее ноздри уловили запах свежесваренного кофе. Но когда он появился в гостиной с подносом, то на нем стояла чашка чая для нее и кружка кофе, такого густого, что в нем едва не стояла ложка.

Он устроился в кресле напротив нее, вытянув ноги к огню.

– Я поставил запеканку на плиту. В холодильнике я нашел еще кое-что и решил это разморозить. В шкафу оказалась и бутылочка вина, – добавил он удовлетворенно. – Неплохой набор. Я поставил вино охладить. Вопреки моим прогнозам, обед будет вполне приличным.

Эрни усмехнулась.

– Я даже не представляла, что мои кулинарные способности получат такую оценку, – не без иронии ответила она. Честно говоря, она не помнила, кто научил ее готовить.

– Только Господь Бог знает, как ты питалась, будучи студенткой. Однако миссис Дру выполняла поварские обязанности очень неплохо.

Эрни посмотрела на него.

– Миссис Дру?

– Ну да, моя экономка в Нью-Йорке. Это она научила тебя готовить. Фактически под ее руководством ты превратилась в опытную хозяйку.

– Неужели?

– А тебя это удивляет? – Он посмотрел на нее через край кружки.

Она машинально кивнула, сжав в руке чайную чашку.

– Любой человек, кого я сейчас встречаю, воспринимается мной как незнакомец, а мысль о том, чтобы выйти в зал, полный народа…

Она не смогла договорить, побледнела, по телу пробежала дрожь.

– Это пройдет. – Он допил кофе и стремительно встал. – Пойду посмотрю, что делается на кухне, а ты накрой на стол.

Она не двинулась, продолжая смотреть на огонь. Ну конечно, опять разозлила его, подумала она. Сидя в кресле этой маленькой уютной гостиной, прислушиваясь к свисту ветра и шуму моря, она даже смутно не могла представить себе, какую вела респектабельную жизнь, будучи его женой…

Одним глотком она допила чай и встала, чтобы помочь ему. Он пробовал, разогрелась ли запеканка, а она склонилась над раковиной, искоса наблюдая за ним.

– Скажи, – спросила она, – что ты имел в виду, говоря, что это пройдет?

– Конечно, пройдет. Да и в сущности, какое это имеет сейчас значение? Уж не собираешься ли ты мне сказать, что в этот вечер намечается торжественный раут? – Его физиономия приняла сардоническое выражение, когда он закрывал духовку.

– Какой еще раут? Я только подумала, что тебе… тебе нужно вернуться в Лондон…

Возбуждение, вызванное его неожиданным приездом, улеглось, но мысль о предстоящем вечере внезапно взволновала ее. Нервы напряглись. Это место было удалено от всего, никаких соседей. И находиться здесь в одиночестве – это одно, а провести вечерние часы с Грэмом – совсем другое…

– Не забывай, что я прилетел в Лондон только затем, чтобы повидать тебя, – едко сказал он.

– Ну да, из-за того, что думал, будто я буду волноваться перед поездкой на виллу, – парировала она. – Тебе следует знать, что я ни капельки не волнуюсь.

– Ты считаешь, что я только и думал о том, чтобы погладить тебя по головке и предупредить, чтобы ты не наделала глупостей? – Он взглянул на нее, сверкнув глазами из-под черных бровей. – Не обольщайся! Я приехал в Лондон не ради того, чтобы убедиться, что ты не исчезла.

Горячая волна гнева ударила ей в голову.

– Я не собиралась никуда исчезать!

– Нет? – Брови недоверчиво приподнялись. – Такой возможности я тебе больше не предоставлю. Я остаюсь здесь вместе с тобой до завтрашнего утра, а потом мы вместе вернемся в Лондон и ты, как и было условлено, направишься на виллу!

Она вскинула голову.

– На виллу? О! Но, Грэм, я не…

– Никаких «не»! – рявкнул он. – Я не могу даже представить себе, что ты хоть несколько дней проведешь в одиночестве.

– Это не значит, что я должна ехать на виллу! – горячо возразила она.

– Либо ты поедешь на виллу, либо опять вернешься в больницу, – заявил он безапелляционно.

Она уставилась на него, сжав кулачки, но скоро отступила, охваченная бессильным отчаянием. Во всем теле началась ломота, а перед глазами заплясали знакомые искорки. Она автоматически принялась массировать веки. Однако выражение его глаз не смягчилось, наоборот, они стали злыми и колючими, а на скулах заходили желваки.

– Взгляни фактам в лицо, Эрни. Ты должна признать, что чувствовала себя в эти дни не лучшим образом. А сейчас днем…

– Я просто переутомилась! – оборвала она.

– Ты чувствовала себя угнетенной из—за того, что память дала осечку, твоя надежда не оправдалась. Думаешь, я не понимаю! – сказал он. – Не появись я здесь, тебя бы хватил удар. – Он помолчал, рассчитывая, что его слова дойдут до ее сознания. – На вилле за тобой будет ухаживать Луиза. Твоя же задача будет заключаться в том, чтобы побольше находиться на солнце и восстанавливать свои силы. Доктор Филдс говорил же тебе, что память может вернуться, когда ты будешь в хорошей физической форме.

– Ты так говоришь, словно у меня нет иного шанса, – сквозь зубы процедила она, а он хлопнул по сушилке пакетом с замороженными овощами.

– Это действительно так!

Она посмотрела на него, но он уже отвернулся и занялся овощами – полоснул пакет ножом так, словно хотел таким же образом перерезать ей горло. Вскрикнув, она выскочила из кухни, вернулась в гостиную и, тяжело дыша, упала в кресло.

Боже, ну и нервы у этого мужлана! Если он вел себя подобным образом в то время, когда они были женаты… Боль в голове внезапно усилилась. Она откинула голову на спинку кресла.

– Ты что надулась? Собираешься просидеть таким образом весь вечер? – Грэм просунул голову в дверь. Она посмотрела на него ненавидящим взглядом.

– Вовсе я не надулась!

– Нет? Тогда накрой на стол, женщина. Я хочу есть! – и он вновь исчез за дверью.

На какой-то момент воцарилась тишина. Затем Эрни с тяжелым вздохом поднялась на ноги и принялась делать то, что он сказал.

Еда была великолепной. Грэм даже состряпал на десерт творожный тортик. Эрни была потрясена. Мысль о том, что он умеет готовить, никогда не приходила ей в голову, но она уже стала понимать, что знает о нем не больше, чем о вершине айсберга. А может быть, он похож на вулкан? Она бросила на него быстрый взгляд, когда Грэм растянулся в кресле.

В заключение трапезы они выпили кофе. К ее удивлению, он был сварен особенно вкусно. Она устроилась на коврике, усевшись по-турецки и чувствуя, как горят щеки от огня в камине. Еда разогрела ее и позволила расслабиться. Головная боль прошла, сменившись сонливостью, особенно после бокала вина, которое она выпила по настоянию Грэма. Тишину нарушали только потрескивание углей в камине, шорох дождевых капель по оконному стеклу и доносившиеся издалека глухие удары волн о прибрежные скалы. Грэм отгородился от ненастного вечера шторами. Он придвинул к огню два их кресла. Она даже не представляла, насколько приятным для нее станет совместный ужин с ним, устроенный в этой маленькой гостиной. Не так ли было в ту пору, когда они были женаты?