Когда жидкость в котле достаточно прокипела, мы перелили ее в небольшие кувшины, где после охлаждения выкристаллизовался сахар, очень темного цвета.

Сок стекал несколько дней, и мы все это время были заняты. Если бы это было весной, то нам пришлось бы потратить на эту операцию несколько недель, так как тогда сок выделяется гораздо обильней.

Домой мы заходили только по делу. Мы соорудили небольшую палатку и затянули ее полотном от старой повозки. Это место получило название "сахарной стоянки".

Наконец наша работа окончилась, кленовый сок стал стекать все медленнее, и вскоре течение его совершенно прекратилось.

Нам удалось собрать более ста фунтов сахару.

XXVI. Кофе и хлеб

Вечером, когда мы расселись вокруг стола для того, чтобы поужинать, моя жена сообщила, что она заварила последнюю порцию кофе.

Для нас эта новость была крайне неприятна. Из всех съестных припасов, которые мы взяли с собою из Сен-Луи, кофе был для нас самым полезным и необходимым.

- Не беда! - сказал я, - мы научимся жить и без кофе. К чему, собственно говоря, он нам? Сколько бедных людей считали бы себя счастливыми, если бы в их распоряжении была вся та роскошь, которая нас окружает!

- Но, папа, - сказал Генрих, перебивая меня, - в Виргинии я часто видел, как наши негры готовили кофе из маиса, я его пил и надо сказать, он очень вкусный. Разве мы не можем употреблять маис вместо кофе?

- Дитя, подумай только, у нас ведь есть заботы более важные, чем потребность в кофе. Если бы у нас был маис, то мы прежде всего приготовили бы из него хлеб. К несчастью, на протяжении двухсот миль от нашего жилища не найдешь ни одного зерна хлебных злаков.

- Но, папа, у нас есть маис, он находится в ста шагах от нас.

- Нет, мой мальчик, ты ошибаешься, ты принял какое-нибудь негодное зерно за хлебное растение.

- Нет, папа, тот хлеб, о котором я говорю, путешествовал с нами из Сен-Луи и находится в повозке.

- Что! Маис в повозке! - воскликнул я, - уверен ли ты, Генрих, в том, что говоришь?

- Я его видел даже сегодня утром; он находится в повозке, в одном старом мешке.

- Идем! Идем! - позвал я Куджо, - возьми факел!

Я мигом побежал к повозке, которая находилась недалеко от двери. Когда я влез в нее, сердце мое стало усиленно биться.

В повозке была старая буйволова шкура и сбруя.

Все это я отбросил в сторону и увидел плотный мешок.

В таких мешках в западных штатах обыкновенно держат маис.

Я узнал, что это один из тех мешков, которые мы взяли с собою из Сен-Луи с кормом для нашей лошади и быков; но я был уверен, что в нем давно уже нет ни одного зерна. Я взял мешок и несказанно обрадовался, убедившись в том, что в нем находится еще немного драгоценного зерна. Кроме того, зерна были рассеяны в углах и щелях повозки. Мы осторожно собрали их все. В доме я высыпал содержимое мешка на стол.

- Теперь, - сказал я, - мы имеем хлеб.

До этого мы собирали и жарили желуди бука, употребляли в пищу бобы игольчатых акаций, ели мякоть различных плодов, но все это не могло заменить настоящий хлеб.

Зима здесь была короткая. Мы сейчас же могли посеять зерно. У нас его хватало на целый акр . Он мог бы созреть за шесть-восемь недель. Таким образом, мы еще до наступления зимы могли запастись хлебом.

Мы сидели вокруг стола и обменивались радостными мыслями по поводу улыбающейся нам перспективы, как вдруг один из мальчиков закричал: "Пшеница! Пшеница!"

Я посмотрел сам для того, чтобы убедиться в том, что он не ошибся.

Перебирая золотистые зерна маиса, он действительно обнаружил среди них несколько зерен пшеницы. Тщательно осмотрев мешок, мы нашли в нем еще несколько зерен этого драгоценного хлебного злака. С величайшей осторожностью отделив друг от друга эти два сорта хлеба, мы нашли, что число пшеничных зерен доходит до ста! Правда, это было слишком мало, но мы вспомнили старую пословицу: "большие дубы вырастают из маленьких желудей".

- Вы видите, - сказал я, обращаясь к моей маленькой семье, - как Провидение заботится о нас. Здесь, среди пустыни, Бог дал нам все, что необходимо для жизни. Теперь - немного терпения, и мы сможем составить себе здесь целое состояние.

- У нас будут и сладкие пироги с фруктами, - прибавил Генрих. - Я нашел здесь дикие сливы, вишни и другие ягоды, величиной с мой палец.

- Да! Мы и в кофе больше не нуждаемся.

- Конечно, нет! - воскликнули оба мальчика.

- Вы скоро будете иметь и кофе, - сказала, улыбаясь, мать.

- Что, мама? Ты нашла еще одно дерево?

- Да, нашла.

- Что? Это настоящее кофейное дерево?

- Да, кофейное дерево.

- Кофейное дерево! Я думал, мама, что кофейное дерево растет лишь в тропических странах!

- Это действительно так, если ты под кофейным деревом подразумеваешь то деревцо или куст, которое дает настоящий кофе, - тот кофе, который вы привыкли пить. Но совсем близко от нас находится одно большое дерево, зерна которого вполне заменят нам кофе. А вот вам и образец.

Сказав это, она положила на стол крупный плод бурого цвета. Он по виду напоминал ягоду игольчатой акации, но отличался от нее своими размерами. Как и ягоды акации, он состоял из мякоти, в которой были заключены большие зерна серого цвета. Эти зерна, если их высушить, истолочь и сварить, почти не отличаются от обычного кофе.

- Дерево, - сказала мать, - с которого я сорвала эту ягоду, растет во многих местах Америки, вы, должно быть, заметили его здесь?

- Да, я видел здесь это дерево, - сказал Франк. - Кора очень легко отстает от него и легко колется. Концы его ветвей усеяны бугорками и отростками. Не правда ли, мама?

- Верно, - сказала мать. - Французы называют это дерево "канадским пнем", в Соединенных Штатах оно известно под названием "stumptree". В ботанике оно называется "голая ветвь", так как зимой, в чем вы вскоре убедитесь, оно теряет свои листья. Его называют также кофейным деревом, потому что первые поселенцы в этих местах, не имея настоящего кофе, употребляли вместо него зерна этого дерева, что и мы намерены сделать.

- Прекрасно, - воскликнул Генрих, - какая радость! Но надо еще повозиться, чтобы когда-нибудь выпить чашечку кофе!

- Ах, господин Генрих, господин Генрих, - возразила мать, - я боюсь, что вы принадлежите к тем людям, которые никогда ничем не бывают довольны и которые не заслуживают благословения Неба. Вспомните только, сколько несчастных не имеют даже куска хлеба там, где он находится в изобилии. Быть может, в это самое время на улицах какого-нибудь города какой-нибудь несчастный голодный ребенок стоит у двери булочной, пожирая глазами выставленный в витринах хлеб. У вас есть разнообразная пища, у него ничего нет. А его голод еще более мучителен, ибо он видит перед собою заманчивый хлеб, от которого его отделяет только стекло. Бедный мальчик! Подумай об этом, мое дитя, и научись быть довольным судьбой.