Здесь Куджо быстро приставил стакан к кружку из патоки, так что немного ее оказалось в стакане.

Испуганная пчела некоторое время с жужжанием поднималась и опускалась по стакану, ища выхода. Но вот ее крылья коснулись верхнего края стакана, и она упала в патоку. Испробовав сладкой жидкости, пчела совсем забыла о своем плене и с жадностью набросилась на сладость.

Дав ей насытиться, Куджо сдвинул ее краем стакана и отделил от патоки. Сняв перчатки, нежно взял пчелу указательным и большим пальцами. Пчела как бы обомлела от обжорства и совсем не сопротивлялась. Куджо мог делать с ней, что угодно. Он перевернул ее на спину и поднес несколько волос белого кролика, смазанные патокой, и они сразу пристали к телу пчелы. Волоски были очень легкими, они нисколько не затрудняли движений пчелы.

Сделав все это, Куджо положил пчелу на дерево.

Она, по-видимому, была поражена неожиданным освобождением из плена. Несколько мгновений она лежала неподвижно, но прикосновения теплых солнечных лучей вскоре словно разбудили ее. Почувствовав себя свободной, пчела быстро улетела.

Сначала она поднялась на высоту тридцати или сорока футов, а потом начала летать по кругу. По пучку белых волос нам нетрудно было проследить за ней.

Описав несколько кругов, пчела устремилась в лес. Мы следили за ней до тех пор, пока это было возможно, однако маленькая точка удалялась от нас с такой быстротой, что мы быстро потеряли ее из виду. Пчела летела по прямой, ведущей к ее улею: вот откуда у американцев возникло выражение "по полету пчелы", как, впрочем, говорят и "по полету птицы".

Куджо знал, что, двигаясь по прямой, пчела прилетит в свой улей. Таким образом, у него была уже одна веха на пути, ведущем к улью: это было то место, где мы находились.

Куджо ножом провел черту от дерева, с которого улетела пчела, в направлении ее полета.

Выбрав другое дерево, на расстоянии приблизительно двухсот шагов от первого, он опять надрезал кору, смазал оголенное место патокой, как это он проделал в первый раз, поймал новую пчелу, положил ее в стакан, дал ей насосаться патоки, прилепил к ее брюшку пучок белых волосков и дал улететь. К нашему удивлению, эта пчела улетела в другую сторону.

- Это хорошо, - сказал Куджо, - вместо одного улья у нас будет целых два.

Он отметил чертой направление, в котором улетела вторая пчела.

Затем, не меняя дерева, поймал третью пчелу и проделал с ней то же, что с первыми двумя; эта полетела по новому направлению.

- Хорошо, хорошо, господин! - закричал Куджо. - Эта долина полна меда: три улья вместо одного!

Куджо провел еще одну черту.

Он поймал четвертую пчелу; эта уже принадлежала, без сомнения, тому улью, куда улетела первая пчела.

У нас было достаточно времени, чтобы разобраться в том, что делал наш слуга, и мы уже могли ему даже помогать.

Нам надо было определить точку пересечения двух прямых линий, по которым полетели первая и четвертая пчела. Вершину этого треугольника нетрудно было найти. Двое из нас стали в точках отправления пчел, а третьему нужно было идти в одном из этих направлений. Как только он оказался бы в точке пересечения, двое других должны были окриком остановить его: здесь и надо было искать улей.

Куджо поставил Генриха в точке отправления первой пчелы, а сам пошел по направлению условно проведенной черты до самого леса. Там он топором сделал на одном дереве насечку, такие же насечки сделал и на других деревьях, росших вдоль этого направления. Затем вернулся и попросил Франка занять место у точки отправления четвертой пчелы. Отправившись по направлению полета четвертой пчелы, он стал намечать деревья. Мы присоединились к нему.

Приблизительно в двухстах шагах от лужайки обе линии стали заметно приближаться одна к другой. Мы увидели несколько больших деревьев. Куджо словно инстинктивно почувствовал, что именно в этих деревьях должны быть пчелиные ульи. Он стал внимательно осматривать их верхушки. Мы тоже ему помогали, стараясь отыскать пчел, которые должны были летать достаточно высоко.

Через несколько минут Куджо радостно вскрикнул. Охота увенчалась успехом: он нашел дерево, в котором был улей.

Улей или, вернее, отверстие, ведшее в улей, находилось на верхушке большой сикоморы. Мы заметили обесцвеченную кору, увидели пчел, влетавших и вылетавших из улья. Это было огромное дерево с таким большим дуплом, что в нем свободно мог бы стоять человек во весь свой рост. В этом-то дупле, несомненно, и находился улей.

Было уже поздно, и поэтому мы решили отложить добычу меда до следующего дня и вернулись домой.

XXXV. Похититель меда

Срубить и распилить дерево нетрудно, но отобрать мед у семи или восьми тысяч пчел, вооруженных жалами, представляло очень сложную задачу. Серы у нас не было, да если бы и была, вряд ли мы могли бы ею воспользоваться, так как гнездо находилось слишком высоко. А если бы срубили дерево, то еще надо было преодолеть страх перед пчелами и подойти к нему...

Но Куджо знал, как усыпить пчел и отнять у них мед, не подвергая себя особой опасности. По его указанию мы приготовили две пары рукавиц из кожи лани. Одна пара перчаток предназначалась мне, другая - Куджо. Только Куджо и я должны были заниматься собиранием меда, а всем остальным надо было держаться в стороне.

Кроме рукавиц мы взяли и кожаные маски, привязывавшиеся ремнями. Прибавив к этому еще и кожаные плащи, мы уже чувствовали, что пчелы нам не страшны.

Мы взяли также топор и несколько кувшинов для меда.

Прибыв на лужайку, мы сняли седло с Помпо и привязали его к дереву, как делали накануне. Мы боялись подвести его ближе, чтобы рассерженные пчелы не вздумали вдруг выместить свой гнев на нем. Взяв все принадлежности, мы направились к дереву. Через несколько минут я и Куджо были уже у цели.

Подняв головы, мы заметили, что среди пчел царит невероятное возбуждение. Благодаря тихой погоде мы очень хорошо слышали их тревожное жужжание.

- Смотрите, господин, - сказал Куджо после некоторого замешательства, можно предположить, что пчелы встревожены присутствием какого-то врага.

Но никого нигде не было видно.