— Ты что! Всё сам, своей головой, своими руками! Сам и обои подбирал, маски эти покупал, — он ткнул пальцами в жуткие деревянные рожи, понавешаные на всех колоннах с четырёх сторон. — А камин! — он развернулся в сторону отопительного чудовища. — Сам складывал, никому не доверил!

Шалимов по многолетнему журналистскому опыту знал, что армяне бывают двух видов — строители, и торгаши. И у тех и у других ремесло передаётся на генном уровне. И как убедился Михаил на примере Арика — кровь при этом не смешивается.

Как раз подошла цветущая как засохший сад Наденька с подносом спиртного и шоколада.

— Вот ваш заказ. Горячее будет минут через пять, — проворковала она.

— Э-э, что это ты принесла! — деланно взорвался хозяин заведения. — Принеси-ка бутылочку Армянского коньяку!

Видя замешательство официантки, Шалимов поспешно остановил её.

— Не надо — не надо! Я не люблю коньяк, — соврал он, разливая водку и смешивая ее с «Мартини». — Давай, Арик, выпьем за общее детство, за ту ранетку посреди забора, что мы объедали с двух сторон… — У Шалимова неожиданно подхлынувшей тоской сдавило горло и, чтобы скрыть эту ненужную слабость он повернулся к девушке, — и за твои, Ирина, голубые глаза!

Девушка просто вспыхнула от этих слов. После первой они закусывать не стали, лишь Ирина, выпив «Мартини», округлила глаза, понюхала опустевшую рюмку и по очереди закинула в рот три ребристых конфетки.

— Ну, ты, однако раздобрел! Никогда бы не подумал, — сказал Михаил, кивая на солидный живот Арика. Это казалось ему удивительным, всё детство и юность сибирский армянин оставался в комплекции глиста-тяжеловеса, правда, отличаясь при этом редкой прожорливостью.

— Ты думаешь — это от хорошей жизни? — спросил Арик. — Это от нервов. Я когда много нервничаю, много ем.

— Что ж ты так нервничаешь?

— А ты будто не знаешь? Цены, — он начал загибать пальцы, — налоги, рэкет…

Тут со стороны входа раздался топот многочисленных ног, шум и гам голосов. Долгуша сразу спал с лица, кивнул в сторону входа и вздохнул: — Вот, стоило только помянуть, и они тут как тут. О, господи!

Шалимов обернулся и сразу увидел среди толпы вновь прибывших клиентов рослую фигуру Лалька. Внутри журналиста что-то оборвалось.

"Чёрт, я думал их всех упрятали за решётку!"

Он сразу пожалел, что оставил трость со стилетом в гардеробе, но потом сам себя опроверг.

"Какой к чёрту стилет! Их человек восемь, не меньше. Затопчут как бабочку на лугу".

Между тем и вновь пришедшие заметили своего старого знакомого. Первым оживился тот самый парень, которому Михаил так лихо располосовал руку.

— Ба, вот он сука! Да я его сейчас!…

Но рывок перебинтованного крепыша остановил сам Лалёк. Схватив друга за плечо, он что-то коротко сказал ему и кивнул в сторону багровых занавесок. И крепыш и все остальные нехотя проследовали в отдельный кабинет. Сам же глава местных бандитов прямиком отправился к столу Шалимова.

Пока он шёл, Михаил пристально разглядывал своего вчерашнего «гостя». Первое впечатление бывает самым верным, это журналист понял давно. Лалёк в самом деле оказался очень красивым парнем. Рослый, широкоплечий, он и голову свою кудрявую держал по-особому, чуть закидывая её назад и в сторону. Кроме голубых глаз продолговатое, но красивое лицо Алексея Авдонкина по-особому украшал длинный, классических греческих пропорции нос. Что-то высокомерное было в этой осанке, да и голубые глаза его смотрели весело и нагло.

— Привет честной компании, — с явным вызовом поздоровался он, и без приглашения плюхнулся на стул оставленный Долгушей. Когда и куда исчез хозяин ресторана журналист так и не заметил. Сибирский армянин словно растворился в воздухе.

— Гуляем, Ирина Анатольевна? — спросил Лалёк.

— А тебе какое дело? — сквозь зубы процедила девушка.

— Да мне просто интересно ты как, за деньги, или за так.

— Сволочь! — вскрикнула, вскакивая с места, Ирина. Шалимов остановил её рукой, и, не повышая голоса, спросил незваного гостя: — Слушай, у тебя голова после вчерашнего не болит? А то ведь могу и поправить. Как говорят: клин- клином вышибается.

Лалёк напрягся, желваки заиграли на его лице, крылья ноздрей его аристократического носа раздулись. Михаил же наоборот расслабился, лишь подогнул ноги, приготовившись быстро вскочить со стула. Но парень вдруг обмяк, усмехнулся.

— У меня голова крепкая, я, нахрен, калганом могу этот ресторан по кирпичам разнести.

Он деланно зевнул, со скукой осмотрел стол.

— И выпить то у вас тут нечего. Пойло для баб, — он встал, сдвинув при этом резким толчком стол, так что попадали зазвеневшие фужеры, — Адью, Ирочка! Слупи с него побольше! — и, сделав в воздухе ручкой, Лалёк ленивой походкой направился к так называемому кабинету.

— Сволочь! — снова повторила Ирина уже вслед ему.

Шалимов быстро разлил «Мартини» по рюмкам, предложил даме: — Давай, Ирочка, по одной для поправки нервов.

Они выпили. После этого Шалимов спросил, кивнув в сторону, куда удалился незваный визитёр.

— Что, старый знакомый?

— Еще, какой старый. — Согласилась Ирина, нервно кидая в рот конфету за конфетой и глотая их почти не жуя. — Мой бывший муж.

На беду свою закуривший в эту секунду Шалимов даже поперхнулся дымом.

"Вот это да!" — подумал он, прикидывая новую расстановку сил. — "Это ж надо было тебе так нарваться, Шалимов! Из четырнадцати тысяч женщин Ангарки мне надо было выбрать именно бывшую супругу моего заклятого врага! Счастье висельника — крепкая верёвка и душистое мыло. Надо бы отсюда рвать когти, и как можно быстрей. Но неудобно перед дамой. Чёрт, вот так мы и гибнем из-за собственной глупости под названием мужская честь".

Его рассуждения прервала быстроногая Наденька, притащившая горячее.

— Вот ваш заказ, — ласково пропела она. — Что ещё желаете?

— Мне пачку «Мальборо», а даме на десерт мороженое.

— Хорошо, сделаем, — и Надя упорхнула в сторону столика с подошедшими клиентами «приезжей» наружности.

Михаил снова разлил «Мартини», благо источающие аппетитный аромат шашлыки давали к этому хороший повод.

— Ирина, давайте выпьем за наше знакомство. Всё-таки есть что-то мистическое в нашей встрече. Первый раз выйти в этом городе на улицу и тут же встретить полную копию своей первой любви… Так не бывает.

Они снова выпили, и с помощью нескольких смешных историй из собственной жизни Шалимову удалось поднять настроение своей спутнице.

— … Прихожу я на следующий день брать интервью у городского головы, и вдруг вижу эту самую рыжую морду, и у него под глазом мой синяк! Запудренный, конечно, но мой. Самое главное, что и он меня узнал…

Ирина хохотала уже в голос, на неё бросали заинтересованные взгляды те самые трое грузин. Ресторан постепенно наполнялся, в углу скромно ужинали трое военных в звании не ниже майора. В трёх молодых парах угадывались торговые ребята со случайно подснятымы девками. Пять солидных мужичков за соседним столиком мирно надирались фальшивым коньячком не помышляя о дамах, но, зато бесконечно выясняя, кто и как друг друга уважает.

— Михаил, что вы все время оглядываетесь по сторонам? — спросила Ирина.

— Интересно. Каждого видно издалека. Видите тех пятерых?

— Ага.

— Типичное чиновничье ворьё, — определил Шалимов. — По должности сидят на бюджетных деньгах, от страха быть прищученными заработали себе импотенцию, и теперь могут только пить и жрать.

— Точно! — подтвердила Ирина. — Вон тот зам нашего мэра, а этот толстый — начальник ЖКО. Ворюга жуткий. Дом себе двухэтажный построил.

Неожиданно Шалимов заметил ещё одно знакомое лицо. Бывший милиционер Михеев стоя на пороге с видимым недоумением осматривал зал. Наконец он тормознул пробегавшую мимо Наденьку, и, получив бесплатную консультацию, быстро удалился в сторону занятого Лальком и его командой кабинета.

"Занятно!" — подумал Шалимов, и налил Ирине «Амаретто».

— А вы надолго к нам, Михаил Иванович? — спросила Ирина.