Проспал Михаил до пяти вечера, и встал в странном состоянии какой-то неудовлетворенности. Пройдя на кухню, он убедился, что Елена успела наготовить ему жратвы на два дня вперёд. Пообедать он бы не отказался, но не хватало чего-то малого для души. Одевшись, Шалимов прошёл в ближайший магазин и жутко удивил местных продавцов, долго и придирчиво вертя в руках бутылки с коньяком, расспрашивая их о поставщиках этого товара и разглядывая сертификаты качества. Со вздохом отказавшись от наиболее ценимого им напитка журналист взял бутылку водки завода «Кристалл», и ценой и всеми остальными атрибутами похожими на искомую жидкость. Продвигаясь вдоль длинного прилавка и, разглядывая витрину, Шалимов невзначай столкнулся с молодой девушкой, двигавшейся в сторону, прямо противоположную направлению движения журналиста.

— Ой, извините, — пробормотал Михаил, давая дорогу даме.

— Ничего, я тоже виновата, — улыбнулась та, хотя как раз её можно было простить. В момент столкновения все внимание женщины было занято девчонкой лет четырёх, с хныканьем тащившейся вслед за ней. Не обращая внимания ни на что на свете, она и сейчас продолжала допекать мать.

— Мам, ну хоть маленькую шоколадку купи.

— Дашка, я тебя сейчас отпорю! Сколько раз тебе говорить, что денег нету. Вот зарплату получу, тогда куплю тебе сразу две шоколадки, — раздражённым, но не злым голосом попробовала утихомирить дочь молодая мама.

Голубоглазая, с кукольным, фарфорово-белым личиком, девчонка надула бантиком пухлые губки и снова затянула свою монотонную песнь.

— Мам, ну хоть самую маленькую…

Шалимову стало и смешно и грустно. Вытащив из пакета купленную для племянника шоколадку, он торжественно вручил её девчонке.

— На вот тебе большую шоколадку, и не приставай больше к матери.

Девочка схватила сладости с цепкостью вольерной мартышки. Зато её мама вся просто вспыхнула от смущения и благодарности.

— Ой, ну зачем вы так!? Не надо её баловать…

— Надо-надо, детей надо баловать. Это высшая истина и не надо спорить.

Девушка снизу вверх смотрела на высокорослого журналиста, потом спросила: — А вы Шалимов?

— Да, вы угадали. Смотрите «Криминал-видео»?

— Не только. Вы ведь у нас личность легендарная. Не так много земляков из нашей Ангарки выбилось в люди, так что наша газета регулярно просвещает о вашей деятельности.

За разговорами они медленно двигались по магазину, уже не обращая внимания на витрины. Шалимов не мог отделаться от мысли, что он уже где-то видел эту девушку, что-то знакомое было в этих голубых глазах, коротком, вздёрнутом носике, даже в немногочисленных веснушках, уже бледнеющих после урожайного лета. Но по возрасту, а Михаил на вид давал девушке лет двадцать, двадцать два, он никак не мог быть с ней знаком.

"Последний раз я приезжал десять лет назад, но тогда ей было не больше двенадцати лет, откуда же мне знакомо это лицо?" — ломал голову журналист.

Странное это чувство просто допекло Михаила, и, уже на крыльце магазина, он не выдержал, и спросил: — Вас как зовут?

— Ирина.

— Ирина, знаете, мне, почему-то, знакомо ваше лицо. Вы в Москву никогда не приезжали?

Девушка засмеялась, отрицательно мотнула головой.

— В столице я не была, я вообще дальше Красноярска не ездила. Но, говорят, я очень похожа на свою тётку в молодости. А вот её вы прекрасно знали.

Ирина сделала паузу, давая последний шанс своему новому знакомому, а потом с той же знакомой улыбкой нанесла свой разящий удар.

— Её зовут Наташа, в девичестве Домбровская.

Остановившись, Михаил схватился рукой за голову и, простонав, воскликнул: — Боже мой! Какой стыд, а? А ещё журналист! Ведь вы не просто похожи, вы стопроцентно похожи! Как мать и дочь, нет, даже как две сестры-близняшки.

Шалимов не кривил душой. Рост, лицо, даже голос девушки удивительно походили на одноклассницу Михаила Наташку Домбровскую. Ирина от души смеялась, этот звонкий девичий смех неожиданно вызвал откуда то из глубины души Шалимова волну неожиданного мужского желания. Журналист заметил даже, что один из передних верхних зубов девушки был слегка развёрнут боком, и это просто изумило его. Точно такой же дефект был и у Натальи. Это Шалимов помнил отлично. Михаил плёл что-то про общие с ее теткой школьные годы, но попутчица сразила его на самой середине рассказа.

— А ведь вы не только сидели пять лет за одной партой, дав ведь? Было еще кое что. Признайтесь честно? Было?

Шалимов смешался. Наташка действительно была первой любовью, и первой женщиной Михаила. Всё это теперь казалось смешным и нелепым, но он ни как не думал, что кто-то ещё кроме его одноклассников помнит об этом.

— Д-да, было, было кое что ещё, — признался он. — Ну, а вы то откуда-то знаете?

— Ну, тётка меня обожает. Своих детей у неё нет, так что всю нерастраченную любовь она выливала на меня. Мы с ней одного роста и комплекции, так что большую часть своих нарядов в школе я донашивала за ней. А сейчас мы с ней как подруги, она знает всё про меня, я про неё. Видимся только редко.

— Она сейчас, вроде бы, живёт в Красноярске? — припомнил Михаил со слов Бабича.

— Да. Заведующая секцией в магазине, большого такого, на проспекте Мира. Живёт хорошо, вот только в личной жизни не везёт. Всё меня к себе зовёт, да я не хочу её стеснять. У ней каждый год новый мужик, и каждый раз неудачно.

В интонациях голоса девушки Шалимов услышал непонятные нотки, и спросил: — А что это вы так с завистью? Вы то замужем?

— Да нет, я не про это. Я в разводе, а завидую я ей потому, что она в городе живёт, всё-таки культура там, цивилизация. А в нашей Ангарке…. Тоска зелёная. Никаких развлечений для молодёжи кроме водки и мордобоя.

— Ну почему, вот например цент культуры, — пошутил Шалимов, показывая на приземистое здание бывшей столовой, ныне, судя по вывеске, ресторан "У Арика".

— Шутите! — даже обиделась Ирина. — Я тут только раз была на свадьбе у подруги. Это заведение не по нашему карману, — со вздохом закончила она.

— Тогда я приглашаю вас сюда на ужин. Как вы смотрите на то, чтобы посетить данное заведение сегодня вечером? — Шалимов был готов поклясться, что ещё секунду назад он и не думал произносить ничего подобного.

Ирина недоверчиво посмотрела на журналиста.

— Вы это серьёзно или шутите?

— Более чем серьезно, — признался тот, тем более что отступать было поздно. — Во сколько у вас тут принято ходить по ресторанам?

Девушка пожала плечами.

— Шут его знает. Вечером. Не сейчас же, ближе к ночи.

— Давайте так. — Шалимов глянул на часы. — До восьми часов вечера вы успеете привести себя в порядок?

Ирина неуверенно качнула головой, и Шалимов воспринял это как знак согласия.

— Значит, встречаемся ровно в восемь на этом же самом месте. Идёт?

В глазах девушки неожиданно полыхнул явный ужас.

— Я не успею, — пролепетала она, — Дашку надо будет к матери отвести.

— Ну, вы уж постарайтесь.

Они оба посмотрели вниз, Ирина ахнула и вырвала из рук дочери пустую фольгу.

— Ты что, всю шоколадку съела!?

— Угу, — с набитым ртом, но, очень довольным тоном ответила Дарья.

— Вот овечка, опять золотуха откроется! — отчитывала мать блаженствующую девчонку. — И мне ведь ни кусочка не оставила, жадина! — совсем по-детски закончила Ирина.

Шалимов рассмеялся.

— Ну, Ирочка, уж шоколадом я вас сегодня точно закормлю.

Вернувшись домой, Михаил есть не стал, а долго ходил по квартире раздумывая над загадками собственного поведения. Женского пола он никогда не чурался, в частых командировках порой завязывая короткие, но бурные романы. Но это было раньше, до рокового взрыва. И всё, что происходило с ним теперь, было словно в первый раз.

— С ума сойти, — пробормотал он. — Что-то я совсем плох стал. Прямо как у Пушкина… вспомнить бы ещё как. А! "Как ждёт, волнуясь молодой повеса какой-нибудь распутницы лукавой."… Ну ладно, посмотрим.