Главная проблема связана с тем, что картина мира для нас — это только способ существования нашего собственного «я». Мы не обладаем целостностью ни на уровне дельта-ритма, ни на уровне тэта-ритма, а значит, внутри нас нет ничего, что могло бы существовать само по себе. Поэтому человек находит единственно возможный способ: разбивает мир на множество кусочков, из которых потом создает свой собственный образ. И это можно было бы рассматривать просто как забавную игру, если бы число «кусочков» не было бы меньше претендентов на эти кусочки.

Проблема в том, что, создавая свою картину мира, мы помещаем в нее и других людей. Для их описания, для создания их образов мы вынуждены использовать те же элементы, что и для описания собственного «я». И чем больше мы отдаем другим, тем меньше остается для нас самих.

Простейший пример — история про Белоснежку. Злой мачехе недостаточно было просто удалить «конкурентку» из своего окружения, ей НЕОБХОДИМО было физически уничтожить царевну. Проблема мачехи заключалась в том, что даже если бы никто из окружающих не знал о существовании более совершенной красоты, сама-то она об этом знала. А это значит, что в ее картине мира ей была отведена только роль второго плана, то есть ее изгоняли из ее собственной территории. Самое забавное, что парадоксальность ситуации нами совершенно не осознается. Если все окружающие убеждены в совершенстве вашей красоты, то зачем бороться с призраком? Но уровень альфа-ритмов глубже, чем уровень здравого смысла, и где-то в глубине каждый понимает, что никакое внешнее признание не заменит, не компенсирует нашего проигрыша на своей собственной территории — в нашей собственной картине мира. Поэтому кровожадность мачехи близка и понятна даже ребенку. И в определенной степени ее взгляд на мир гораздо более правилен, чем картина мира современного человека. Если бы мы могли попасть в эту сказку и поговорить с «мачехой», то она произвела бы на нас очень сильное впечатление.

Человек, претендующий на центральное место в своей собственной картине мира и предпринимающий реальные действия для того, чтобы сохранить свое верховенство, — это человек, чей альфа-ритм очень близок к правильному ритму. Иначе говоря, мы физически ощущаем исходящую от него "волю к власти".

Исходная картина мира, которая на уровне альфа-ритмов является единственно правильной, состоит всего из двух «окружностей» — «я» и «иное». Здесь нет никаких незыблемых границ, здесь главное — постоянное расширение своего «я», завоевание «иной» территории. И пока наше развитие происходит в этом направлении, альфа-ритм приближается к правильному ритму.

Именно так мы воспринимали мир в детстве, когда все окружающее принадлежало нам уже по праву рождения. Мы учились управлять своим телом, управлять своими родителями, друзьями, мы пытались присвоить любую понравившуюся нам вещь. И все это было совершенно нормальным. Разумеется, мы встречали сопротивление, но это были лишь правила игры, которые отдаляли решение задачи, но не делали ее невозможной. Если родители не давали нам требуемую вещь сразу, то нужно было просто поплакать минут пять, если другой ребенок не отдавал нам игрушку добровольно, то надо было отнять или украсть ее. И так далее, и тому подобное. Мир становился сложнее, но оставался доступным.

Но по мере взросления все становилось сложнее. Нам не просто оказывали сопротивление, нас НАКАЗЫВАЛИ, то есть отнимали у нас ту территорию, которую мы уже считали завоеванной. А это ставило под угрозу всю нашу картину мира. Если у нас можно отнять что-то, например право на прогулку или любимую игрушку, значит, можно отнять и все остальное. И тот мир, который мы воспринимали как свою собственность, оказывался грозным чудовищем, готовым пожрать нас самих, "нашу территорию" в любой момент времени.

Срабатывал инстинкт самосохранения, и мы охотно и с готовностью принимали другие правила. Согласно этим правилам, каждый из нас имел право на неприкосновенность собственной территории, но в обмен он должен был признать неприкосновенность территории другого. То есть место «иного» в нашей картине мира заняло «чужое» — то, на что мы не должны были посягать ни в коем случае.

В принципе, в такой ситуации можно существовать достаточно благополучно. То есть благополучно можно существовать на своей территории. Каждый может создать для себя крохотный мирок, в котором он находится в самом центре. И пока он пребывает в границах этого маленького мира, он ощущает себя почти всемогущим, а его альфа-ритм приближается к правильному ритму. Разумеется, масштабы этой территории могут меняться: кто-то может командовать половиной мира, кто-то — членами семьи, а некоторые — только кошкой. Но всегда можно найти место, где «я» человека существует в условиях относительного комфорта. Вернее существовало бы, если бы было, чему существовать. А здесь возникают проблемы. Пока мы были в центре мира, наше «я» было единственным во вселенной и вопрос о том, что оно такое, вообще не вставал. Другие люди воспринимались нами лишь как инструмент для достижения цели или как некое препятствие. Но признавая существование «чужой» территории, мы признавали и существование «я» других людей. И нам пришлось искать что-то, отличающее нас от них.

Каждый живой человек убежден в собственной уникальности и неповторимости, он просто не может существовать иначе, поэтому в глубине человека есть несколько кусочков, за исключительное право на которые он будет биться до последнего. Он никогда не может обозначить их словами, но они живут внутри его «я» как бесформенные, неосознаваемые образы собственной исключительности. Но попросите его определить, в чем именно заключается его уникальность, пусть просто напишет на бумаге эти качества. Единственный способ сделать это — сравнить себя с другими людьми. И как раз здесь почти каждый попадает в ловушку.

Чтобы занимать центральное место в своей картине мира, необходимо быть лучше всех. Стоит вам признать, что один из ваших знакомых сильнее вас, другой умнее, а третий красивее, как вы окажетесь вытеснены на периферию вашего собственного мира. А это почти полное поражение. Ваш собственный мир вам уже не принадлежит, структура альфа-ритмов теряет устойчивость и самодостаточность, и единственное, что вам остается, — это подчиняться.

И это было бы еще полбеды. Настоящая проблема в том, что подчиняться вам некому. То есть желающих командовать вами огромное множество, но почти никто из них не может дать вам взамен ту устойчивость, которую вы пытаетесь обрести. Они просто не подходят на роль центра вашей вселенной. Бывают исключения, но они крайне редки, хотя бы потому, что человеку с устойчивым альфа-ритмом не нужны подчиненные.

Поэтому большинство людей заключают некое соглашение, которое помогает каждому вновь занять центральное место в своей картине мира. Суть этого соглашения в том, что большинство положительных человеческих качеств как бы становится общим достоянием. То есть каждый имеет право считать себя не глупее, не слабее, не уродливее окружающих, и право никем не оспаривается. И здесь происходит главная подмена. Наше «я», сама суть которого в отличии нас от внешнего мира, превращается в мерило нашей похожести на других людей. И чем в большей степени мы похожи на других, тем комфортней мы себя чувствуем. Наша индивидуальность заменяется "чувством собственной значимости". Соблюдая правила, взамен мы требуем, чтобы к нам относились так, как будто мы действительно уникальны, как будто наша жизнь и наша смерть действительно имеют значение. И самое забавное в том, что это требование, абсурдность которого мы и сами понимаем, безоговорочно выполняется почти всеми окружающими нас людьми. Причина в том, что все мы находимся в "одной лодке" и поэтому нам приходится поддерживать друг друга. Но только пока все мы в равном положении. Поэтому любое проявление незаурядности искореняется на корню. «Выскочек» ненавидят все, даже другие «выскочки». И весь процесс воспитания как раз и сводится к тому, чтобы приучить нас подавлять любую нестандартную мысль, любое нестандартное желание еще до его осознания. В этом плане наше воспитание настолько эффективно, что способность к творчеству, которая как раз и является основной человеческой способностью, сегодня считается не правилом, а исключением из правил.