– Похожа! – едва внятно проговорил он, отвечая на вопрос капитана.
– Ну и что – похожа? – спросил тот мягко, но настойчиво. – Нам нужно точно знать, она или не она. Подозрения против нее серьезные.
Лежащий в постели раненый, напрягаясь, приподнял голову, вгляделся в лицо стоящей перед ним Юльки, но силы тут же оставили его, голова снова беспомощно упала на подушку, и он в изнеможении закрыл глаза.
– Не знаю, – тихо проговорил он. – Похожа – вот все, что могу сказать. Я же на заднем сиденье сидел, плохо видел.
И он умолк, его бледное лицо с закрытыми глазами казалось безжизненным.
Капитан некоторое время постоял возле кровати, потом покорно вздохнул и направился к двери, жестом велев Юльке следовать за ним. Вид у него был разочарованный и унылый.
Такой же вид сделался и у майора Паницкого, когда тот выслушал доклад капитана.
– Да уж, хреново дело! – сказал он мрачно, глянув на смирно сидевших на стульях Петровича и компанию. – Вот, блин, закорюка! Средь бела дня убивают девушку, расстреливают машину ДПС, а никто ничего не видел, никто ничего не знает.
Юлька видела, как заблестели радостно глаза Петровича и его друзей при этих словах. У Юльки, однако ж, крутился на языке вопрос: эти двое милиционеров, которые сидели на передних сиденьях, погибли или находятся в больнице в коме? Если погибли, то вся компания имеет право радоваться, если милиционеры, видевшие их, остались живы, тогда хреново. И узнать наверняка это никак нельзя. Юлька понимала, что любой вопрос вызовет у ментов подозрения,
– Ладно, хрен с вами со всеми! – сказал майор Паницкий устало и с досадой. – Отпущу я вас всех пока что на свободу... Но под подписку о невыезде! – Он произнес эти слова таким тоном, что Юлька вздрогнула. – Потому что подозрения против вас очень серьезные. Хоть вы, Дмитрий Петрович, и плакались тут, что в Марине души не чаяли и любили почти как родную дочь, но согласитесь, что, кроме вас, ее и убить-то больше некому. Тем более таким способом! А тут еще этот джип, да еще помятый спереди.
Майор умолк, уткнулся в бумаги, стал писать протокол, потом заставил всех по очереди читать его и подписываться. Затем вытащил из ящика стола какие-то бланки, раздал их всей компании, велел заполнить и расписаться. Бланки эти оказались подпиской о невыезде. – Так, координаты ваши у меня есть, – сказал майор на прощанье. – И чтобы я за вами по городу не бегал, вас не разыскивал! По первому же звонку чтобы были здесь, как штык, понятно? – Он говорил это уже в спины уходящих из кабинета.
Оказавшись на улице, все трое заржали, загоготали, стали хлопать себя по ляжкам, потом каждый захотел облапать Юльку, выражая таким образом свой восторг.
– Ну, ты, Юля, даешь! – воскликнул Петрович. – Ловко ты ментов отшила! Ты ведь Юля, да? Тебя ведь Юля зовут?
Не говоря ни слова, Юлька локтем двинула под дых Петровичу, так что тот охнул, мотнула головой, постаравшись угодить аккурат Сашке в подбородок, и тот невольно отпрянул. Высвободившись из объятий бандитов, Юлька с независимым видом пошла прочь от них вдоль по улице, мимо глазеющих на происходящее случайных прохожих.
– Эй, подожди, подожди! – крикнул ей вслед Леха. Он бросился за ней, догнал, взял за руку. – Ты чего? Ты что, обиделась? Брось, поехали с нами, отметим дело. Мы тебе еще тыщу должны! – И он потянул ее за локоть за собой.
Резким движением Юлька вырвала руку и направилась к Петровичу.
– Слушай, ты, дятел лысый! – сказала она негромко, но отчетливо. – Сейчас же отправляйся на свой склад и наведи там порядок! У тебя там фальшивые номера лежат, которые у ментов засветились, и целый оружейный тайник. Избавься от всего этого, ты понял? И благодари бога, что до сих пор к тебе менты с обыском не нагрянули, а то получили бы вы все трое пожизненно, и я, как дура, вместе с вами! А теперь забудьте про меня! Как будто и не знали! Как будто меня и на свете не было! Не хочу я иметь с вами, придурками, ничего общего, понятно? У-у, козел вонючий!
С этими словами она развернулась и пошла прочь от стоящей троицы. На этот раз никто не пытался удерживать ее.
Некоторое время Юлька бесцельно брела по улице, потом, почувствовав усталость и желание присесть, огляделась. Обнаружила, что находится у троллейбусной остановки, и прозрачная беседка в двух шагах от нее манит зайти внутрь и усесться на холодную деревянную лавку. Юлька так и сделала. Мимо нее шли один за другим троллейбусы, люди входили и выходили из них, а Юлька сидела, безучастно глядя на происходящее вокруг, и думала.
Положение, в котором она очутилось, завидным не назовешь. Конечно, в кармане у нее лежала тысяча рублей, в сравнении с обычным гонораром за ночь это очень даже неплохо. Но тысяча рублей не оправдывала ни подписку о невыезде, что ей пришлось дать, ни подозрения в соучастии в разбойном нападении и убийстве, и, обдумывая происшедшее, Юлька вдруг с ужасом поняла, что только счастливый случай спас ее от того, чтобы она оказалась в СИЗО вместе с бандой Петровича. Ее счастье, что этот тяжелораненый милиционер так плохо рассмотрел ее во время погони и был настолько честен, что, не будучи уверенным, не хотел утверждать ничего определенного, зная, какое значение для следствия имеет одно только его «да» или «нет».
Юлька, в сущности, была не виновата в случившемся, по совести ее нельзя было осудить как убийцу или пособницу убийц. Ее посадили в машину, не сообщив, что собираются делать, и не спросив, согласна ли она во всем этом участвовать. Однако теперь, после всех ее лжесвидетельств в пользу Петровича и его банды, любой суд признает ее виновной. Выгораживая бандитов, она стала соучастницей преступления, пособницей, сообщницей Петровича и его банды, и окажись она перед судом, придется ей за это ответить. Так что теперь не было смысла идти к ментам с признанием – едва ли они это оценят.
Юлька решила, что в ее ситуации самое умное это сидеть тихо и ждать. Этот майор, судя по всему, олух и уже упустил столько возможностей прищучить Петровича. Навряд ли он теперь что раскопает. Раз так, есть шанс, что дело превратится в «висяк» и подписку о невыезде с них снимут. И будет банда Петровича гулять на свободе и дальше заниматься своим темным бизнесом – Юлька пока не узнала, каким именно, но, судя по всему, там под словом «бизнес» понимался обыкновенный бандитизм.
У Юльки возникло сильное желание как-нибудь ухитриться и усадить на скамью подсудимых Петровича, не угодив при этом туда самой. Но как это сделать? Связываться с бандитами опасно, с ментами – еще хуже. И те и другие явно олухи, но у первых речь идет о собственной шкуре, они волей-неволей должны быть расторопнее. Милиция живет на нищенскую зарплату, и по большому счету на раскрываемые преступления следователям наплевать. Усадить за решетку Петровича и компанию, не сев при этом самой, – вот сверхзадача.
Юлька усмехнулась и с сомнением покачала головой. Едва ли вообще такое возможно. Однако, пока идет следствие и дело не закрыто, почему бы не попытаться? Только действовать нужно аккуратно и для начала собрать побольше информации. Например, выяснить, кто такая убитая. С одной стороны, а зачем? Ведь и мотив, и убийца ей уже известны. С другой стороны, а вдруг она узнает таким образом что-нибудь полезное? Нет, с родными и знакомыми убитой ей надо побеседовать обязательно – вот только как на них выйти? У нее нет ни имени, ни адреса этой девушки, ее фамилию Полыхаев назвал как-то один раз, но Юлька тогда ее не запомнила. И потом, она же не следователь, не может прийти в дом и задавать вопросы... В ее положении людей надо расспрашивать так, чтобы никто из них не заметил, что ты хочешь что-то узнать от них. Да и где она может найти тех людей, которые знали убитую?
«Стоп! – сказала она сама себе. – Есть идея. Ведь эта девушка вчера, в день убийства, выходила из музыкального училища, и Петрович говорил, что у нее должна быть там репетиция. Значит, она была учащейся музыкального училища! И сейчас там, наверное, все только и говорят о случившемся».