Она улыбнулась Гесслеру.

– Вы готовы восстановить события, мэтр?

Поскольку адвокат хранил молчание, она продолжила:

– Ну же, Адольф! – настойчиво произнесла молодая женщина. – Разве вы не хотите пережить это в последний раз?

– Да, Лиза! Да! – решился Гесслер.

Он встал, щелкнул каблуками, как немецкий офицер, и сказал, склоняясь перед ней:

– Здравствуйте, Лиза, как вы поживаете?

– Спасибо, хорошо.

Повернувшись к Франку, она объяснила:

– Вежливые слова на французском языке всегда очень забавляли Адольфа.

Лиза продолжала игру, указывая на стул:

– Присаживайтесь!

– Спасибо! – ответил Гесслер с самым серьезным видом и уселся.

– Не хотите ли вы снять пальто?

– Я забежал всего лишь на минутку, Лиза.

– Как всегда. Думаю, что именно эти... эти ваши "забеги" придают какой-то смысл моей тусклой жизни.

Франк по-кавалерийски уселся на стул, скрестил руки на спинке и положил подбородок на сжатые кулаки. В какой-то смутной улыбке приподнялась его верхняя губа.

– Продолжайте, – сказал он, – это – завораживающее зрелище.

Гесслер продолжал:

– Счастлив слышать это, Лиза. Вы выходили сегодня утром?

– Да.

– Тем же маршрутом?

– Да, – ответила Лиза. – Я долго вглядываюсь в каждое тюремное окно, по крайней мере, в те, которые видны с улицы. Мне кажется, что за одним из них я увижу его. В конце концов, я начинаю казаться подозрительной. Вчера ко мне подошел полицейский и принялся задавать мне вопросы, но я сделала вид, что не понимаю его.

– Кстати, – прервал ее Гесслер, – вы работали над словарем?

– Я пыталась.

– Сейчас проверим...

Он собрался и, закрыв глаза, спросил:

– Дует сильный ветер?

– Der Wind weht heftig, – перевела Лиза.

– Извините, что беспокою вас?

– Entschuldigung dass ich Sie storen.

Фредди прищелкнул пальцами и проворчал:

– Ни черта не понимаю!

– Заткнись, – ответил Паоло, – мне понятно!

– Продолжать? – спросила Лиза Франка.

– Пожалуйста, – попросил он.

– Das Schiff? – покорно произнес Гесслер.

– Корабль, – ответила Лиза.

– Die See.

– Море.

– Auf Wiedersehen.

– Прощайте.

Адвокат глубоко вздохнул.

– Jch liebe Sie!

Лиза отвернулась. Гесслер повторил еще тише, бесконечно нежно:

– Jch liebe Sie!

Лиза продолжала молчать, ее плотно сжатые губы побелели.

– Jch Hebe Sie! Jch Hebe Sie! – закричал Гесслер.

Он замолчал, казалось, смутившись внезапной вспышки страсти, и промокнул лоб носовым платком.

– Эту фразу она никогда не хотела повторять, ни по-немецки, ни по-французски.

Лиза подошла к Франку.

– Jch Hebe Sie, Франк! – нежно произнесла она.

– А что это означает? – спросил Паоло.

– Это означает: я люблю вас, – перевел Гесслер.

Словно какие-то смутные чувства накатили на всех присутствующих, и они склонили головы.

– Эй! Эй! Парни! – вдруг процедил Фредди.

За стеклянной дверью, выходившей на порт, маячил силуэт полицейского.

– Ни одного слова по-французски! – добавил Гесслер. Он повернулся к двери в тот момент, когда в нее постучал полицейский. – Войдите!

Полицейский открыл дверь и козырнул. Он был скорее хилым, с землистым цветом лица и оттопыренными ушами.

– В чем дело? – сухо спросил у него адвокат.

Его властный вид, казалось, смутил пришедшего.

– Вы давно здесь находитесь? – спросил он, оглядывая помещение.

На мгновение его внимание привлекли распакованные бильярды. Наверное, эти большие игрушки успокоили полицейского, потому что его лоб разгладился от морщин.

– Мы пришли сюда сразу после полудня. А что?

– Вы случайно не видели черный фургон?

– Какой фургон?

– Тюремный.

– Что за странная мысль! Нет. А что?

– А они тоже не видели? – продолжал настаивать полицейский, указывая на остальных.

– Найн, – быстро ответила Лиза.

Полицейский скрестил руки за спиной, как будто собирался провести смотр своему невеликому войску. Затем он подошел к Фредди и встал перед ним.

– Найн, – сказал Фредди.

Паоло счел для себя более благоразумным просто отрицательно покачать головой. Хотя он не понял вопроса, заданного полицейским, смысл его он легко угадал.

Франк с агрессивным видом принялся насвистывать какую-то песенку. Полицейский подошел к нему. Присутствующие поняли, что у беглеца зародилось опасное желание. Они мысленно застонали, особенно Фредди, вспомнивший о своем револьвере.

– Вы тоже ничего не видели? – спросил полицейский.

И, поскольку Франк продолжал насвистывать, глядя на него, он заорал:

– Эй! Я к вам обращаюсь!

Присутствующие обливались холодным потом. Франк, перестав свистеть, покачал головой.

В комнату вошел Баум. Он еще не снял с себя форменного кителя, который был на нем во время нападения на фургон. Гесслер бросил на него испепеляющий взгляд, и Баум, не растерявшись, с завидной быстротой бросился за гору коробок.

– Превосходно, спасибо! – бросил полицейский, удаляясь.

– Собака, – проскрипел Фредди. – Так напугать нас – это нечестно!

– Как ты думаешь, он узнал тебя? – встревожилась Лиза.

Франк покачал головой.

– Я не настолько знаменит, а у них не было времени опубликовать мою фотографию. Он говорил о фургоне?

– Да, – ответил Фредди. – Мы правильно сделали, что не оставили его на складе, иначе погорели бы.

Гесслер подошел к стеклянной двери и принялся разглядывать Эльбу и корабли, стоявшие на якоре между громадными кранами.

– Черт! – неожиданно бросил он. – Полицейские катера патрулируют у всех причалов.

– Если предположить, что они обнаружат фургон, то сначала они подумают, что произошел несчастный случай. По крайней мере, до тех пор, пока не вытащат его и не откроют!

– Да непохоже это на несчастный случай! – проворчал Фредди. – Чтобы добраться до воды, нужно сто метров трястись по развалинам!

Баум обратился с тирадой к Гесслеру. Тот, покачав головой, повернулся к французам.

– Баум предлагает, чтобы вы прямо сейчас устроились в ящике на тот случай, если полицейские вернутся на склад до прихода корабля.

– Который час, Паоло? – спросил Франк.

– Почти двадцать минут!

– Значит, еще слишком рано забираться в этот ящик. – Ты прав, – согласился Паоло, – если какому-нибудь легавому, у кого мозгов побольше, чем у других, придет в голову заглянуть туда, ему даже не придется трудиться, чтобы зацапать нас.

Лизе была по душе окружающая их тревожная обстановка: лучше уж надвигающаяся опасность, чем зловещий допрос ее воздыхателя.

– Ну что, они идут? – нетерпеливо спросил Баум.

– Не сейчас, позже, – лаконично ответил Гесслер.

Лицо Баума стало злым. Ему заплатили за выполнение опасной работы, и он был вынужден повиноваться.

– Иногда "позже" означает "никогда", – бросил он.

– Что он там лопочет? – забеспокоился Паоло.

Фредди перевел ему:

– Он говорит, что "позже" – иногда это слишком поздно. Так, мэтр?

– Абсолютно верно, – похвалил его Гесслер.

– Мы спустимся за пять минут до прихода корабля, – решил Франк. – Объясни ему, Фредди.

Баум посмотрел на часы, постучал себя пальцем по лбу, выражая тем самым свое неудовольствие, и пошел вниз к Варнеру.

Достав револьвер Фредди, Франк принялся подбрасывать его. От страха Лиза вскрикнула.

– Осторожно! – бросил Фредди, – у этой игрушки нет предохранителя: он может сам выпулить!

– В общем, – агрессивно заговорил Франк, – если верить той комедии, которую вы только что разыграли, Гесслер являлся к тебе каждый день только для того, чтобы дать тебе урок немецкого языка?

– Франк! – выкрикнула в отчаянии молодая женщина. – Сейчас не время возвращаться к этому вопросу!

– Да нет же, Лиза: только это время у нас и осталось.

Засунув револьвер обратно в брюки, Франк ощутил прикосновение холодного ствола к своей коже. Это прикосновение придавало ему уверенности.