Но Пета ничего не говорила. На ее шее судорожно билась жилка. Он заметил, что Пета часто и быстро дышит. Как рыба на суше.

Она боится его? Напрасно! На то нет никаких причин. Он не собирается ее насиловать. Мысль об этом вызвала такое отвращение, что Мет не выдержал и заговорил:

— Прекрасно выглядишь, Пета.

— Надеюсь, ты ничего не имеешь против… моего вторжения, — неуверенно откликнулась она.

Только не говори «прости», со злостью подумал Мет. Иначе я за себя не ручаюсь.

Он демонстративно пожал плечами.

— Ты свободный человек. Искренне сожалею, что тогда, ночью, пренебрег твоей свободой. Пожалуйста, можешь говорить или делать все, что ты хочешь. Я не тиран.

Ее лицо и шея густо покраснели.

— Я была слепой, эгоистичной дрянью, Мет, — выпалила она, смущенно глядя ему в глаза. Глубоко вздохнула и добавила уже тише:

— Особенно после выкидыша.

Мет оцепенел. Он не ожидал такого и не знал, что делать и как отвечать.

— Мет, надеюсь… надеюсь, ты сможешь меня простить?

Неужели… Пета пришла, чтобы спасти их семью? Ему захотелось немедленно предложить ей все, что она пожелает. Но победила осторожность. А если Пету привели сюда муки совести? И ей нужно только прощение? Перспектива быть отвергнутым во второй раз его не привлекала.

— Это были трудные дни. Для нас двоих, — тихо сказал Мет. — Что было, то прошло, Пета. Считай, что я тебя простил.

Слова звучали как поминальный звон.

Что было, то прошло…

Так она подумала, когда увидела сегодня Джорджио. Если Мет чувствовал по отношению к ней то же самое, все пропало.

Но у них с Джорджио была ненастоящая любовь, в отчаянии подумала Пета. Настоящая любовь не умирает. Даже если сделать все, чтобы убить ее, она все равно восстанет из пепла. И Мет, и Пета остались прежними. Значит, и их любовь осталась прежней?

Почему она только сейчас поняла, что любит Мета? Он сидел перед ней за рабочим столом. Человек, отвечающий за свои слова, сильный, надежный. Способный воплотить мечты в реальность. С мужественным лицом… волевым взглядом. Жестокий, когда нужно бороться, но при этом готовый подарить добро и заботу другим.

Как он красив… рубашка обтягивала широкие плечи, под рукавами перекатывались мускулы, а длинные пальцы могли быть такими нежными… Пета посмотрела на его губы…

Если бы Мет сейчас поцеловал ее, зажег страсть, которую они так часто испытывали вместе, дикую, горячую радость, понятную только им двоим… Только он мог дать полное, восхитительное ощущение счастья.

Нет, ей сейчас нельзя думать о поцелуях.

Мет терял терпение. Почему она молчит? Нервы напряглись до предела. Пета должна принять его или отвергнуть. Сделать выбор. Она разглядывала Мета так, как будто… нет, этого не может быть!..

От того, как Пета смотрела на его губы, все тело покрылось мурашками и инстинктивно потянулось к ней… желание нахлынуло быстро, стало почти нестерпимым, он уже готов был кинуться навстречу.

Но первой подошла Пета. Она склонилась над столом и сказала:

— Мет, я была круглой дурой, не понимала, как мне повезло, и потеряла все, что ты мне дал. Мне понадобился целый месяц, чтобы прозреть.

Ее мягкий, теплый голос, умоляющий взгляд… Неужели это правда? Пета хочет вернуться.

— Я принесла их… как доказательство своего прозрения.

Пета положила на стол сверток в хрустящей бумаге. Мет раскрыл его и увидел розы. Красные розы. Он помотал головой, ничего не понимая. Что это? Предложение мира, попытка сгладить неприятные воспоминания? Или она объясняется в любви? Мет вопросительно посмотрел в васильковые глаза.

Пета улыбнулась. Ее губы дрожали.

— Мет, я люблю тебя. Надеюсь, ты найдешь в своем сердце место…

Мет вскочил. Кресло на колесиках откатилось назад.

— Пета… — Все, что он испытывал к ней и держал глубоко в себе, вырвалось наружу в одном коротком звуке. Не в силах говорить, Мет стремительно обошел стол. И Пета оказалась в его объятиях. Кажется, небо спустилось на землю.

Губы Петы раскрылись в ожидании, она обняла его за шею, откинула голову. Она скучала не меньше. Он поцеловал ее, вознаграждая их обоих за все прошедшие часы, дни и недели, проведенные друг без друга. Возвращая потерянные радость и счастье.

Теперь Пета рядом. С ним произошло чудо. Он держал в ладонях ее лицо, смотрел и не мог насмотреться. В мыслях он снова и снова повторял ее признание, все еще не веря. Он не мог объяснить Пете, как много для него значит то, что она сейчас сказала. Он смог только крепко прижать ее к себе и снова ощущал ее тело, вдыхал ее тепло, ее сладкий запах, слушал биение се сердца.

— Мет, прости меня за… — Пета вздохнула.

— Не надо! — вырвалось у него. Проклятая привычка придираться к словам. Вот к чему приводит одиночество. — Пета, еще до свадьбы я знал, что за твоей внешней силой скрываются неуверенность и отчаяние. И ты не оправилась от последней потери. На свой страх и риск я сделал предложение. Уверенный, что выдержу груз любых неудач за нас двоих. Но ошибся. У меня не хватило терпения. Я потерял…

— Мет, это я потерялась. — Она еще сильнее запрокинула голову и осторожно погладила его щеку. — Искала себя, а тебя чуть не потеряла, — тихо сказала она.

— Значит, моей Пете понадобилось время, чтобы отдохнуть от поисков, — объяснил Мет, сейчас он был готов простить кого угодно.

В глазах ее сияла благодарность.

— Я боялась, что сделала тебе очень больно и ты не пустишь меня обратно, в свое сердце.

— Ты всегда оставалась там, Пета. С тех пор, как мы встретились, — сказал он.

— Правда? — удивилась Пета.

Он улыбнулся.

— Почему-то моя жизнь начала вращаться вокруг тебя. А когда ты на венчании остановила отца О'Мелли, я думал, что получу инфаркт. Пета покачала головой.

— Мет, мне бы ничего не помешало выйти за тебя замуж. Разум подсказал верно. — Она поморщилась. — Но сердце молчало, пока я не почувствовала, как пуста и одинока моя жизнь. Когда в ней нет тебя.

— Хорошо, — просиял Мет, — главное, что сейчас ты рядом.

— Все будет еще лучше, чем раньше, — поклялась Пета.

Мет лукаво поднял бровь.

— И что же ты собираешься улучшить?

Рассмеявшись, Пета качнула бедрами.

— Я предупредила Риту, чтобы нас никто не беспокоил.

— Как ты предусмотрительна! — Пета явно подстрекала его. Хотя Мет в этом и не нуждался. — И Рита согласилась?

— Мгновенно. — В глазах Петы появилось озорство. — Она сказала, что ты заработался до полусмерти и тебя срочно нужно спасать.

— А держать оборону у дверей моего кабинета Рита не обещала? — Мет начал расстегивать пуговицы на ее блузке. — Операция по спасению может затянуться. Я слишком долго ждал.

Пета занялась его ремнем.

— Я готова к началу операции. — Она подмигнула. — План был продуман заранее.

— Да? — Мет восхищался ее смелостью. Купался в море восторга.

— На мне нет трусиков.

Дыхание перехватило. Все как в день их свадьбы, совершенная свобода от страха и сомнений. Новое начало. Лучшее начало их жизни. Боль и страх позади. Они прошли через многое, но не потеряли себя и теперь связаны гораздо крепче.

— Ну-ка посмотрим. Понравится ли мне твой план? — прошептал он, дрожа от счастья.

Он исцелялся от каждого прикосновения ее рук, губ, тела и души. Поцелуи Петы, ее нежность были как уносящаяся в бесконечность река, сбивающий с ног поток и спокойное, бескрайнее море.

На этот раз Пета ни разу не вспомнила о том, что может забеременеть. Она думала только о мужчине, которого любила и который любил ее. Слишком полным было счастье.

Пета благодарила судьбу за то, что они снова нашли друг друга. Мет здесь, она желанна, любима и может сделать так, чтобы источник его любви не иссяк. Теперь она понимала это и разумом, и сердцем. Душа, освобождаясь от боли одиночества, расправила крылья.

Их семья возрождалась заново.

Обещания уже не нужно произносить вслух.