— Пикты, следы которых можно видеть вокруг этого дерева, не являются представителями племени Птицы-Носорога, — пояснил он людям, вернувшись на тропу. — Раньше я достаточно часто подходил к этому берегу на своем корабле, и мне удалось немного познакомиться с прибрежными племенами. Если я верно читаю отпечатки мокасин, здесь побывали Кормонары. Я могу только надеяться, что они находятся на тропе войны против племени Птицы-Носорога. Однако, если между ними заключен мир, они уже на пути к деревне племени Птицы-Носорога, и скоро здесь развернется ад. Я, конечно, не имею никакого представления, как далеко отсюда расположена эта деревня, но как только эти дьяволы узнают об убийстве, они помчатся по лесу, как голодные волки, сметая все на своем пути. Для пиктов не существует худшего злодеяния, чем убийства одного из их соплеменников, если он не носит боевой окраски, и вывешивания его отрубленной головы на дереве, чтобы ее могли обклевать стервятники. Проклятые странности происходят на этом Кромом забытом берегу. Но так бывает всегда, когда «цивилизованные» люди появляются в глуши. Они просто не способны вести себя иначе. Идем.

Настороженно продвигаясь в глубь дремучего леса, путешественники приосвободили мечи в ножнах и стрелы в колчанах. Люди, привыкшие к морскому простору, чувствовали себя неуютно среди незнакомого буйства зеленой чащи леса, постоянно путались во вьющихся растениях, липких лианах, которые постоянно мешали их движению.

Узкая тропа извивалась, подобно длинной таинственно-угрожающей змее, поэтому большинство моряков потеряло ориентацию и больше не могло понять, в каком направлении находится берег и форт.

Однако Конана беспокоило не это. Он снова и снова нагибался и пристально изучал извилистую тропу, пока, наконец, не пробормотал:

— Кто-то прошел по тропе не задолго до нас. И этот кто-то носит сапоги и незнаком с лесом. Быть может, он и есть тот самый глупец, который нашел разбитый череп пикта и снова повесил его на дерево? Нет, это не мог быть он, иначе я обнаружил бы под деревом его следы. Но кто же это был? Весьма достойная загадка. И тревожная. Кроме следов пиктов, которые я уже увидел, я больше ничего не обнаружил. Кто же этот парень, который прошагал здесь перед нашим появлением? Может быть, один из вас, сучьи отпрыски, почему-либо отправил заблаговременно сюда своего человека?

Как Стромбанни, так и Зароно настороженно, но решительно замотали головами, отрицая возникшие у гиганта подозрения и подозрительно поглядывая друг на друга недоверчивыми глазами. Ни один из них не мог прочитать следы, на которые указывал Конан: едва видимые отпечатки на лишенной травы плотно утоптанной тропе, которые оставались скрытыми от их взглядов.

Конан резко ускорил шаги, и они побежали следом за ним. Тем временем у морских грабителей зародилось новое подозрение.

Когда тропа неожиданно повернула на север. Конан покинул дорогу и стал целеустремленно прокладывать путь между деревьями и среди густых кустарников в юго-восточном направлении. Между тем, палящее солнце перевалило полуденную отметку; люди тяжело дышали, продираясь сквозь переплетающуюся ветками, лианами, кустарниковыми растениями чащу и, изнывая от жары, с трудом перелезали через стволы упавших высохших деревьев, которые с треском крошились при тяжелом весе одновременно перебирающихся через них пиратов.

Стромбанни, шагавший вместе с Зароно в арьергарде, прошептал своему спутнику:

— Как ты думаешь, е заведет ли он нас в западню?

— Все возможно, — ответил корсар. — Но как бы то ни было, без него мы никогда не выберемся на дорогу, ведущую обратно к морскому побережью.

Сказав это, он бросил на Стромбанни многозначительный взгляд.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — пробормотал бараханский пират. — Это, по всей вероятности, заставит нас изменить свои первоначальные планы.

Чем дальше они продвигались в гущу леса, тем больше росло их недоверие, и они почти были готовы удариться в панику, когда, наконец, вышли из дремучего леса, и прямо перед собой увидели голую базальтовую скалу, поднимавшуюся из поросшей мхом почвы. Едва заметная тропинка вела из леса на Восток проходила через россыпь каменных обломков и поднималась к плоскому карнизу вблизи вершины одинокой скалы.

Конан, одетый в причудливы костюм, какие носили пираты сто лет тому назад, остановился.

— Это та тропа, по которой я поднялся на утес, когда меня преследовали разъяренные пикты из племени Орла, — сказал он, показывая вперед. — Она ведет к пещере, там, наверху, за карнизом. В ней, как я рассказывал, сидят мертвый Траникос и его люди, сидят вокруг бесценной драгоценности, которую они отобрали у Тотмекриса. Однако я должен сказать вам еще кое-что, прежде чем вы подниметесь на утес, чтобы забрать сокровища, если вы убьете меня здесь, на просеке, вы, конечно, не сумеете найти обратного пути — я имею в виду, назад к побережью. Я знаю, что вы моряки и в глухом лесу совершенно беспомощны. Вам также не поможет то, если я скажу вам, что берег находится точно на запад отсюда, потому что, когда вы будете тяжело нагружены сокровищами — если они не обманут ваших ожиданий — вам на обратном пути потребуются не часы, а дни. И я не думаю, что лес — безопасное место для белых, неприспособленных для таких путешествий, особенно тогда, когда люди племени Птицы-Носорога узнают об убийстве своего охотника. Закончив длинную тираду предупреждений, он улыбнулся им безрадостной улыбкой, и они четко поняли, что он видит их насквозь. И он понял о чем они размышляли: варвар должен обеспечить безопасность нам и отвести нас к тропе, ведущей к песчаному пляже, а там мы все равно прикончим его.

— Кроме Стромбанни и Зароно все остаются здесь, — сказал Конан морякам. — Нас троих вполне достаточно, чтобы вынести сокровища из пещеры и спустить их вниз.

Стромбанни насмешливо улыбнулся.

— Я должен идти один с тобой или отказаться от услуг Зароно. Я и Зароно?! Ты считаешь меня дураком? Я возьму по крайней мере с собой одного человека!

Он, не дожидаясь ответа, указал на боцмана, мускулистого громилу с обнаженным торсом и широченной набедренной повязкой, в ушах которого болтались золотые кольца, а голова была повязана грязной красной косынкой.

— В таком случае я прихвачу с собой своего Первого! — пробурчал Зароно. Он сделал знак коренастому парню с лицом, туго обтянутым кожей, делающим его похожим на череп мертвеца. На его костистом угловатом плече лежал кривой меч. Парень подошел к корсару.

— Я не возражаю! — развеселившись, пробормотал Конан. — Следуйте за мной.

Поднимаясь по тропе к утесу, они почти наступали друг другу на пятки.

Они протиснулись вслед за Конаном в щель, пробитую в скальной породе позади карниза, глубоко втягивая в себя застоявшийся воздух, и увидели перед собой окованные железом тяжелые сундуки, разместившиеся по обе стороны прохода.

— Здесь спрятаны довольно ценные вещи, — сказал Конан довольно равнодушно. — Шелк, кружева, одежда, украшения, оружие — добыча, захваченная в южных морях. Но основные сокровища находятся там, за дверью.

Тяжелая дверь была полуоткрыта. Конан, напрягшись, наморщил лоб. Он хорошо помнил, что он закрыл ее, прежде чем покинул пещеру.

Но он не подал никакого знака своим спутникам, а только отошел в сторону, чтобы пропустить их.

Пираты заглянули вглубь пещеры. Она была освещена странным голубым светом, который пульсировал и постоянно менял свои оттенки, а под ее сводами кое-где таинственно мерцал клубящийся голубоватый туман.

Огромный стол из эбенового дерева стоял в центре пещеры, а в деревянных резных креслах с высокими спинками и широкими подлокотниками — мебель, по всей видимости, раньше принадлежала какому-нибудь знатному горожанину или находилась в замке зингаранского барона — сидели огромные в искажающем все голубом мерцании фигуры членов Братства Траникоса. Массивная голова самого Траникоса была опущена на широкую грудь, рука его по-прежнему сжимала инкрустированный камнями бокал. На нем была лакированная кожаная шляпа, длинная куртка с золотой вышивкой, застежки из драгоценных камней которого блестели в голубом сиянии неведомой пульсации. Его вычурный костюм дополняли сапоги с широкими голенищами и шпорами, оружейный пояс, на котором ярко выделялась золотая пряжка и висели позолоченные ножны с мечом, рукоятка которого была также украшена драгоценными и полудрагоценными камнями.