М-ръ Пикквикъ мигомъ догадался, что лакей взялъ, вѣроятно, чистить платье его товарища и забылъ, кому оно принадлежитъ. Онъ отвѣчалъ:

— М-ръ Винкель, черезъ двѣ комнаты направо.

— Покорно благодарю.

Топманъ пилъ больше всѣхъ и спалъ богатырскимъ сномъ; однакожъ громкій стукъ неугомоннаго лакея разбудилъ и его.

— Что тамъ такое?

— Можно ли поговорить съ м-ромъ Винкелемъ, сэръ? — сказалъ слуга.

— Винкель! Винкель! — вскричалъ м-ръ Топманъ, приподнявшись съ постели.

— Что! — отозвался слабый голосъ изъ сосѣдней комнаты.

— Васъ спрашиваютъ… тамъ… за дверью, — пробормоталъ полусонный Топманъ, повернувшись на другой бокъ.

— Спрашиваютъ! — воскликнулъ Винкель, быстро вскакивая съ постели, и набрасывая халатъ на свои плечи, — кто-жъ бы это? Кому я понадобился въ такомъ дальнемъ разстояніи отъ города?

— Какой-то джентльменъ желаетъ съ вами переговорить, — сказалъ лакей, когда м-ръ Винкель отворилъ ему дверь, — джентльменъ говоритъ, что онъ недолго васъ задержитъ; но ему непремѣнно надобно васъ видѣть.

— Странно, очень странно! — сказалъ м-ръ Винкель. — Гдѣ этотъ джентльменъ?

— Онъ дожидается въ кофейной комнатѣ.

— Хорошо. Скажите, что сейчасъ приду.

Этимъ временемъ счастливый Топманъ погрузился опять въ сладкій утренній сонъ.

М-ръ Винкель одѣлся на скорую руку и сошелъ внизъ, въ общую залу. Старуха и два лакея убирали посуду; какой-то офицеръ въ мундирѣ стоялъ y окна, спиною къ дверямъ. Обернувшись при входѣ м-ра Винкеля, онъ поклонился ему довольно сухо и предложилъ слугамъ выйти.

— М-ръ Винкель, если не ошибаюсь? — сказалъ офицеръ, запирая дверь.

— Да, я Винкель; что вамъ угодно?

— Вы, конечно, не удивитесь, сэръ, если услышите, что я пришелъ къ вамъ по порученію моего друга, м-ра Слеммера, доктора девяносто седьмого полка.

— Доктора Слеммера?!

— Такъ точно. Докторъ просилъ меня объявить вамъ, сэръ, что вы вчера вечеромъ изволили вести себя совсѣмъ не по джентльменски и что, слѣдовательно, онъ считаетъ себя въ правѣ требовать удовлетворенія.

Изумленіе м-ра Винкеля обрисовалось самыми краснорѣчивыми знаками на его лицѣ. Пріятель доктора Слеммера продолжалъ:

— Другъ мой, докторъ Слеммеръ, твердо убѣжденъ, что вы были вчера слишкомъ пьяны, и вѣроятно, сами не сознаете всей обширности обиды, нанесенной ему. Онъ поручилъ мнѣ сказать, что если вы, какъ благородный человѣкъ, обнаружите готовность извиниться въ своемъ поведеніи, — онъ согласенъ принять отъ васъ удовлетворительное объясненіе, которое вы потрудитесь написать подъ мою диктовку.

— Письменное объясненіе! — воскликнулъ озадаченный м-ръ Винкель.

— Одно изъ двухъ: объясненіе, или… вы понимаете? — сказалъ докторскій пріятель холоднымъ тономъ.

— Точно ли ко мнѣ относится ваше порученіе, сэръ? — спросилъ м-ръ Винкель, безнадежно сбитый съ толка необыкновеннымъ предложеніемъ.

— Самъ я не имѣлъ чести быть свидѣтелемъ вашего неприличнаго поступка, — отвѣчалъ, улыбаясь, загадочный джентльменъ, — и вы отказались дать свой адресъ доктору Слеммеру. По его порученію, надлежало мнѣ развѣдать, кому принадлежитъ свѣтло-синій фракъ съ вызолоченными пуговицами, портретомъ и буквами "П. К." другъ мой хотѣлъ во что бы ни стало узнать вашу фамилію.

М-ръ Винкель остолбенѣлъ при этомъ подробномъ описаніи его костюма. Пріятель доктора Слеммера продолжалъ:

— Изъ разспросовъ, мною сдѣланныхъ, оказалось, что владѣлецъ свѣтло-синяго фрака съ эмблематическими пуговицами прибылъ въ эту гостиницу вчера передъ обѣдомъ съ тремя другими джентльменами. Я немедленно послалъ узнать вашу фамилію, и теперь мнѣ извѣстно, что я имѣю честь говорить съ м-ромъ Винкелемъ.

Если бы главная башня Рочестерскаго замка внезапно сдвинулась со своего мѣста, и остановилась передъ гостиницею "Золотого Быка", изумленіе Винкеля было бы ничтожнымъ въ сравненіи съ тѣми чувствами, которыя теперь волновали его грудь. Первою его мыслью было, что, вѣроятно, фракъ его украденъ.

— Позволите ли мнѣ отлучиться на минуту? — сказалъ онъ.

— Сдѣлайте милость.

М-ръ Винкель опрометью бросился наверхъ и раскрылъ дрожащею рукою свой чемоданъ. Фракъ лежалъ на своемъ обыкновенномъ мѣстѣ, но былъ измятъ и немного запачканъ: стало быть, его надѣвали прошлой ночью.

— Ну, да, дѣло очевидное, сообразилъ м-ръ Винкель, припоминая событія вчерашняго дня, — вчера послѣ обѣда мнѣ вздумалось гулять по здѣшнимъ улицамъ: помню очень хорошо, какъ я закурилъ сигару и вышелъ со двора. Вѣроятно, я надѣлъ свой новый фракъ, зашелъ куда-нибудь, и напроказилъ: пьяному море по колѣна! Вотъ и раздѣлывайся теперь съ какимъ-то докторомъ Слеммеромъ! Непріятно, чортъ побери, очень непріятно!

Сказавъ это, м-ръ Винкель поспѣшилъ воротиться въ общую залу съ мрачной рѣшимостью принять вызовъ неустрашимаго доктора Слеммера и мужественно покориться всѣмъ послѣдствіямъ страшнаго поединка.

Многія обстоятельства имѣли вліяніе на геройскую рѣшимость м-ра Винкеля, и прежде всего — репутація, которою онъ пользовался въ клубѣ. До сихъ поръ его считали образцомъ ловкости и искусства во всѣхъ дѣлахъ, наступательныхъ и оборонительныхъ, гдѣ требовалось необыкновенное присутствіе духа и вотъ, если теперь, при первомъ критическомъ случаѣ, онъ обнаружитъ свою слабость, въ глазахъ самого основателя знаменитаго клуба, слава его затмится, и онъ пропалъ навсегда. Вдумываясь притомъ глубже въ этотъ предметъ, онъ сообразилъ, основываясь на многихъ случаяхъ, что секунданты, вслѣдствіе обоюднаго соглашенія, рѣдко заряжали пистолеты пулями, и всего чаще удавалось имъ примирять противниковъ послѣ холостыхъ зарядовъ. Его секундантомъ, разумѣется, будетъ м-ръ Снодграсъ. Если изобразить ему опасность живѣйшими и яркими красками, нѣтъ сомнѣнія, этотъ джентльменъ обо всемъ извѣститъ м-ра Пикквика, который, въ свою очередь, не замедлитъ обратиться къ мѣстнымъ властямъ, и, стало быть, покушеніе на убійство будетъ предотвращено.

Такъ разсуждалъ м-ръ Винкель, когда воротился въ общую залу, и объявилъ свое согласіе на вызовъ обиженнаго доктора.

— Не угодно ли вамъ отправить меня къ вашему другу, чтобъ я мотъ съ нимъ условиться о времени и мѣстѣ нашей встрѣчи? — сказалъ офицеръ.

— Нѣтъ, это совсѣмъ не нужно, — возразилъ м-ръ Винкель, — мы это можемъ рѣшить теперь же, и я не замедлю извѣстить своего секунданта.

— Въ такомъ случаѣ — сегодня вечеромъ, на закатѣ солнца: хорошо это будетъ? — спросилъ офицеръ безпечнымъ тономъ.

— Очень хорошо, — отвѣчалъ м-ръ Винкель, думая, напротивъ, что это — очень дурно.

— Знаете ли вы крѣпость Питта?

— Да, я видѣлъ ее вчера.

— Пройдя городъ, вы потрудитесь повернуть налѣво съ большой дороги и обогнуть главный уголъ крѣпости; я буду ждать васъ въ безопасномъ мѣстѣ, и дѣло, авось, устроится такъ, что никто намъ не помѣшаетъ.

— Это мы увидимъ! — думалъ м-ръ Винкель, бросая мужественный взглядъ на секунданта своего противника.

— Больше, кажется, ничего не нужно? — сказалъ офицеръ.

— Ничего, я полагаю.

— Прощайте, сэръ.

— Прощайте.

И офицеръ, насвистывая веселую пѣсню, вышелъ изъ залы.

Завтракъ нашихъ героевъ, противъ обыкновенія, былъ очень невеселъ. М-ръ Топманъ, послѣ похожденій вчерашней ночи, остался въ постели; Снодграсъ, въ глубинѣ души, предавался поэтическимъ размышленіямъ, получившимъ на этотъ разъ весьма угрюмый характеръ, и даже самъ президентъ обнаруживалъ необыкновенную склонность къ молчанію и содовой водѣ. М-ръ Винкель нетерпѣливо выжидалъ удобнаго случая для объясненій, и случай скоро представился: онъ и м-ръ Снодграсъ отправились вдвоемъ на поэтическую прогулку, подъ предлогомъ обозрѣнія достопримѣчательностей города.

— Снодграсъ, — началъ м-ръ Винкель, когда они вышли за ворота, — Снодграсъ, любезный другъ, могу ли я положиться на твою скромность?

Предложивъ этотъ вопросъ, онъ былъ глубоко убѣжденъ, что любезный другъ, при первой возможности, разболтаетъ ввѣренную тайну. Поэты — народъ болтливый, это всѣмъ извѣстно; a Снодграсъ былъ великій поэтъ.