Ветер наполнил паруса, яхта легла на один борт. За сто ярдов от кораллового лабиринта яхта сменила галс и вошла в узкий и довольно бурный пролив. Тут Клэр закрыла лицо рукой, содрогнувшись. Когда она открыла глаза, яхта тихо скользила, словно прекрасный лебедь, по безмятежной голубой лагуне, подходя к месту стоянки. Она повернулась и помчалась в дом, как маленькое дикое животное, возбужденное сверх меры. Так он приехал? Сердце ее колотилось в какой-то дикой, беспричинной панике.

Ее охватила радость перед встречей с Адамом Брокуэем. У нее было чувство, перешедшее в убеждение, что он волшебник. Он и был таким. И даже более того.

Она судорожно сжала край своего тонкого, как паутинка, платья. Это было одно из ее лучших, в романтическом стиле, с глубоким сборчатым вырезом и короткими рукавами в буфах, с лимонными цветами на медово-золотом фоне. Женщине всегда придает уверенность свежая ванна, блестящие волосы, красивое платье и легкий аромат нежной кожи.

Она пришла к усыпанному гравием берегу, где по краю скалы раскинули свои головки точеные орхидеи, и присела поодаль, напоминая посадкой головы и прической греческую статую. Солнце опустилось теперь ниже верхушек деревьев, позолотив последними лучами ее волосы и кожу янтарного оттенка. Сгущались волшебные тропические сумерки. Где-то позади послышались шаги, но она не обернулась. Скорее всего, это Тина, пришла позвать ее к своему обожаемому дядюшке. Неизбежный момент.

Она заговорила, не оборачиваясь, глаза ее задумчиво мерцали под длинными ресницами:

— Прекрасно, не правда ли? Как будто в раю.

— Ну, вы и сами-то чертовски хороши! — Незнакомый вибрирующий голос был ироничен.

Краска бросилась ей в лицо, глаза расширились.

— Дядя Брок!

— Мелисанда! — рассмеялся он.

Они откровенно уставились друг на друга на несколько мгновений. Воцарилось молчание. Ветер трепетал в пальмах, доносился запах тысяч цветов сквозь песнь моря.

— Вы меня искали? — спросила она первое, что пришло ей в голову. В ее словах таился некий скрытый смысл.

— Очень умно с вашей стороны, Мелисанда! По правде сказать, да! — Он двинулся к ней, очень высокий, широкоплечий атлет. Без всякой натяжки можно было представить его пиратом! Загадочная, очень мужественная фигура, весьма далекая от определения стандартной красоты. Она почувствовала состояние, близкое к обмороку.

Его темно-синие глаза пронизали ее, как молнии, не упустив абсолютно ничего.

— Дело усложняется! Так вы, значит, новая гувернантка, Мелисанда? — Он разглядывал ее с интересом и каким-то холодным весельем. В вопросе было что-то неприятное, что заставило ее опустить голову.

— Вы словно бы ждали от меня отрицательного ответа, мистер Брокуэй?

— Прошу прощения, — повел он мощными плечами. — Мне кажется, Мелисанда, это не вполне обычная ситуация и вы не придерживаетесь общих правил для гувернанток, или вы надеетесь основать новое направление? Я ни на секунду не представлял никого, хоть отдаленно похожего на вас. Ваша предшественница была самая простая девушка с ногами, как у антилопы. Тоже весьма чувствительная.

— Вы не очень-то добры, а? — Она все еще была не в силах подняться.

— Но, клянусь, это правда! — Он небрежно разлегся подле нее, в песочного цвета костюме и голубой рубашке. — Мне не видно ваших ног, Мелисанда, но я уверен, они соответствуют всему прочему. Изящные лодыжки, изящные запястья. Это сногсшибательное платье, я страшно рад, что вы его надели!

Она повернула к нему голову и увидела в его глазах явный вызов.

— Я ожидала холодного приема, — выговорила она сухо, — но не до такой степени!

— Но ведь это естественно — раздавать красивым девушкам комплименты, а вы красивы, Мелисанда.

— Меня зовут Клэр, мистер Брокуэй.

— Могу я называть вас так? — Он глядел сузившимися глазами на ее бледное лицо.

— Полагаю, это само собой разумеется.

Он прикинулся колеблющимся:

— Клэр! Думаю, вам это не подходит. Как-то прозаично. Тина мне все уши прожужжала про свою Мелисанду. Сказочная фигура, эфемерная, из иных миров, героиня Дебюсси. Я много о вас слышал, Мелисанда. Тине вы нравитесь.

— А вам нет.

— Отнюдь!

Холодный насмешливый тон встряхнул ее.

— Мне надо в этом убедиться.

— Еще убедитесь, детка. — Он бросил внимательный взгляд. — Позвольте задать дурацкий вопрос. Что вы тут делаете?

Она резко выпрямилась:

— Втираюсь в милость к миллионерам Брокуэям. Вижу, что вы не поверите в мои благие намерения.

Глаза его блеснули.

— И весьма благие попытки. Но я серьезно настроен покончить с этим и забрать Тину на материк.

— Я что-то не понимаю, о чем вы говорите.

— Ну, тогда вы гораздо менее утонченная натура, чем я думал. Однако почему бы нам не обсудить это за аперитивом? — Он протянул к ней руку, она же, сделав вид, что не заметила, легко поднялась.

— Обычно я не пью в это время.

— Ну, так ближе к вечеру. Я хочу развязать вам язык. — Он насмешливо приподнял бровь. — Вы что-то сказали?

— Просто охнула. — Она могла бы добавить, что безнадежно растерялась.

— А насчет обеда, — продолжал он, — вы, верно, питаетесь маковым зернышком!

— Благодарю вас. Вы очень непосредственны.

— Вы, наверное, находите меня излишне прямолинейным?

— А вы нет?

— Ну да. Старая фамильная привычка. Но я хотел бы узнать вас получше, хотя бы для блага Тины. Как же иначе мы можем подружиться?

— Просто любопытство, мистер Брокуэй? — Она быстро взглянула на него и тут же отвела взгляд.

— Не только! В вашем лице что-то интригующе любопытное. Но что? Печаль? Меланхолия? Несчастная любовная история, бедное дитя!

Она колебалась, словно принимая решение.

— Ну, я…

— Так это была любовная история! Неблагоразумие, немного сумасбродства, отсутствие реального выхода, что-то уплыло из рук. Вот вас и потянуло к русалкам. Ну не смотрите на меня так. Ничего в этом нет особенного. — Он смотрел на нее оценивающе-холодно, насмешливо-раздраженно. — Милая моя, нельзя ждать победы лишь от случайного выстрела!

Она отвела от него глаза, прошептав быстро: — Может, мы оставим это?

— Это вас гнетет, я вижу. Пойдемте вперед. Вспорхните, как ангел с ренессансных фресок. Храните свои горько-сладкие воспоминания, детка. Юности свойственна сентиментальность. Я просто не хотел бы, чтобы вы опять попали впросак.

— А если это профессиональная болезнь гувернанток? — сочла своим долгом спросить она. — Может, мне утром покинуть вас?

— Нет уж, оставайтесь! — скомандовал он. — Вас еще здесь потерпят. А у вас острый язычок, когда вас рассердят, а, Мелисанда?

У нее загорелись глаза.

— А вы думали, только у вас монополия на это, мистер Брокуэй?

Он поклонился не без элегантности:

— Вовсе нет. Просто для красивой девушки вполне естественно безнадежно запутываться в одну любовную историю за другой. Как говорится, вопрос степени риска.

Пытаясь скрыть охватившие ее чувства, она нагнулась и сорвала белый цветок имбиря.

— Мелисанда, теперь вы сердитесь! Простите, я так же это ненавижу, как и вы, но факты, как говорится, налицо.

Она залилась краской, его триумф был полный. В молчании они приближались мимо деревьев к дому. Он опять глянул на ее задумчивый профиль.

— А он, случаем, не был женат, ваша последняя любовь?

Сердце у нее сжалось. Она вперила взгляд в землю, усыпанную лепестками, как лоскутками шелка.

— Разумеется. — Она пыталась попасть ему в тон и никак не могла. — А вы не были женаты, мистер Брокуэй?

— Ни Боже мой. Самопредохранение — первый закон для умного человека.

— Мне следовало догадаться! Так как же вы… — оборвала она себя на полуслове, понимая, что не встретит сочувствия.

— Не шумите попусту и не надо никаких подробностей. Все это я знаю. К счастью, в вашем случае осталось не так много шрамов, как вы думаете.

Трудно было бы вообразить себе подобный разговор на фоне такого пейзажа. Клэр попробовала усмехнуться: