Петербургский историк Н. Ломагин отмечает: «Обязанности вспомогательной полиции постоянно расширялись, поскольку немецкие власти убеждались в том, что местная полиция прекрасно справлялась со своими обязанностями. Число уголовных преступлений в оккупированных областях по сравнению с советским временем резко сократилось» [246]. При этом полицейских было значительно меньше, чем милиционеров, а все делопроизводство чрезвычайно упростилось.

Разумеется, личный состав русской вспомогательной полиции периодически привлекался и к выполнению карательных задач. Наиболее активно в этих мероприятиях принимали участие батальоны вспомогательной полиции, или «шума». Историк Юрген Маттхаус отмечает, что эти полицейские формирования «стали важным элементом в руках немцев, желавших „очистить“ Советский Союз от фактических и потенциальных врагов. В конце 1942 года только в оккупационной зоне гражданского управления было приблизительно 100 000 местных полицейских» [247].

Надо признать ошибочным мнение некоторых авторов о том, что «на территории России не было создано ни одного русского батальона „шума“» [248]. Конечно, формально в русских областях запрещалось создавать подобные части, однако, как отмечает Д. Каров, этот приказ не выполнялся: «Немецкое командование на местах быстро убедилось в его нелепости, и поэтому всех полицейских, часто без их ведома, стали объявлять украинцами, белогвардейцами, ингерманландцами и т. п.» [249].

Согласно приказу Гиммлера от 6 ноября 1941 года, для батальонов «шума» была установлена следующая нумерация: рейхскомиссариат «Остланд» — от 1-го до 50-го, белорусские и русские области в зоне военного управления — от 51-го до 100-го, рейхскомиссариат «Украина» и украинские области в зоне военного управления — от 101-го до 200-го. Позднее эта нумерация была расширена за счет прибалтийских батальонов [250].

Надо отметить, что во многих батальонах «шума», сформированных как украинские и белорусские части, оказалось огромное количество русских, которые, желая облегчить свое положение, выдавали себя за украинцев и белорусов. Аналогичная ситуация сложилась и в Прибалтике, где русские в массовом порядке поступали на службу в так называемые «латгальские батальоны» (из русского населения были созданы 314-й и 315-й батальоны).

Первый вспомогательный полицейский батальон был сформирован 10 июля 1941 года в Белостоке как «украинский». На деле в него записалось и значительное число русских военнопленных. В августе батальон прибыл в Минск, где был разделен на 41-й и 42-й батальоны «шума». Причем первым командовал бывший лейтенант РККА Александр Яловой, а вторым — бывший летчик лейтенант РККА Крючков. В оба батальона входило 1086 человек [251]. Формально украинскими, а по существу — русскими, были сформированные в Ростове-на-Дону 166-й, 167-й, 168-й и 169-й батальоны «шума». Очевидно, русскими по составу были белорусские батальоны «шума» № 60, 64 и 65, которые впоследствии были включены в состав 30-й гренадерской дивизии войск СС (2-й русской), а в конце войны — переданы на формирование 600-й русской дивизии вермахта.

В оккупированном Крыму к ноябрю 1942 года было создано 8 батальонов «шума»: № 147 и № 154 — в Симферополе, № 148 — в Карасубазаре, № 149 — в Бахчисарае, № 150 — в Ялте, № 151 — в Алуште, № 152 — в Джанкое, № 153 — в Феодосии. Хотя большая часть личного состава этих подразделений была набрана из крымских татар, в некоторых из батальонов служили и русские. За формирование крымских подразделений отвечали, в частности, русские коллаборационисты, в том числе будущий командующий военно-воздушными силами РОА В. Мальцев [252].

Кроме того, немцами создавались и казачьи батальоны «шума». Следует напомнить, что казаков оккупанты считали отдельным этносом и называли их «равноценными соратниками, которые вместе с германскими солдатами участвуют в борьбе против большевистских врагов» [253]. Из казаков были созданы следующие части вспомогательной полиции и заводской охраны: 135-й, 159-й, 160-й, 209-й, 210-й, 211-й полицейские батальоны, 557-й и 558-й батальоны заводской охраны. Общая численность этих формирований составляла от 2400 до 4000 человек [254].

Каждый батальон «шума» по штатному расписанию состоял из штаба и четырех стрелковых рот (в каждой — три стрелковых и один пулеметный взводы, всего 124 человека). Общая численность батальона должна была составлять около 500 человек, но на практике некоторые батальоны насчитывали до 1000 полицейских [255]. Батальоны «шума» находились в распоряжении соответствующих высших фюреров СС и полиции, но могли придаваться, к примеру, охранным соединениям тыловых войск вермахта.

Батальоны «шума» обмундировывались в основном в черную униформу, позаимствованную у «общих СС». При этом воротники, обшлага рукавов и клапаны нижних карманов мундиров и шинелей обшивались серым сукном. Иногда, впрочем, расцветка могла быть и иного оттенка. Так, Р. Солоухина-Заседателева, вспоминая Орел времен оккупации, отмечает: «В городе много русских в немецкой форме. У них шинели черного цвета. Синие манжеты, синие воротники» [256].

Для бойцов «шума» вводились следующие звания: рядовой (стрелок), унтер-капрал, вице-капрал, капрал, вице-фельдфебель, ротный фельдфебель. Их знаки различия представляли собой углы и полосы, которые нашивались на рукава. В 1943 году система званий и знаков различий «шума» была уточнена: рядовой (стрелок), капрал, вице-фельдфебель, цугфюрер (лейтенант), оберцугфюрер (старший лейтенант), компани-фюрер (капитан), батайлон-фюрер (майор). Были введены соответствующие этим званиям петлицы [257].

К выполнению «специальных задач» активно привлекались и криминальные подразделения вспомогательной полиции, подчиненные непосредственно соответствующим органам полиции безопасности и СД (иногда последние ошибочно объединяются в литературе под названием «гестапо», хотя государственная тайная полиция на оккупированной территории СССР не действовала).

Так, в Севастополе «русская гражданская вспомогательная полиция» была создана сразу же после оккупации города — в июле 1941 года. Возглавил ее полицмейстер Б.В. Кормчинов-Некрасов, формально подчинявшийся бургомистру Н. Мадатову. Когда в город прибыло подразделение полиции безопасности и СД во главе с оберштурмбаннфюрером Фриком, из вспомогательной полиции была выделена следственно-розыскная часть, или криминальная полиция (она именовалась также «русская вспомогательная полиция безопасности»). Она была подчинена Фрику и активно привлекалась к уничтожению еврейского населения, а также к репрессиям против партсоветского актива. В 1942 году в ее составе служили 120 человек, в 1944 году — около 300.

Примерно аналогичная ситуация складывалась и в других оккупированных городах РСФСР. В Новгороде криминальную полицию возглавлял Борис Андреевич Филистинский, в прошлом — ученый-востоковед и писатель. Филистинский лично принимал участие в разоблачении и уничтожении коммунистов и евреев. В конце войны он стал офицером одного из разведывательно-диверсионных подразделений VI управления РСХА. Впоследствии он сумел избежать расплаты, после войны натурализовался в США под именем Филиппов, где вернулся к литературному труду. Вообще очень многие русские сотрудники криминальных отделов вспомогательной полиции впоследствии были приняты на службу в СД с присвоением эсэсовских званий.