Взаимодействие немецких военных и эсэсовских органов с русской вспомогательной полицией привело к тому, что уже на первом этапе оккупации была ликвидирована большая часть подпольных групп и их руководителей. Так, в захваченной Смоленской области погибли секретари Кардымовского подпольного райкома партии Е.И. Быков, А.Е. Гребнев и Т.Ф. Гуреев, секретарь Ярцевского подпольного райкома партии Ф.В. Кузнецов, Глинского — Ф.Ф. Зимонин, член Смоленского подпольного комитета A.M. Коляно. В Калининской области были схвачены и расстреляны первые секретари райкомов В.Е. Елисеев, К.Т. Ломтев, С.М. Мазур, И.М. Басов, М.И. Шейко и многие другие [299]. В Ленинградской области начальник Волотовской районной полиции (агент ГФП) П.И. Мановский и его сослуживцы разгромили местную подпольную организацию во главе с коммунистом П.А. Васькиным [300]. Пустошкинская районная полиция схватила организаторов подпольного и партизанского движения Г. Сидорова и В. Степашкина, после чего они были переданы ГФП города Себежа и там расстреляны [301]. Краевед И.И. Цынман с сожалением отмечает успешные действия полиции поселка Первомайский (Шумячский район Смоленской области) по уничтожению подпольщиков и евреев [302]. В Сураже (Орловская область) осенью 1942 года, по доносу местного начальника полиции Якова Снытко, были проведены поголовные аресты наиболее патриотически настроенных жителей города. Было арестовано более 70 человек, в том числе и подпольщики, отправленные в концлагерь Гомеля [303]. В Почепском районе Орловской области благодаря активным действиям начальника полиции Супрягинской волости Н.В. Конохова были арестованы и расстреляны несколько активных советских работников, в том числе секретарь РК ВКП(б) Василий Сашенко [304].

Таким образом, можно вполне согласиться с мнением Ю. Калиниченко, который полагает, что «Основную часть „работы“ по борьбе с подпольщиками с чудовищной жестокостью и, увы, высокой эффективностью выполняла полиция, набранная — вплоть до командиров — из советских граждан» [305].

Для увеличения числа добровольцев, желающих посвятить себя службе по охране порядка при новом режиме, а также с целью создания положительного образа полицейского в глазах местного населения, нацистские и коллаборационистские органы активно предпринимали пропагандистские мероприятия. На страницах оккупационной печати периодически появлялись очерки и корреспонденции, призванные героизировать полицейскую профессию.

В качестве примера укажем на небольшую заметку «Награды для добровольцев», опубликованную в рыковской газете «Новая жизнь» 20 мая 1943 года. Автор пишет: «Недавно я шел по улице и встретил полицейского. Он еще издали обратил мое внимание своей стройностью и безукоризненной военной выправкой. Подойдя ближе, я имел возможность проверить свое первое впечатление и увидел у него в петличке темно-зеленую ленточку с мечами — знак отличия для добровольцев восточных областей. Он получил это отличие несколько месяцев тому назад. Что представлял из себя незнакомый мне доброволец, я не знал. Но в нем было что-то, выгодно отличавшее его от окружавших его товарищей…». Заметка заканчивалась характерным пассажем: «Германия никогда не забудет своих помощников в ее борьбе с большевизмом. Понятно теперь, почему добровольцы, награжденные знаками отличия за храбрость, пользуются всюду особым уважением» [306].

В 1943 году немецкими пропагандистами был снят фильм «Наши друзья», расписывающий преимущества службы в русской полиции. На кадрах агитки было запечатлено одно из подразделений смоленской городской полиции, во главе с Николаем Алферчиком, причем последний выступал и в качестве диктора.

Фильм начинался зарисовками «из советской жизни», запечатленными на смоленском городском рынке: грязная масса обывателей, пьющие и курящие дети, хулиганы и воры. Голос за кадром провозглашал: «Да, темные годы большевистского беспросветного существования расплодили преступность в народе. Тяжелые военные времена еще более усугубили развитие хулиганства и преступности. Эти картины знакомы и ныне. Кто же заступится за беззащитную старуху? Кто спасет от пьяных бандитов этого человека? — Это наш незаметный, но могучий друг и защитник, это сделает наша полиция».

Далее следовала сценка, в которой стражи порядка задерживали нарушителей закона и препровождали их в управление полиции. Некий чин диктует машинистке протокол задержания. И вновь голос диктора: «Полиция никому не позволит безнаказанно нарушать правила мирной жизни. Нарушитель законов — будь то пьяный обыватель или отъявленный бандит — все равно рано или поздно понесет наказание».

Сотрудники полиции отвечали и за санитарное состояние улиц: «Тысячи мелочей бытового обихода заставляют работников полиции уделять им внимание. Вот, видите, эта женщина превратила парадный вход своего дома в мусорную свалку. Она не хочет понять, что теперь она не должна мириться с грязью, а, наоборот, должна содержать дом и участок у своего дома в чистоте и порядке».

Помимо прочего, фильм запечатлел полицейских и в минуты отдыха: они играют на баяне, играют в настольные игры, читают газеты, а по вечерам — культурно проводят время со своими подругами: «Вечером в задушевных беседах с друзьями и любимыми, в веселых совместных прогулках по деревенской улице, вскрывается вся та неразрывная связь, которая соединяет работников новой полиции с народом» [307].

Следует отметить, что практически все сценки фильма «Наши друзья» выглядят абсолютно наигранными. Так, совершенно неправдоподобно снят сюжет о «добровольно сдавшихся членах банды», которые были отпущены на свободу, так как «доказали, что действовали по принуждению».

Сомнительно, чтобы подобная весьма топорно сделанная пропагандистская поделка действительно могла побудить кого-либо к вступлению в ряды полиции. Как нам представляется, к этому шагу людей подталкивали несколько иные мотивы и побуждения.

К концу 1941 года, в условиях, когда планы молниеносной войны были фактически сорваны, военно-политическое руководство Германии потребовало от соответствующих ведомств резкого наращивания усилий в разведывательно-диверсионной и идеологической войне с СССР. Главное управление имперской безопасности (РСХА) ответило на эти требования обстоятельным «Планом действий по политическому разложению в Советском Союзе». Документ подготовил оберштурманнфюрер СС д-р Хайнц Грейфе — руководитель отдела VI С (разведка в зоне влияния СССР, а также на Ближнем и Дальнем Востоке) VI управления РСХА (АМТ VI; SD/Ausland, СД/ Заграница) [308].

Хайнц Грейфе родился 15 июля 1908 года в Лейпциге. Его отец Пауль Грейфе был книготорговцем и в самом начале Первой мировой войны погиб в бою на Западном фронте во Фландрии, оставив на попечение своей вдовы троих детей. В 1928 году Хайнц окончил среднюю школу с блестящими результатами. Благодаря этому он стал стипендиатом Немецкого национального академического фонда и поступил на юридический факультет Лейпцигского университета.

Будучи студентом, Грейфе живо интересовался общественно-политическими проблемами. Он был активным членом в националистическом обществе народнического толка, носившем претенциозное название «Черная рука». К слову, целый ряд тогдашних соратников Грейфе впоследствии стали его коллегами по РСХА. При этом «Черная рука» была своеобразным конкурентом набиравшего силу Национал-социалистического студенческого союза. Неудивительно, что много позже — в 1938 и 1943 годах — недоброжелатели Грейфе не упустили возможность «донести до сведения» руководства СС о том, что тот в период своей студенческой юности был «противником национал-социализма», «фелькиш-теоретиком» и даже «пацифистом».