В августе — сентябре 1941 года штурмбаннфюрер СС Карл Штрайбель колесил по западным областям оккупированной территории СССР. Внимание Штрайбеля привлекли большие стационарные лагеря военнопленных — «шталаги», где он подыскивал нужные кадры. Помимо украинцев, поляков и прибалтов в число будущих травниковцев попали и русские военнопленные.

Советские военнопленные, согласившиеся с предложением Штрайбеля, проходили собеседование, в ходе которого выяснялось их отношение к коммунистам и евреям. Несомненно, причины, толкавшие военнопленных на сотрудничество с немцами, были разными, начиная от обычного желания выжить, не умереть с голоду, и заканчивая возможностью получить определенные выгоды. Присутствовал и специфический «мотив мести»…

Первая группа военнопленных прибыла в Травники в октябре 1941 года. До конца декабря в лагерь было переведено около 1000 человек. Преимущественно они происходили из сельской местности, у большинства было простое школьное образование, многие до войны работали плотниками, водителями, механиками, электриками и поварами. Некоторые из них были призваны в РККА накануне войны. Все они проходили медицинскую комиссию, затем подписывали свидетельство, что не имеют еврейских предков и не состоят в коммунистической партии. В конце анкетирования они расписывались под заявлением со следующими словами: «Мы, военные заключенные, вступаем в германские отряды СС для защиты интересов Великой Германии».

После медосмотра и заполнения анкет военнопленных отправляли на вещевой склад, где им выдавали форму. В большинстве случаев это была униформа черного цвета образца 1932 года, установленная для ношения в подразделениях «общих СС» (Allgemeine-SS). Из-за этого польские евреи, привезенные на принудительные работы в лагерь, называли травниковцев «чернокожими» или «тараканами» [439]. Кроме черной формы иногда выдавалась и полевая униформа армейского образца (цвет «фельдграу»), принятая в вермахте и в Войсках СС. По словам бывшего «травника» Николая Малагона, «сначала мы носили нашу собственную одежду, потом нам дали бельгийскую форму, позже нам всем выдали специальную униформу: черный костюм — брюки и китель, черное пальто с серым воротником и манжетами, и черные пилотки. Мы также получили кокарды с черепом и перекрещенными костями».

При исполнении оперативно-служебных задач травниковцы получали оружие — трофейные советские винтовки. Боеприпасы выдавались в ограниченном количестве. В последующем, в зависимости от места службы, травниковцев вооружали пистолетами и кнутами.

Учебный процесс в Травниках был организован на основе программы подготовки, принятой в частях СС «Мертвая голова», откуда приезжали опытные специалисты из самых известных концлагерей Германии (Дахау, Бухенвальда, Заксенхаузена и т. д.). Эти инструкторы добивались того, чтобы травниковцы стали людьми, которые действуют с безоговорочной преданностью и повинуются любому приказу. За относительно короткий срок они сумели подготовить сотни фанатичных охранников. Полугодичный курс обучения включал в себя, помимо огневой, строевой и физической подготовки, отработку различных приемов по конвоированию и охране заключенных, проведению облав [440].

Весь личный состав учебного лагеря был распределен на два батальона. Командовали батальонами унтерштурмфюрер СС Вилли Франц и оберштурмфюрер СС Иоганн Шварценбахер. В каждом батальоне был штаб, от 5 до 8 рот, в каждой роте было по три взвода, во взводе — три отделения по 8-12 человек [441]. Штрайбель, следивший за тем, как идет подготовка, ввел для учащихся четыре специальных звания:

— вахманн (Wachmann — охранник);

— обервахманн (Oberwachmann — старший охранник);

— группенвахманн (Gruppenwachmann — командир отделения охранников);

— цугвахманн (Zugwachmann — командир взвода охранников)

На командные должности немцы стремились назначать «фольскдойче». Некоторым русским и украинцам иногда присваивали звания старших охранников. Командирами взводов становились преимущественно граждане немецкого происхождения.

С октября 1941 по май 1944 года, когда лагерь Травники прекратил свое существование, в нем было подготовлено около 5082 охранников [442]. Кроме русских и украинцев, здесь обучались караульному делу литовские, латвийские, эстонские, польские, болгарские, словацкие, хорватские и, по некоторым данным, «туркестанские» добровольцы.

Качество отбора значительно снизилось весной 1942 года, в результате в лагерь попало немало пленных, пошедших на сотрудничество с эсэсовцами только потому, чтобы не умереть голодной смертью, и надеявшихся при первой возможности бежать к партизанам. Но, как показали дальнейшие события, осуществить эти планы удалось только единицам. Исследователь С. Кудряшов утверждает, что за время войны из числа травников дезертировало 469 человек, или около 9 процентов [443]. Эта цифра сильно завышена. Жесткий распорядок, режимные объекты, где травники несли службу, почти исключали возможность дезертирства и самовольных отлучек. Если кому-то из охранников все-таки удавалось дезертировать, то далеко он не уходил. По всей вероятности, число дезертиров не превышает 100 человек [444].

Таким образом, к моменту проведения широкомасштабных мероприятий СС в Польше немецкий персонал и личный состав лагеря Травники был готов к выполнению оперативно-служебных задач.

К началу 1942 года в различных гетто на территории бывшей Польши было отобрано 2 284 000 человек, и руководство СС приняло решение о постепенной концентрации этих евреев в специальных лагерях. Одило Глобочник получил приказ Гиммлера организовать несколько таких лагерей. В помощь ему был направлен комиссар криминальной полиции Штутгарта гауптштурмфюрер СС Кристиан Вирт [445]. Вместе с ним из Рейха прибыли три зондеркоманды (около 450 человек, набранных из охранных полков СС «Мертвая голова» [446]). Глобочник, выслушав доклад Вирта о подготовке операции «Рейнгард» (Einsatz Reinhard), приказал ему связаться со Штрайбелем, чтобы подключить личный состав из Травников к строительству и охране концлагерей. Всего предполагалось построить три лагеря.

В начале ноября 1941 года началось строительство концентрационного лагеря недалеко от деревни Бельзец, рядом с железнодорожной веткой Люблин — Лемберг. Примерно через две недели сюда прибыла первая команда из Травников. В ее задачу входило вырубать лес и подготовить маскировку лагеря. Через неделю команду сменили польские строители, которых отпустили на отдых незадолго перед Рождеством. В январе 1942 года основные работы были в целом закончены, хотя еще оставалось оборудовать административную территорию лагеря, где размещались комендант, его аппарат, казармы для охранников [447].

Вторым лагерем был Собибор. Его решили расположить неподалеку от железной дороги, соединявшей Влодаву и Хелм. Строительство Собибора прошло быстро: в феврале 1942 года появились первые бараки, а уже в апреле концлагерь открыл свои двери. Третьим концлагерем, созданным в рамках операции «Рейнгард», была Треблинка (примерно в 80 км на северо-восток от Варшавы) [448].

Для обеспечения охраны концлагерей из Травников выделялись команды. В Бельзец, в распоряжение Вирта, отправили 100 охранников, в Собибор, под начало Штангля, — 120 человек, в Треблинку — вначале 20, затем 90 вахманнов. Команды через некоторое время заменялись. Например, в течение 1942 года в Бельзец регулярно направлялись подразделения по 60–80 человек. В общей сложности к лагерю было прикомандировано 200–250 травников. Они работали на кухне, наблюдали за поведением евреев со смотровых вышек, занимались охраной внешнего и внутреннего периметра лагеря, патрулировали наружный участок железной дороги. В обязанности травников также входила охрана и конвоирование «лесных команд» (Waldkommando), заготавливавших дрова.