Он молчал секунд пять, а потом вдруг засмеялся каким-то горьким смехом.

— Ты знаешь, я ведь ревновал к ним обоим, к Лорне и Майклу, потому что они могли дать тебе то, чего не мог я, — утешение.

— Тэйн, пожалуйста! — Она отчетливо слышала в груди глухое биение своего сердца и, не сознавая этого, в немой мольбе сжала перед собой руки. — Возможно, все было бы иначе, если бы мы с самого начала попытались как-то понять друг друга.

— Гм-м! — прозвучал безрадостный смешок Тэйна. — Я бы отдал десять лет жизни, чтобы иметь возможность вернуться в то время и начать все сначала, зная то, что я знаю теперь.

— И вместо этого ты хочешь развестись со мной, — упавшим голосом сказала Сапфира и вдруг в изумлении увидела, как Тэйн отрицательно покачал головой.

— Нет, я этого не говорил, Сапфи. Я сказал лишь, что не буду препятствовать разводу, если ты этого пожелаешь. Это вовсе не одно и то же. Разве тыне видишь? Я попытался удержать тебя при себе против твоей воли, надеясь, что однажды случится чудо и я снова пробужу в тебе любовь ко мне. Но этого не произошло. Наши отношения становились все хуже и хуже, вплоть до того вечера, когда между нами вспыхнула ужасная ссора. Внезапно, несмотря на весь свой гнев, я так безумно захотел тебя, что решил прибегнуть к действиям, раз уж слова были совершенно бессильны. Я подумал, если мы снова станем любовниками, мое тело будет более красноречивым катализатором для твоих чувств, чем любые слова! — Горечь этих слов отразилась на лице Тэйна.

Не в силах больше сдерживать себя. Сапфира вскочила на ноги. Губы ее побелели, а руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Но ты так и не смог заставить себя сделать это! — Даже теперь, вспоминая выражение ужаса на его лице при виде ее нагого тела, она испытывала нестерпимую боль. — Тебе было отвратительно мое уродливое тело.

— Сапфи, о чем ты говоришь? — Он кинулся к ней и, схватив за плечи, заставил Сапфиру посмотреть ему прямо в лицо. — Я действительно испытывал отвращение, это так! Но не к тебе… а к себе самому! Я весь горел желанием и страстью, к которой примешивались гнев и нарастающее и ненавистное мне чувство стыда. И вдруг я увидел тот еле заметный, тонкий шрам. Он в самом деле был едва заметен, и все же ничто не могло бы с большей очевидностью напомнить мне о том, что тебе пришлось выстрадать по моей вине. Я был старше и опытнее тебя и, как последний эгоист, лишил тебя юности и свободы. И сейчас усугублял свой грех, намереваясь снова подчинить тебя своей воле. — Тэйн вздохнул. — Я много раз ненавидел себя за последние несколько месяцев, но ни разу с такой силой, как тогда.

— О-о… — она смотрела на него какими-то безжизненными, лишенными всякого выражения глазами, — я думала, это потому, что тебя оттолкнуло мое уродство. Я была такой худой и изможденной.

Он покачал головой.

— Для меня ты всегда будешь прекрасна, Сапфи, — с простотой, от которой у нее защемило сердце, сказал Тэйн. — Уродом был я, а не ты, и все-таки я не был готов отказаться от тебя. Вот почему, когда ты убежала к Лорне, я предложил тебе оформить в суде раздельное проживание. Я рассуждал так: хотя ты и будешь в безопасности от каких-либо домоганий с моей стороны, все же по закону я буду иметь право видеться с тобой и, что самое важное, ты не сможешь выйти замуж за кого-нибудь другого. Я был убежден, что моя неожиданная выходка испугала тебя, и единственное, что мне оставалось, — это дать тебе возможность подольше пожить отдельно от меня, а остальное будет зависеть от моей способности вовремя уловить подходящий момент. Я не собирался форсировать события и намеревался ухаживать за тобой так, как я это делал в самом начале нашего знакомства.

— А теперь уже слишком поздно? — голосом, в котором звучало глухое отчаяние, сказала она в ответ на его осторожное прикосновение к ее щеке.

— Ты спрашиваешь меня об этом после того, что произошло между нами прошлой ночью? Ах, Сапфи… — Он чуть коснулся кончиками пальцев ее шелковистых волос. — Ты все еще не понимаешь? Я не в силах быть рядом с тобой, чтобы не причинить тебе боль. После всего того, что тебе пришлось пережить в связи с рождением близнецов, я поклялся никогда больше не позволять тебе забеременеть от меня, но, несмотря на это, я любил тебя вчера с таким самозабвением, что мне было на все наплевать. Если бы я обладал, хотя бы наполовину, той силой воли, которой всегда гордился, я бы провел всю ночь внизу в баре, так как я не из тех, кто ищет случайных знакомств. Это просто не в моем характере. Вместо этого… — внезапно его голос дрогнул. — Я просто не подхожу тебе, Сапфи. Я должен расстаться с тобой, потому что слишком тебя люблю и не могу оставаться в стороне, когда ты рядом. Что до наших детей, я думаю, будет лучше, если они станут жить с тобой… потому что… я также люблю и их. — Он отвернулся к своему столу, пряча от нее лицо.

Сапфира почувствовала, как внезапно ее тело становится чужим, и в какой-то момент ей показалось, что она теряет сознание из-за невыносимого шума прихлынувшей к голове крови.

— Ты все еще любишь меня? — Ее окатила теплая волна, зародившаяся где-то в глубине ее существа и наполнившая ее тело ощущением почти невыносимого блаженства и счастья. — Но тогда… тогда разве мы не можем начать все сначала? — спросила она дрожащим от переполнявших ее чувств голосом.

Ссутулив плечи, Тэйн подошел к окну и стал смотреть куда-то вдаль. Сапфира не отрывала глаз от его стройной высокой фигуры, отчетливо вырисовывающейся на светлом фоне освещенного солнцем окна.

— Чтобы продолжить наши платонические отношения? Ты это хотела сказать? Нет. Я думал, что все в конце концов образуется, но это невозможно. Я не могу не желать любить тебя. И я не могу любить тебя, не причиняя тебе страданий. К тому же я не имею права лишать тебя возможности найти счастье с человеком, которого ты захочешь сделать своим мужем. — Он повернулся к ней и улыбнулся, но в его глазах она увидела невыносимую боль. — Благодаря тебе я понял, что истинная любовь не должна быть эгоистичной, бывают моменты, когда единственный достойный выход — видя, что ничего уже не изменишь, — дать человеку возможность уйти!

— Но я не хочу уходить от тебя! — в отчаянии выкрикнула Сапфира, не зная, как заставить его поверить в искренность ее слов. — Я… я тоже люблю тебя, Тэйн! Я всегда любила тебя, просто мне стало трудно справляться со своей ревностью и страхом, и я не знала, как заставить тебя понять. Мне хотелось, чтобы ты понял мое состояние интуитивно. Когда этого не произошло, я убедила себя, что ненавижу тебя. Но это была неправда.

У нее вырвался нервный смех при виде его неподвижной фигуры, застывшей в тягостном молчании от внезапного откровения ее слов.

— И ты, конечно же, прав насчет вчерашней ночи, — продолжала она дрожащим от волнения голосом. — Действительно, это не самое подходящее время для того, чтобы увеличивать нашу семью. Хотя врачи и уверили меня, что случившееся со мной при первых родах, вероятно, больше не повторится, а если и повторится, они всегда успеют прийти мне на помощь. Но если… если бы ты не занялся со мной любовью, не знаю, что бы со мной было, потому что стоило мне увидеть двуспальную кровать, как у меня разыгралось воображение.

— Всемилостивый Боже! — услышала она наконец его тихий, исполненный молитвенного благоговения голос. — Помоги мне поверить, что это не сон! — Он протянул к ней свои руки, и она бросилась в его объятия, прижавшись к его груди, чтобы не упасть от внезапно охватившей ее слабости. Голова Тэйна склонилась к ней на плечо, а руки властно обхватили ее дрожащее тело. В течение нескольких секунд они молча наслаждались близостью друг друга, охваченные блаженством воспоминаний и взволнованные накатившей на них мощной волной желания.

Безошибочно почувствовав знаки его страсти. Сапфира еще сильнее прижалась к нему, наслаждаясь звуком хриплого стона, исторгнутого из его груди.

— Почему бы нам не пойти в спальню, agape mou? — прошептала она с чарующей улыбкой, вызывая в нем еще более острое желание.