Вечерами же под строгими взглядами дяди он сажал Трейси в машину и вез в город, в отцовский отель.

Когда Никос улетал по делам в Афины, Трейси начинала беспокоиться и предполагать, что за деловыми поездками кроется еще что-то. В эти дни она отчаянно флиртовала с Ари, который отлично понимал причину ее расположения и не обижался. Он стал ей понимающим и снисходительным другом, с которым можно было болтать обо всем.

— Трейси!

— Добрый вечер, Мария. Как поживаете?

— Спасибо, хорошо. Я хотела поговорить с тобой, Трейси.

— Я вас слушаю.

— Ты знаешь Димитрия Кристоса?

— Почему вы спрашиваете?

— С тех пор как ты у нас поселилась, он звонит в отель по шесть раз на дню. Но ты в это время обычно на ферме. Я оставляла для тебя сообщения в твоей ячейке. Тебе их передали?

— Да, спасибо, Мария. Но я возвращаюсь такая усталая каждый вечер, а утром снова отправляюсь на ферму, так что до сих пор не позвонила ему. Но если это срочно, я позвоню, как только поднимусь к себе.

— Позвони, — посоветовала ей Мария.

— Увидимся позже, — сказала Трейси и пошла в свой номер.

Войдя, она сразу позвонила Димитрию Кристосу. Он ответил ясным приветливым голосом и сообщил, что желает с ней поговорить. Пригласил поужинать с ним. Трейси, которая так долго забывала о нем, была вынуждена согласиться. Она приняла душ и переоделась. Через час Трейси уже была готова к выходу.

Проведший последние несколько дней в Афинах Никос рывком припарковал свой пикап у отеля.

— Ее здесь нет, — буркнул попавшийся ему по дороге Ари.

— А что ты такой хмурый? — спросил племянника Никос.

— Как ты думаешь, могу я соперничать с парнем, который прикатил за ней на «лексусе» своего папаши?

Никос знал только одного владельца «лексуса» в Каламбаке. Им был Ставрос Кристос — хозяин салона по продаже автомобилей, а его сын Димитрий сдал в аренду Трейси машину, без которой она не могла бы быстро перемещаться из города на ферму и обратно.

— Ты видел, как она уехала с ним?

— Я знаю то, что она согласилась с ним поужинать.

— Если ты уверен, что женщина выбирает мужчину в зависимости от размера его банковского счета, то это не та женщина, с которой тебе следовало бы иметь дело, — потрепал Никос племянника по плечу. — Ты думаешь, почему я до сих пор не женат? Мне не повезло, как твоему отцу, встретить женщину, которая бы согласилась стать моей и в горе и в радости. Тебе известно, что я ухаживал за твоей матерью, когда мне было примерно столько же лет, сколько тебе.

Ари не желал внимать этим доводам и передернул плечом.

— Но Мария никого знать не желала, кроме Леона. Когда мы оставили фермерство, твой отец приглашал меня вместе заняться гостиничным делом, но я был слишком ревнив. Мне было трудно смириться с тем, что Мария предпочла мне твоего отца, поэтому я бросил все и перебрался в Афины.

— Я догадывался, что между тобой и моим отцом произошло что-то в этом роде.

— Так уж мы устроены, что всегда соперничаем в делах и в любви. Я хотел остаться и стать фермером, каким был мой отец. Но свадьба твоих родителей, вернее мое отношение к ней, не дало мне воплотить мою мечту. Отсрочило ее воплощение. Теперь я намерен сделать намеченное, и ничто меня не остановит.

Поговорив с племянником, Никос вернулся в кабину пикапа и стал дожидаться Трейси. Около одиннадцати вечера все ее не было. В четверть двенадцатого Никос увидел, как она пересекает площадку перед отелем. Никос вышел из машины, и тогда Трейси, заметив его, воскликнула:

— Никос!

На ее лице отразилась радость.

— Ари сказал, что ты ужинаешь с Димитрием Кристосом.

— Он прав лишь отчасти. Я собиралась... А почему ты меня ждешь вместо того, чтобы отдыхать после поездки?

— На ферме произошли некоторые изменения, я бы хотел, чтобы ты поехала со мной и все увидела своими глазами.

— Надеюсь, ничего непоправимого не случилось, — обеспокоенно проговорила Трейси, но Никос улыбнулся в ответ.

— Я хочу, чтобы ты сама сделала заключение. Ты ведь теперь специалист.

— Мне надо переодеться, — предупредила Трейси и отправилась к себе в номер.

Никос дожидался ее возле машины, и вот она появилась в джинсах, футболке и спортивной обуви.

— Значит, ты не голодна и мы можем ехать?

— Да, я была в таверне и слушала народную музыку.

— Теперь в Каламбаке у тебя на одного поклонника больше?

— Это самый первый пункт в списке твоих многочисленных подозрений? Я не стану отвечать на твои вопросы.

— Прости, Трейси. У меня нет права спрашивать о подобных вещах.

Они подъехали к краю поля на ферме Никоса.

—Боже, катастрофа! — ужаснулась Трейси, склонившись над грядкой своей экспериментальной горчичной плантации. — Как это могло произойти? Все кишит червями. Они пожрут все мои всходы!

Никос от души хохотал над своей ученицей. Трейси была настолько расстроена, что не обращала внимания на его злорадство.

Но Трейси поспешила с драматическими выводами. Присев на корточки и присмотревшись в тусклом свете фар пикапа Никоса, она осторожно, боясь обмануться вновь, произнесла:

— Постой, это не вредители. Это же... Не может быть, Никос! Я глазам своим не верю!

— А ты поверь.

— Это же росточки!

— Они самые.

— Уже взошли!

— Все по графику.

— Ох, вы мои маленькие всходики! Мой будущий урожай!

— А у тебя были сомнения?

— Признаюсь честно, я не верила, что из этой затеи выйдет что-то путное.

— Кто еще в правлении корпорации «Лоретто» знает, как появляются из земли ростки горчицы?

— Только я!

Давно уже Трейси не испытывала такого воодушевления. Она готова была прыгать и хлопать в ладоши. Она не узнавала себя в своей детской радости. Но Никос узнал прежнюю Трейси. Именно такой навсегда запомнилась ему внучка Пола Лоретто, рыжеволосая девочка с забавным мопсом.

— Всё, Никос. Я — фермер!

— Согласен, Трейси.

Никос обхватил ладонями радостное личико и поцеловал ее в обе щеки. Он заглянул в синие глаза и спросил:

— Теперь тебе ясно, почему фермеры не работают по ночам?

— Чтобы не уничтожать вредителей там, где их нет? — предположила Трейси.

— В том числе и поэтому, — ответил Никос.

— Ты хочешь, чтобы я осталась в твоем доме на эту ночь?

— Да, уже поздно.

— Хорошо.

Никос улыбнулся и направился было к дому.

— На рассвете я проверю, насколько они подросли за ночь! — воскликнула Трейси, продолжая любоваться своими всходами.

— Если ты так этим интересуешься, можно выставить фотокамеру, допустим, на ежечасное фиксирование кадра и затем проследить динамику роста в зависимости от времени суток, погодных условий и прочих факторов среды. Это даст материал для размышлений. Мы будем точно знать, как в данных конкретных условиях ведет себя интересующий нас сорт горчицы.

— Ты это всерьез?

— Ну конечно же. Ты сама сказала, что теперь ты фермер, а не любитель.

— Никос, ты просто потешаешься надо мной.

— Думай что хочешь, Трейси, но когда я был мальчишкой, мне всегда хотелось проводить подобные эксперименты. Однако мы с отцом тяжело работали, а о покупке таких вещей, как фотокамера, и речи не было. Поэтому мои исследовательские проекты так и остались не реализованными. Но теперь я могу посвятить себя этому целиком.

Трейси молча всматривалась в Никоса, пока он говорил. Он смутился от такого пристального взгляда и спросил:

— Почему ты так смотришь? О чем задумалась?

— Сколько я тебя знаю, Никос, ты всегда выдвигаешь какие-то идеи. Но самое удивительное, что ты заражаешь ими всех вокруг. Прав был дед, тебе, как Гелиосу, подвластно все, — мечтательно произнесла Трейси, идя вслед за Никосом к дому.