Прежде чем Кэти успела осознать то, что делает, она схватилась за железную ручку сундука и отодвинула его в сторону. Да, это сам Господь послал к ней своего ангела, чтобы тот раскрыл ей секрет Бантинга, вознаградив ее, таким образом, за все пережитые страдания. Она возликовала, увидев, что одна из досок пола на том месте, где до этого стоял сундук, немного отстает от других. Щель была совсем маленькой, и ее мог бы заметить только тот, кто специально ее искал. Встав на колени, она просунула кончик мизинца под неплотно пригнанную доску и потянула ее вверх. Под доской лежали четыре мешочка, плотно набитые монетами, и записная книжка в кожаном переплете.

Словно пребывая в гипнотическом трансе, она медленно развязала один из мешочков и заглянула внутрь – он был полон блестящих золотых соверенов. То же и в остальных мешочках. Больше ста фунтов, намного больше. Машинально открыв записную книжку, она взглянула на густо исписанные страницы. Почерк был таким мелким, что она не смогла разобрать ни слова при тусклом свете.

Прошло пять минут, прежде чем она оправилась от радостного шока и смогла подняться с колен. Она постояла еще с минуту, прижав руки к щекам. Столько денег! Это решит все их проблемы, теперь им больше не придется голодать… Потом ее охватила паника. А что, если кто-то войдет в дом, пока она здесь? Ей не поверят, если она скажет, что пришла забрать свою одежду, – они увидят комод под люком и поймут, что она искала деньги. Быстро рассовав мешочки с деньгами и записную книжку по карманам нижней юбки, она опустила доску, придвинула на место сундук и слезла через люк на комод. Закрыв дверцу люка, она задвинула щеколду и спрыгнула с комода на пол. Не медля больше ни секунды, она отнесла комод в спальню и задвинула в него ящики. Ликвидировав, таким образом, все следы своего прихода, она спустилась по лестнице, испуганно озираясь по сторонам.

Кэти так спешила, словно сам дьявол гнался за ней, – и вполне возможно, что это, в самом деле, было так, потому что дух Бантинга наверняка остался здесь, а иначе как дьяволом этого человека не назовешь. Она вышла из дома через заднюю дверь, – чтобы вылезти через окошко кладовой, понадобилось бы слишком много времени, а у нее возникло предчувствие, что кто-то придет сюда с минуты на минуту. Добежав до низкой садовой стены, она перепрыгнула через нее и бежала до тех пор, пока не оказалась на достаточно большом расстоянии от дома. Тогда она пошла шагом, учащенно дыша.

Она поняла, что ушла из дома как раз вовремя, увидев вдали трех девушек, идущих ей навстречу. Тропа, по которой шла Кэти, вела только к дому Бантинга, и девушки наверняка направлялись именно туда.

Эти девушки были знакомы ей. Они работали в Уолсенде на веревочном производстве Хэгги. Девушек, работающих у Хэгги, всегда можно было узнать по их одежде – они носили грубые холщовые юбки, шерстяные шали и деревянные башмаки. В округе их называли «ангелочками Хэгги». Их также отличала грубая речь. Девушки шли, смеясь и давая друг другу шутливые пинки. Кэти надавила ладонью на грудь, стараясь избавиться от одышки, чтобы не вызвать у них подозрений. Поравнявшись с Кэти, девушки выстроились в ряд, и одна из них, продолжая широко улыбаться, спросила:

– Мы дойдем по этой дороге к дому, где было совершено убийство?

Кэти молча, посмотрела на них. Ей хотелось сейчас лишь одного – сорваться с места и убежать подальше отсюда, но она знала, что в таком случае девушки бы непременно заподозрили ее в чем-то дурном и разболтали бы на всю округу, что видели ее здесь.

– Да, здесь, примерно, пять минут ходьбы, – ответила она, стараясь говорить как можно спокойнее. – Идите по прямой, и вы дойдете до дома.

– Спасибо, – хором ответили девушки. Смеясь и весело болтая, они продолжили свой путь.

Когда девушки отошли от нее на приличное расстояние, она вдруг вспомнила о Рое. Ведь он набросится на них… Но Роя там не было. При этой мысли она внезапно остановилась. Она, должно быть, была здорово не в себе, если не заметила его отсутствия. Если бы Рой был в саду или в окрестностях дома, он бы залаял при ее появлении. Бедный Рой! Она всей душой надеялась, что его не убили, потому что мужчины из поселка вполне могли это сделать, выместив, таким образом, свою ненависть к весовщику на ни в чем не повинной собаке. Но, может, нашелся добрый человек, который забрал его к себе. Кэти удивилась, что в течение всей этой недели ни разу не вспомнила о бедном псе.

Войдя в город, она с трудом удерживалась от того, чтобы не пуститься бегом. При каждом шаге мешочки, спрятанные в карманах нижней юбки, мерно ударялись о ее ноги, и ей не терпелось показать это богатство родным.

Город был тихим и пустынным, как всегда по воскресеньям. Только редкие группы людей, возвращающихся из церквей, попадались на пути девушки. Эти люди нарядились по-праздничному: мужчины надели темные сюртуки, узкие брюки и до блеска начищенные ботинки, женщины – свои лучшие платья, по большей части серого, темно-синего или черного цвета. По головным уборам женщин Кэти могла определить, к какой церкви их владелицы принадлежат. Посещающие англиканскую церковь носили шляпки, а головы католичек покрывали шали. Эти различия были продиктованы не религией, а материальными возможностями. Дело в том, что почти все католики здесь – ирландцы, а ирландцы известны своим пристрастием к спиртному. Мужчины пропивали все деньги, и их женам не на что покупать себе приличные головные уборы. Это объяснила ей в свое время мать. Мать также сказала ей, что за Ньюкаслом, в районе Мидленда, есть на редкость красивые методистские церкви, и люди там одеваются богаче, чем здесь, а почти все женщины по воскресеньям носят дорогие элегантные шляпки с вуалетками.

Но в Джарроу было очень много людей, которые вообще никогда не ходили ни в церковь, ни в костел, ни в капеллу. Не зря по воскресеньям бары и таверны оказывались, забиты мужчинами, которые пропивали свое недельное жалованье, в то время как их жены занимались приготовлением воскресного обеда или навещали соседок, предаваясь праздной болтовне, пока их дети играли в пыли и в грязи на дороге.

На их улице жили именно такие люди. Проходя по Уолтер-стрит, она ловила на себе любопытные взгляды женщин, праздно стоящих в дверях своих домов. Однажды она даже услышала возбужденный шепот двух соседок, переговаривающихся между собой и поглядывающих в ее сторону.

– Вот она, эта девица, – говорила одна из женщин, показывая на нее пальцем. – С такими, как она, надо смотреть в оба, а не то быстро окажешься в канаве с расколотой башкой. Этот бедняга, ее муж, не знал, что за ведьму он выбрал себе в жены.

Подходя к дому номер три, Кэти чувствовала, как подкашиваются ноги. Толкнув дверь, она вошла в полутемную комнату и прислонилась к стене, чтобы не упасть.

Кэтрин сидела за столом. Разумеется, ни о каких приготовлениях к обеду не могло быть и речи, потому что в доме не было ни крошки съестного. Лиззи сидела на тюфяке, на котором спала Кэти, а Джо ходил от стены к стене, качая на руках плачущего младенца.

При появлении Кэти все взгляды устремились на нее. Впервые за последние дни Кэтрин проявила интерес к происходящему вокруг нее.

– Где ты была, дорогая? – спросила она, вставая. – Почему ты ушла из дома?

Кэти не ответила. Подойдя к Джо, она взяла у него Сару и, присев на табурет, обнажила одну грудь и принялась кормить ребенка. Но молока оказалось совсем мало, и через несколько секунд младенец отвернулся от груди. Тогда она, сделав несколько глубоких вдохов, подняла глаза на Джо, который смотрел на нее с немым вопросом во взгляде.

– Будь добр, Джо, задвинь щеколду на двери и задерни занавески, – попросила она, стараясь говорить как можно тише.

Потом она придвинула свой табурет поближе к столу и, продолжая придерживать одной рукой ребенка, сунула другую руку под юбку и извлекла из своих потайных карманов четыре мешочка с деньгами и записную книжку и положила их на стол перед собой.

– Открой их, – сказала она брату, указывая на мешочки.