Веселые праздники, открытие новых церквей и магазинов, цветочные распродажи, рождественские постановки, фияьмы с веселым концом — ^ все это госпожа Лонг могла смотреть часами. А вот налеты авиации, полыхающие напалмом поля, разгон демонстраций, боевики с убийствами и драками, всякие там выступления министров с мрачными прогнозами — это она выключала. Правда, на Целый вечер радостей не хватало. Но, зная любимое развлечение своей супруги, господин Лонг установил для нее домашний видеомагнитофон, и она могла вновь и вновь прокручивать особенно понравившиеся ей передачи (вот и сегодня она три раза с удовольствием посмотрела, как отец Стена месяц тому назад открывал новый городской аквариум, построенный на его деньги).

Когда у дочери собиралась молодежь, госпожа Лонг, оторвавшись от волшебного экрана, робко заходила в комнату с каким-нибудь пуншем, печеньем или пирогом собственного приготовления.

Ее равнодушно благодарили, одаривали комплиментами и переставали замечать. Она исчезала так же незаметно, как появлялась.

Вот и сейчас она неслышно я ловко обнесла всех чаем и какими-то бисквитными пирожными, испеченными ею, пока все танцевали.

— О, спасибо, госпожа Лонг, как вкусно, — промямлил Луиджи, самый воспитанный.

— Ты всегда нас балуешь, мама, — выполнила свой дочерний долг Тер.

— Ешьте, ешьте… — прошептала госпожа Лонг и испарилась.

Разговор перешел на предстоящий баскетбольный матч. Это был ответственный поединок. Университет, в котором все они учились, славился одной из сильнейших в городе баскетбольных команд, носившей название «Рыси». Их основным соперником в студенческом первенстве считались «Бобры».

Именно этим двум командам предстояло встретиться в финале, который разыгрывался на следующий день в спортивном зале «Зеленый сад».

Встреча приобретала особое значение, потому что на пей присутствовал олимпийский тренер, и ожидалось, что он отберет нескольких кандидатов в национальную сборную.

Что одним из этих кандидатов будет он, Дон не сомневался. Он действительно был баскетболист высшего класса. И то обстоятельство, что рост его не вполне соответствовал нынешним требованиям — всего сто девяносто сантиметров, не мешало ему. Поразительная прыгучесть, молниеносная реакция, умение забрасывать мяч с дальних дистанций, мгновенно прорываться в любую щель, обнаруженную в защите соперника, делало его самым результативным игроком команды, любимцем товарищей и тренера, кумиром болельщиков. Он был капитаном команды и центровым.

Было еще одно важное обстоятельство. Стипендия, которую он неофициально получал от университета как спортсмен, была его единственным источником существования. Дон не строил иллюзий. Прекрасно понимал, что его успехи в учении, отмечаемые всеми профессорами, никакой роли не играют. За это стипендии не дают. Да и по окончании университета хорошую работу он найдет, уж конечно, не из-за своих университетских оценок. Просто многие предприятия с удовольствием возьмут на службу игрока национальной сборной (если вообще придется идти служить — скорее всего, он будет числиться на какой-нибудь неведомой ему самому должности, как все другие крупные спортсмены, но как раз этого ему бы не хотелось).

Так или иначе, а завтрашний матч необходимо выиграть. Вот об этом и шел разговор.

— Так почему ты так уверен в победе? — в сотый раз спрашивала Тер.

— Во-первых, — терпеливо разъяснял Дон, — я должен быть в ней уверен, иначе грош мне цена как капитану. Во-вторых, мы сильней, у нас есть пара сверхсекретных тактических комбинаций. «Бобры» о них и представления не имеют, хотя на каждую тренировку засылают к нам шпионов. Мы их всех знаем — уборщик, монтер, который вечно проверяет счетчик, еще есть… И в-третьих, мы о них знаем все из первых рук.

— Это как так? — оживился Луиджи.

— А так. Только между нами. Их номер шестой, ну, вы знаете, рыжий такой, у нашего тренера на крючке.

— Да ну! Расскажи!

— Не важно. — Дон и так жалел, что сказал лишнее. — Важно, что на крючке. Словом, подыгрывать нам не станет, но что происходит у них в команде, сообщает.

— Все-таки это свинство, — неодобрительно произнесла Тер. — Самое настоящее предательство.

— Да? — взвился Дон. — Предательство? А то, что они нашего восьмого пытались шантажировать — рассказать его девушке, что он с другой целовался, не свинство? Нет?

— Пусть не целуется! — отрезала Тер.

— Хорошо. А то, что они отца нашей бывшей девятки в свой университет лифтером устроили с жалованием декана? Притом, что у них, сами знаете, все здания двухэтажные. И что же, сманили девятку, теперь против нас играет!

— А еще любительский спорт называется! — презрительно фыркнула Зена.

— При чем тут «любительский спорт», — пожал плечами Дон. — Жить-то надо. Ты знаешь, что в наше время пловцы в день полтора десятка километров на тренировках отмахивают, гимнасты по восемь часов работают, а уж про нас, баскетболистов, футболистов, хоккеистов, и говорить нечего. Чем же тогда, как не спортом, зарабатывать? Государство-то ничего даром не дает — ни залов, ни тренеров, ничего…

— Ну ладно, — вмешался далекий от стадионов и спортзалов Рог, — зарабатывайте себе на здоровье, но зачем же жульничеством заниматься, всякими там сманиваниями, шантажом?..

Дон посмотрел на него, поджав губы. Он начинал сердиться.

— Ты что, не знаешь, что такое конкуренция? Так спроси у своего отца, он небось не одного конкурента съел, пока…

— При чем здесь мой отец? — запротестовал Рог.

— А при том, что в спорте еще важнее соперника съесть. Не победишь его, вылетай. Вылетел, спускайся в нижнюю лигу. Спустился, черта с два будут за матчи с твоим участием столько, сколько сейчас, отваливать. А раз так, то университету и клубу на тебя наплевать. Иди на все четыре стороны — зарабатывай. Только кто возьмет игрока из проигравшей команды, кому такой нужен? Так что выигрывать надо любой ценой. Мало, что ли, случаев, когда убивают ребят, похищают, отравляют… Конечно, это уж слишком, но по мелочам нечего стесняться. Наш спорт стоял на том и будет стоять!

Он замолчал. Наступила неловкая тишина.

— Но лучше, конечно, побеждать честно, — попыталась спасти положение Тер.

— Да нет, я ничего не говорю. — Дон опять жалел, что наговорил лишнего (вот язык!). — Это уж так, крайности. Мы же все время честно выигрываем. И завтра так будет. Просто у каждой команды есть разные тактические секреты, и противники стараются их разнюхать.

— Ну конечно. — Луиджи тоже влил свою долю бальзама. — Это как в коммерции, как в производстве, как всюду. Каждое предприятие хранит свои тайны, а конкурент стремится их узнать. Нормально.

— Ну хорошо, — поинтересовалась Лилиан, — если вы выиграете и станете университетскими чемпионами города, это будет здорово?

— Не то слово! — махнул рукой Дон. — Замечательно будет! Особенно для меня. Стопроцентная гарантия, что попаду тогда в сборную, а значит, на первенство мира, на Олимпийские игры… Смогу перейти в…

Он замолчал.

— Куда перейти? — подозрительно спросила Тер.

— В другой клуб или там…

— Не ври! Ты хотел сказать — в профессионалы! Не стыдно? Инженер с высшим образованием играет за какую-нибудь команду «Краснозадые павианы»?

— Перестань, Тер! Ты пойми! У нас ведь каждого учат определенному делу. Чем дальше, тем мы все больше становимся великими специалистами, но в одной-единственной специальности. А когда выходим в люди, выясняется, что специалистов-то много, а мест для них мало. Мы вроде как винтики на конвейере: делают их кучу про запас, а потом оказывается, что некуда ввинчивать. Это пока мы тут в университете дурака валяем, все в порядке, а как выйдем…

— Что — когда выйдем? — перебила Тер. — Выйдем и все пойдем посуду мыть, мест для нас не найдется? Да?

— Да не все, — вяло усмехнулся Дон, — не все. Вот Рога отец в свой банк пристроит, Луиджи будет опять же у отца макаронами командовать, Зену уж как-нибудь ее отец замуж выдаст тоже не за нищего…