На банкете, устроенном в его честь административной и торговой мафией захолустного районного центра Борщова, к нему незаметно пробрался молодой самовлюбленный журналист местной газеты Виктор Слюньков и попросил оценить свой фельетон.

— Чем ты тут беспокоишь власти? — доброжелательно и даже ласково расспрашивал Василий Иванович.

— Да, понимаете, — убеждал Виктор, — я хочу поднять одновременно нравственные и экологические проблемы нашего города.

— Это хорошо, — похвалил Гилюк, чистая вода, свежий воздух и здоровое тело — главные наши компоненты, я бы сказал, главное наше оружие.

Полистал рукопись, отметил чистоту и аккуратность:

— Молодец, ни одной помарки, хоть сразу в типографию.

И тут же, полагая, что Слюньков выше областной газеты не сунется, красивым размашистым почерком наискось сверху на первом листе вывел: «Рекомендую пустить в печать. Спецкор Гилюк».

Но журналист, взбодренный такой высокой оценкой, несколько переоценил собственные силы и актуальность поднятых проблем, послал фельетон заказной бандеролью лично главному редактору газеты «Известия» с докладным письмом о том, что такой-то корреспондент вашей газеты порекомендовал меня вам…

Однако крупных злоупотреблений со стороны Гилюа следствие не установило. Те, кто его принимал, устраивал и поил, напрочь отрицали субсидии и взятки, ну, а Василий Иванович тем более. Поэтому привлекли его только за подделку документов, штампов и печатей, за что получил три года общего режима и на должности библиотекаря хозяйственной обслуги старательно чертил плакаты по исправительно-трудовому законодательству. Необыкновенно красочно и выразительно он оформил пункты из Закона об условно-досрочном освобождении из мест лишения свободы. И не зря, ровно через двенадцать месяцев вышел на свободу.

Теперь, обогащенный практическим криминальным опытом, не мешкая, занял еще более активную жизненную позицию в духе своего времени. Поначалу вступил в общество экстрасенсов. С отличием окончил десятидневные курсы и пополнил ряды биоэнергетических проходимцев. Для подтверждения своей высокой квалификации изготовил на английском языке диплом и грамоту, удостоверяющую, что Гилюк Василий Иванович является членом Парижской Академии Наук и обладает исключительным биополем, способен лечить все недуги тела и души.

Заказал афиши, на которых от его строгого, возвышенного лица исходили лазерные лучи и северное сияние. Приобрел черный фрак, лаковые туфли и начал гастроли. Сначала в малых селениях, а затем и в крупных городах, завоевывая авторитет и популярность среди наивных обывателей. Особым успехом пользовался у чувствительных и мечтательных женщин, стремящихся похудеть, похорошеть и расцвести. Помогали внешность и незаурядная интуиция. И не только это. Теперь Гилюк промышлял не один. В свое содружество независимых целителей принял ранее судимых за квартирные кражи супругов Раневских. Их обязанности не требовали высокого мастерства, но очень помогали росту профессионализма Василия Ивановича.

Они толкались у дверей, за которыми принимал маг и провидец, беседовали по душам с ожидающими своей очереди, рассказывали о феноменальных способностях Гилюка и внимательно слушали. Полученные сведения передавали шефу, и тот «творил чудеса».

В городе Ривне наиболее удачным и одновременно трагическим оказалось исцеление Тамары Попович, дочери представителя крупного кооператива, производящего мясные продукты, которая страдала от постоянных приступов головной боли и желудочно-кишечных расстройств. Разведенной, с болезненным трехлетним ребенком, нервной и взбалмошной женщины, тем не менее не лишенной привлекательности.

Так вот, Тамара с нетерпением дождалась своей очереди и зашла в гостиничный номер, служивший приемным кабинетом Гилюка, и остолбенела. Посреди комнаты, скрестив руки на груди, широко расставив ноги, стоял богочеловек.

— Садись, Тамара, — тихо сказал он, бережно обнял ее за плечи, нежно провел ладонью по волосам, — расслабься, отвлекись от мелочной суеты, доверь мне все свои беды… Грешна ты и не крещенная, в браке недолго состояла, родила больного ребенка, мигренью страдаешь, в животе твоем бесы нашли пристанище.

— Да, да, — шептала пораженная женщина, — я не знаю, что со мной, то голова, то печень, то желудок, то…

— Все от Бога. Человек, как стебелек, либо тянется к небу, либо клонится к земле. Сходи в церковь, исповедайся. Тебя вылечат лишь пост и молитва, как учил Христос, врачи не помогут.

Василий Иванович говорил искренне, проявлял участливость и заботу, потому и помогал. А в этом случае достиг выдающихся успехов. Через десять сторублевых сеансов Тамара заметно утончилась, похорошела, беззаветно поверила в Бога и влюбилась в Гилюка. Он тоже, пораженный ее доверчивостью и материальным достатком, увлекся, как мальчишка.

Вскоре Попович так вошла в доверие, что сама присутствовала на сеансах и давала советы, как исповедаться и избежать новых грехов. Все бы ничего, но в один прекрасный день Тамара, экзальтированная внезапно возникшей мыслью о том, что ее отец кормит людей мясом, греша перед Богом и Гилюком, обозвала всех своих родных «трупоедами», разгромила и подожгла колбасный цех. Тут уже вмешались пожарная охрана, милиция и прокуратура. Быстро вышли на Гилюка, нашли повод и произвели обыск в его святых апартаментах. Оперативные работники горотдела внутренних дел перерыли весь номер и представили пораженным понятым разнообразнейшие свидетельства и дипломы да более ста тысяч рублей наличными.

На этот раз Гилюка привлекли еще и за мошенничество. Суд признал его особо опасным рецидивистом и определил ему восемь лет лишения свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима с конфискацией всего имущества. Но это несколько позже, а пока Василий Иванович роптал на свою судьбу и напряженно обдумывал сложившуюся ситуацию в СИЗО УВД.

Он сразу вычислил срок и начал прикидывать, как избежать сурового наказания. После длительных и тягостных размышлений решил бежать. Опять, в который раз, пустил в ход свои феноменальные способности и неистощимый талант. Предложил услуги руководству учреждения, пообещал переоформить всю наглядную агитацию в духе времени по лучшим мировым стандартам. С присущим ему напором взялся за дело. Рисовал в камере, но постепенно, завоевывая доверие, начал и в клубе штаба красить и расписывать стенды о дисциплине, неподкупности и бдительности личного состава. Рисовал настолько искусно, что усыпил эту самую бдительность и, воспользовавшись почитанием своих способностей, как-то в сонливый полдень смело направился к дверям контрольно-пропускного пункта. А до этого вывернул наизнанку фуфайку, под которой уже просматривалась модная куртка. На шею нацепил заблаговременно склеенный белый воротник и черный галстук. Подошел к окошку КПП и, сдержанно улыбаясь, спросил:

— Скажите, пожалуйста, адвокат Гринев не проходил?

— Нет, — повела плечами сержант внутренней службы Кобелева Оля, — я только заступила и никого еще не пропускала. Да и не знаю такого.

— Это совсем зеленый адвокат, месяц как университет окончил. А я — следователь Чуйко. Уже целый час его жду. Да ладно, время терпит.

Через полчаса Гилюк повторил свой закрученный маневр, но действовал еще более решительно:

— Ну что, не было этого Гринева?

— Да нет, — участливо посетовала Оля, — никто не подходил.

— Тогда выйду, поищу его сам. Откройте, пожалуйста.

Контролер Кобелева нажала кнопку. Щелкнула решетка, затем входная дверь, и Василий Иванович, не спеша, вышел на свободу.

Правда, долгой она не оказалась. Через три месяца его арестовали в Ялтинском морском порту с удостоверением инженера-инспектора министерства морского флота при исполнении функциональных обязанностей. Он как раз собирался проверять прогулочные катера на предмет их быстроты и легкости скольжения вдоль Черноморского побережья. В роли верной супруги его сопровождала преданная Тамара Попович. Однако на этом их роман оборвался.

Гилюку добавили еще одну статью за побег из места лишения свободы или из-под стражи, что составило дополнительно два года заключения. И следы этого гениального мошенника затерялись где-то в мутной среде строгого режима.