Погода на новогодние праздники выдалась мерзкая: плюсовая температура, грязь, слякоть. Нудный мелкий дождик, сеющийся с грязно-серого, как снег под ногами, неба. Казалось, дождь мог идти часами, ни на минуту не останавливаясь, не прекращая назойливого шороха. Кап, кап, кап… С крыш, навесов, балконов. Кап, кап… Рябая поверхность воды в радужно отблескивающих бензиновой пленкой лужах. Кап… Мокрые куртки, пуховики, пальто, шубы. Слипшиеся и потерявшие форму меховые шапки. Теснота и давка в маршрутках, громадные очереди в магазинах, злые, раздраженные лица.

Конечно, всё надо было покупать заранее, ёрзала в сознании Андрея вредная мысль. А теперь что? Народу — не продохнуть, цены опять-таки взлетели, сплошная толкотня везде — куда ни сунься. Он досадливо плюнул на тротуар. За-бла-гов-ре-мен-но — бухало в сознании. За-го-дя. И ведь так — каждый год, а? Пора бы делать выводы.

— Выводы! Тьфу! — Андрей безнадежно махнул рукой, послал по матушке продавцов, покупателей, дирекцию супермаркетов и иже с ними. На сердце несколько полегчало. Предпраздничный мандраж и волнение унялись. Действительно, зачем ему на стол различные вкусности? Шампанское с водкой есть, кое-какая закуска — тоже. А насчет остального перебьется — один ведь справляет. В гости не идет, сам никого не пригласил.

В том-то и дело, что один, подумалось уныло. Не с родителями же отмечать, которые вообще живут в другом городе? Ладно, давай-ка домой, парень: вечереет. Он потопал на ближайшую остановку, путь лежал через улицу Баумана: пришлось сделать крюк. С некоторых пор он зарекся бывать там. Хотя тянуло. О Господи, как же его тянуло туда, к маленькому, сложенному из дикого камня фонтану и…

Свет в подъезде опять не горел; воняло чем-то заплесневелым, затхлым, будто из погреба. Ехать на лифте совершенно не хотелось: Андрей не страдал клаустрофобией, однако на то имелись другие причины. Он ощупью, придерживаясь за обшарпанные, в трещинах, стены, поднялся на пятый этаж. На шестом противно, визгливо замяукала кошка — и Андрей вздрогнул от неожиданности. Темнота наваливалась со всех сторон, в ней таились загадочные шорохи, поскрипывания, чье-то тяжелое дыхание. Он попытался рассмеяться, отгоняя глупые страхи, но не смог. Нет, нет, прошептал, вытирая мгновенно вспотевший лоб, никого здесь нет. Сейчас я открою квартиру, включу свет… Долго, нервно возился с замком: ключ никак не желал попадать в прорезь. В который раз пожалел об отсутствии спичек или зажигалки — он не курил, так, баловался иногда.

Наконец дверь поддалась. Андрей шагнул в прихожую — скрип половиц под ногами, — поставил, едва не уронив, пакет с покупками на подставку для обуви, потянулся к выключателю. Пыльная лампочка осветила старенькие обои «под кирпич» с нарисованными подсвечниками. Давно пора сделать ремонт, прикинул он и клятвенно пообещал себе: летом, хорошо? Цена таким обещаниям была известно какая. В зале, впрочем, ремонт пока не требовался: около двух лет назад Андрей побелил потолок, наклеил тисненые обои, покрасил окна и плинтусы. На это его сподвигла бывшая подружка — Лера. Симпатичная, умная, но слишком зацикленная на женитьбе девчонка — поэтому пришлось с ней расстаться: Андрей не терпел посягательств на личную свободу. Теперь-то он относился к браку куда как спокойнее и рассудительнее. Вот только Лерка уже вышла замуж.

Однокомнатная квартира в панельной девятиэтажке досталась ему в наследство от бабки, с этим Андрею определенно повезло. На скромную зарплату инженера-технолога он не купил бы и жалкой гостинки. Разве что кредит ипотечный взять, для молодых семей — скидка. Тьфу! — снова мысли не туда поехали.

Он разделся, обул мягкие домашние тапочки, прошлепал на кухню, где выложил в холодильник снедь из пакета. Наскоро глотнул минералки — в горле пересохло: разволновался, стоя на темной лестничной клетке, разыгравшееся воображение услужливо подсовывало самые мерзопакостные образы. Ужас положения заключался в том, что некоторые из них могли очутиться вполне реальными. Странности начались с тех пор, как… как… Он не смог закончить предложение, судорожно вздохнул, отвинтил пробку с водочной бутылки. Глотнул прямо из горла, проливая на рубашку, запил водой — обжигающее, приятное тепло устремилось вниз по пищеводу. Сделал еще два глотка. Окосею, промелькнула мысль, с обеда ничего не ел, и ведь — не хочется. Налил полный стакан, отправился в зал. Включил телевизор, задернул шторы.

— Рано начал, да? — спросил у отражения в зеркале. — Тридцатого декабря. Но ты-то мне не указ, верно? Может, я собираюсь напиться, чтобы не вспоминать! Забыть, понимаешь?! Давай, без тоста.

Дзень — стакан звякнул о стеклянную поверхность.

Алкогольные пары кружили голову не хуже аттракциона «летающая тарелка» в парке отдыха. Через какое-то время зеркало опять стало «ненормальным». Э-э, ты мне это брось, Андрей наставительно грозил пальцем, он пытался и никак не мог понять, в чем же причина «неправильности»? Двойник за покрытым амальгамой стеклом насмешливо повторял его неуклюжие движения.

— Всё зло от баб, — провозгласил Андрей. — Выпьем!

Испуганно зажал рот ладонью. Нет, нет, не вспоминать, забыть, как страшный сон. Эти волосы, эти губы, эти руки… Ноябрь. Последний месяц осени…

Вечером, четвертого (или пятого?) ноября, в общем, накануне праздников, он гулял по Баумана, изнывая от ничегонеделания. Все друзья-товарищи давно обзавелись женами, детишками даже. Дома сидят, не с кем на улицу выйти, проветриться. Работа, семья, снова работа — в свои двадцать семь холостяк Андрей казался среди них белой вороной. Жениться, что ли? Ага, на первой встречной. С другой стороны — Лерку-то проморгал. Дур-рак. Он присел на скамейку, открыл купленную в ларьке бутылку «Невского». Задумчиво, неторопливо прихлебывал, смотря на проходивших мимо людей. Шумные компании, увлеченные исключительно собой парочки, такие же, как он, одиночки. Центр города, тут всегда много народа. В мокрой брусчатке мостовой отражались желтые блики изящных, сделанных «под старину», фонарей. На толстых стеклах колпаков, обрамленных стальными завитушками, блестели мелкие капельки — да, тогда стояла дождливая погода. В бесчисленных кафешках играла музыка. Было скучно. Нет, было ужасно, невыносимо скучно.

Он огляделся по сторонам и заметил на скамейке близ фонтана девушку. Забавный такой фонтан — небольшой, из дикого камня, со скульптурой, изображающей русалку. На его фоне обожали фотографироваться туристы, горожане также часто позировали перед бьющими вверх струями. Естественно, осенью фонтан не работал, на дне валялись позеленевшие и еще новенькие медяшки. День ото дня их становилось меньше — бомжи местные подбирали. Вероятно, ночью, когда никто не видел.

Андрей пристально смотрел на девушку, будто вознамерился запомнить, навсегда вложить в память. Стройная, ладная фигурка, точеные черты лица, светлые волосы. Его тип. Она ему определенно нравилась. Допив пиво, он аккуратно поставил бутылку на мостовую, встал и направился к девушке. Та зябко куталась в серую тонкую курточку. Синие джинсы, сапожки — в толпе на нее явно не обратили бы внимания. А ведь на кого-то похожа, подумал Андрей. На кого? Так и не вспомнилось.

Знакомство вышло на удивление легким и непринужденным. Вам грустно? — спросил он. Мне вот тоже. Должно быть весело, но предстоящие праздники совсем не радуют. Не с кем отметить, понимаете? Понимаю, ответила она. Жизнь не балует, да? Потерпите немного, темная полоса обязательно кончится. У меня всё хорошо, возразил он. На работе, по крайней мере. «А в личных отношениях?» — незаданный вопрос готовился повиснуть в воздухе, вырасти разделяющей стеной. Но она ничего не сказала.

Через полчаса Андрей с Ингой неторопливо прогуливались по Бауманке. Просто так — ходили, смеялись, разговаривали. В кафе она сидеть не хотела, от бутылочки пива отказалась. Поздний вечер перерастал в ночь, ощутимо похолодало. Девушка накинула на голову капюшон, отороченный мехом. Держать ее теплую ладошку в своей руке было весьма приятно; сапожки с высокими каблуками глухо цокали по мостовой, глянцево отблескивая в свете вмонтированных в брусчатку округлых ламп-светильников, напоминавших крошечные иллюминаторы.