Рядом, в отчаянии заламывая руки и беззвучно плача, колыхался бледный размытый призрак девушки. Тек туманными струйками, пряжей, разматывающейся с клубка. Истончался. А в глазах плавилось странное выражение — боль вперемешку с жадностью. Запретная кровь манила умирающее проявленье.

Чуть поодаль, плотной стеной окружая фонтан, толпились смутные, неясные тени, тянули когтистые лапы, будучи науськаны Городом. Но не так уверенно, как раньше. Их тоже привлекала кровь. Толпа разрасталась, предчувствуя скорую поживу.

Отражение встало: плавно перетекло вверх из сидячего положения.

— Хотите? — Воздело над головой труп.

— Да… да… да… — алчно шептали тени, забыв обо всём на свете.

— Нет… — через силу пискнула Инга.

— Каждый день? — Лже-Андрей торжествующе ухмыльнулся.

— Да-а-а!!!

— Тогда… выберите меня управителем.

Толпа смущенно примолкла — собираясь с мыслями, готовясь дать ответ. Взбурлила кое-где ропотом недовольства: управителем? тебя?! Из грязи — в князи?!! Двое владык получается? — Город и ты. Однако самые смелые, нетерпеливые и жадные уже кричали:

— Да! да! Мы согласны!! Отдай нам его!!!

Отражение презрительно щурилось: глупцы, ничтожества, стадо хищных баранов, почуявших кровь. Вам ли понять меня?

Город молчаливо, угрюмо взирал на творящееся действо черными провалами окон.

Чувствовал свое бессилие, поражение, свой проигрыш в так и не начавшейся войне. Машина просчиталась, дала сбой, ее обманули.

— Нет, — сказала первая химера, прижимая к себе мертвое тело, сливаясь с ним, растворяясь сахарным песком в горячем чае. Две обнявшиеся фигуры походили на чудовищных близнецов. На Инь и Янь, перетекающие друг в друга. Судороги, спазмы пробегали по обоим — оригиналу и двойнику. Корежили, сминали туловища, нарушали симметрию. Смазывали очертания.

Призрачная толпа заворожено следила за явившимся… чудом?

— Это мое, — прохрипела химера, дергаясь, как бабочка, насаженная на булавку конопатым мальчишкой, пытливым и любознательным, но с достаточно смутными представлениями об энтомологии. — Вам достанутся другие… подарки.

Тела совместились.

— Хозяин, принесший жертву слуге, достоин лучшей участи. — Даже голос химеры изменился, стал иным. — Мы равны теперь. Кто из нас Феникс, восставший из пепла. Я? Он? Любой ответ — неправильный.

Бывшее отражение встряхнулось мокрой собакой, огладило себя, будто проверяя — по руке ли перчатка? Всё ли вместилось? Еще слегка двоясь, химера шагнула за круг из камней, за неприступную стену, огородившую фонтан. Как бы давая понять возможным недоброжелателям — всё, кончено, финита ля комедия, отныне я не боюсь никого и ничего.

— Я буду хорошим правителем, — заявила она. — Самым лучшим. О народ мой, мы найдем выход из лабиринта навязанной любви, льдистого стекла и холодного камня. Мы вновь расправим сломанные крылья. Я поведу вас.

Многие проявленья спешно преклоняли колени.

— Здесь владычествует пыльное время, грязь и скука. Но и время не вечно, истираемое хрустальными жерновами Кроноса. Город умер. Пристойно ли поклоняться иссохшим мощам? Они не смогут защитить вас и никогда ничего не дадут взамен, умея только брать. А я — дам. Я — буду новым Кроносом! Любовь… Знаете ли вы, что это такое? Нет, это не то чувство, что вы испытывали к Городу. Ваша любовь слепа и безответна. А настоящая любовь — взаимна, она должна уметь прощать и быть выше обид. Подлинная любовь — когда живешь не для себя, для других. Я верю, мы найдем выход.

— Андрей?.. — едва слышно прошептала Инга.

Химера обернулась, внимательно посмотрела на нее темными бликующими глазами. Что-то мелькнуло в них. Что-то человеческое? Вряд ли. Хотя… И ответила:

— Нет, но если хочешь, я стану им для тебя.