Бог – это не каратель. Он исправляет Свое создание; поэтому славянское слово «наказать» означает «научить». И если христианин смотрит на постигающие его скорби как на Божие напоминание о недостатках, тогда он старается исправить их, старается найти причины их в своих грехах, а не в каких-то обстоятельствах или в немощах людей, которые его окружают. Тогда человек постепенно начинает смотреть на скорби и на все, что с ним случается, правильно, ибо в жизни своей дает место Богу, Божией справедливости, Божию Промыслу. Тогда он благословляет Бога за скорби и благодарит Его.

Многие считают, что время поста – тягостное, унылое: ни повеселиться, ни поесть вдоволь. В храме – кругом полумрак, царские врата закрыты, облачение священников – темное. Великопостные будничные службы отличаются особым покаянным пением, и лица у молящихся какие-то скорбные. Для чего все это? Ведь в нашей жизни и так мало радости.

– Я не совсем согласен с тем, что пост – это скорбное, печальное время. Да, пост – это печаль, покаянная печаль, но вот удивительное дело! – печаль эта радостотворная, как назвал ее преподобный Иоанн Лествичник. В одном из церковных песнопений в начале поста говорится: «Постимся постом приятным, благоугодным Господеви; истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение, оглаголания, лжи и клятвопреступления – сих оскудение пост истинный есть и благоприятный». То есть не тоска и скорбь – душа поста, а уклонение от зла, от всего нехорошего, что есть в нашей жизни. И когда человек удалит из своего сердца грех, зло, которое и является всегда началом скорби и болезни, тогда в сердце воссияет благодатная, светлая радость.

– Я думаю, не лишним будет напомнить об употреблении пищи во время Великого поста: что можно вкушать, а что нельзя, ведь разночтений здесь очень много.

– Пост не есть голодовка. Так неправильно думать. Пост есть ограничение в излишнем, потому что на самом деле организм наш требует гораздо меньше пищи, чем мы даем ему каждый день. И если мы удалимся от так называемой скоромной пищи, т. е. не будем употреблять пищу животного происхождения: мясную, молочную, яйца, рыбу – а будем употреблять пищу растительного происхождения, то увидим, что здоровье наше нисколько от этого не пострадает. И наука говорит, что при таком питании оно даже улучшается.

– Батюшка, но ведь среди нас больные, немощные люди. Есть ли для них какие-то послабления?

– Несомненно, есть. Мы не телоубийцы, а страстоубийцы, как сказал один святой, и поэтому поститься в ущерб своему здоровью – это крайность, это грех. Церковь всегда делала послабления для тех людей, у которых слабое здоровье. Преподобный Варсонофий Великий говорит, что когда человек болен, то если будет и десять раз в день есть, не согрешит.

Что касается количества пищи, то каждый должен устанавливать для себя такую норму: с одной стороны, не давать телу лишнего, а с другой стороны, давать телу должное. Относительно качества пищи: при некоторых заболеваниях, как правило, благословляется ослаблять пост, например, людям с больным желудком, а также беременным женщинам или младенцам. Но всякий раз лучше это делать с благословения священника.

– А пост духовный предполагает ограничение себя в развлечениях, в получении той светской, не всегда благостной информации, которая поступает через телепрограммы и прессу?

– Церковь всегда учила, что пост духовный гораздо важнее поста физического, потому что пост без молитвы – это голодовка. Если человек не удалится на время поста от каких-то ненужных встреч и бесед, то ему просто некогда будет молиться, и пост пройдет впустую. Смысл удаления от зрелищ и развлечений заключается в том, чтобы человеку найти хоть немного времени в году, когда устранившись от созерцания земли, ее событий и дел, он немножечко побудет самим собой, останется наедине со своей душой, наедине с Богом, когда он может подумать о своих грехах, о вечности, о таких ценностях, о которых люди мало говорят в повседневной своей жизни. Именно в этом смысл духовного поста.

Пост – время покаяния, время собирания духовных плодов и при этом – время радости, благодатной, духовной радости. Если мы не будем поститься, мы не сможем понять радости Воскресения Христова, Пасхальной радости. В одной книге о святой Афонской горе приводится такой рассказ.

Дело было на Пасху. На Афоне есть отшельники, анахореты, которые приходят на праздники в монастыри. После пасхальной службы в одной обители, когда братия пошли в трапезную, один послушник увидел отшельника, который сидел и ел корочку хлеба. Послушник, удивившись, воскликнул: «Отец! Сегодня же праздник, зачем ты ешь этот хлеб? Пойдем вместе с нами в трапезную, ведь сегодня Пасха». Отшельник посмотрел на него внимательным, любящим взглядом и сказал: «А у меня всегда Пасха...»

Очень важно понять связь поста и Пасхи, связь покаянного плача и радости возрождения души. Понять это поможет нам Великий пост, если мы хоть в какой-мере возревнуем подъять на себя его труд. Время Великого поста есть время особого труда над своей душой, время подвига, время молитвы; можно сказать, что это время богопознания. Человек, который не трудится над собой, проходит мимо Великого поста, мимо любой работы над собой,– не будет знать Бога, впадет в ересь. Если вы видите еретика, если вы видите неправославного человека, даже если вы видите нецерковного человека, знайте, что он не живет по Евангелию, хотя, может быть, и много говорит о Евангелии. Человек постящийся, человек подвизающийся, человек трудящийся – это человек Божий, человек, в сердце которого – Господь, это человек, знающий Бога и знаемый Богом.

Помни последняя твоя и во веки не согрешишь (Сир. 7, 39). Многие считают, что воспоминание о последнем часе отравит их земную жизнь. Но это вовсе не так. Память о смерти освящает дни земной жизни человека. Вечное освящает настоящее. Память о смерти – как бы лучи, сияющие из вечности в настоящее. Они согревают нашу душу, одухотворяют ее. Человек, взор которого устремлен в вечность, совсем иначе оценивает земную жизнь.

«Каплям подобно дождевным, злии и малии дние мои, летним обхождением оскудевающе, помалу исчезают уже» – говорится в каноне на исход души из тела. Скоротечно бегут минуты нашей жизни, из них слагаются часы, месяцы и годы. Мы и не заметим, как минует наша жизнь, как мимо нас стремительным вихрем пройдут все ее суетные события, великие и малые, почти не оставив никакого следа в сердце.

Кажется, совсем недавно мы были молоды, наслаждались всеми радостями жизни, а теперь уже на висках серебрится седина, знаменуя закат жизни, начало старости, близость смерти. Скоро, очень скоро, гораздо быстрее, чем кажется, настанет последний день. Он придет внезапно, как вор в ночи, когда его никто не ждет. Предстанет перед нами грозный вестник смерти и поведет душу за собою. Туда, откуда уже не возвращаются. Тогда настанет пробуждение от сна земной жизни и все пережитое, все, что так заботило и волновало нас, все сладкое и горькое, покажется нам не более, как ночным сновидением. Все суета сует,– сказал Екклезиаст.– Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется (Ек. 1, 2, 4-7).

Подобно каплям этих рек текут минуты нашей жизни в океан вечности. И ничто, и никто не в силах удержать бег этих минут. Неудержимо бегут минуты, но от нас и только от нас зависит то, чтобы малая минутка временной земной жизни претворилась в минуту вечной радости. Сможем ли мы сообщить этому крошечному мгновению времени вечный, непреходящий смысл – зависит только от нас. «Если мы не увидим Бога в этой жизни, то не увидим Его и в будущей»,– сказал преподобный Симеон Новый Богослов. Блажен и преблажен познавший эту истину. Блажен и преблажен тот, кто понял значение маленькой минуты, тот, кто каждую из минут своей земной жизни стремится посвятить Богу и вечности, тот, кто понял, что спасение души совершается не когда-то где-то потом на Страшном Суде, а именно сейчас, в эту самую минуту: того, что было, уже нет, а то, что будет, еще не пришло, и мы не знаем, будет ли. Только сейчас, в этот миг, мы живем. Только «сейчас» реально и только «сейчас» открывается перед нами вечность в своем небесном сиянии.