Нет смысла здесь пересказывать книгу - она перед читателем. Отмечу лишь, что "Монархическая государственность", несмотря на обширные и интересные исторические экскурсы, менее всего ставит себе целью познание прошлого, вернее, цель эта - подсобная. Пафос тихомировского трактата - футуристический, а не ретроспективный. Тот общественный строй, который автор считает наиболее совершенным, собственно нигде и никогда не существовал. И в Византии, и в России, и тем более в Западной Европе Тихомиров видит искажения монархической идеи, приводящие к вырождению самого самодержавного принципа в противоположный ему, демократический по происхождению, принцип абсолютизма. Монархическая государственность, таким образом, не дана в готовом виде - существует лишь фундамент (заложенный в средневековье), на котором еще строить и строить. Истинная самодержавная монархия - дело будущего, ее нужно творить.

***

Самодержавная монархия, по Тихомирову, не может существовать без двух основ: религиозного идеала и прочного, корпоративно организованного "социального строя", имеющего тесную связь с Верховной властью. И то, и другое в России начала XX в. находилось в расшатанном состоянии. Свою задачу Лев Александрович видел в том, чтобы указать российской монархии пути творческой реставрации этих ее главных опор. В ряде своих работ ("Духовенство и общество в современном религиозном движении", "Личность, общество и Церковь", "Христианство и политика" и др.) он поставил на обсуждение самые жгучие религиозно-общественные проблемы. А его брошюра "Запросы жизни и наше церковное управление" (1903) способствовала началу конкретных практических действий для изменения неканонической системы церковного управления. Что же касается "социального строя", то здесь Тихомиров основное внимание уделял рабочему вопросу, справедливо видя в его правильном разрешении залог будущего России. На эту тему им было написано огромное количество статей ("Рабочие и государство", "Русские идеалы и рабочий вопрос", "Гражданин и пролетарий" и т. д.) и докладных записок. Именно Тихомиров теоретически обосновал ту, к сожалению, нелепо и быстро свернутую политику разумной организации рабочего движения под эгидой правительства, которая получила наименование "зубатовщины" [27]. Позднее он пытался подтолкнуть к подобной политике и Столыпина [28]. "В политике и общественной жизни, - писал Тихомиров премьер-министру 31 октября 1907 г., - все опасно, как и вообще все в человеческой жизни может быть опасно. Понятно, что бывает и может быть опасна и рабочая организация. Но разве не опасны были дворянская, крестьянская и всякие другие? Разве не опасна даже сама чиновничья организация? Вопрос об опасности организации для меня ничего не решает. Вопрос может быть лишь в том: вызывается ли организация потребностями жизни? Если да, то значит ее нужно вести, так как если ее не будет вести власть и закон, то ее поведут другие - противники власти и закона. Если государственная власть не исполняет того, что вызывается потребностями жизни, - она погрешает против своего долга, и за это наказуется революционными движениями. <...> Благодаря возне с корпорациями - Средние века прожили целую тысячу лет. Это значит, что труд был окуплен. Люди и государства - жили. А в этом вся задача политики. <...> Раз и навсегда, на веки вечные, ничего нельзя устроить. Нельзя создать мир и затем почить от трудов. Живут вечно только законы жизни, а формы постоянно изменяются. <...> Я не только не игнорирую трудностей нашего рабочего вопроса, но вижу, что он в некоторых отношениях сильнее, чем в Европе. Но это ни мало не избавляет нас от необходимости решать этот вопрос и искать способов его решения" [29]. Думаю, что через 10 лет многие по достоинству оценили тихомировские разработки по рабочему вопросу, но было уже слишком поздно...

У Льва Александровича были и другие предложения Верховной власти. Например, создание системы монархического народного представительства (в коем депутаты должны были избирать от профессиональных корпораций, а не от партий) в противовес либеральной демократии. Но большинство тихомировских проектов тихо "ложилось под сукно"...

***

Есть, конечно, какая-то поразительная мистика истории в том, что "Монархическая государственность" была издана именно в 1905 г., т. е. в том году, когда русское самодержавие начало свой трагический путь на станцию с символическим названием - Дно. Петербургская система за два века успела износиться, монархию могло спасти только радикальное обновление. Великий мыслитель предложил программу такого обновления, но выполнить ее было некому. Правящий слой России слишком долго отвыкал думать по-русски, чтобы понять, что абсолютизм и самодержавие - полярные принципы. Его хватило лишь на бездарные уступки конституционализму.

Даже Столыпин, самый живой человек в правительстве, был предельно далек от тихомировских идей [30]. Правящий слой выродился, он оказался не способен творчески ответить на вызов эпохи, что и привело к гибели традиционной России. Тихомиров предчувствовал ее крушение еще в 1899 г., когда, казалось бы, все было "тишь да гладь". "<...> ни единого крупного человека в лагере монархии" [31], - с горечью записывает он в мартовском дневнике. А уже в июле доверяет дневнику поистине страшное переживание: "Тяжело служить безнадежному делу, а его безнадежность мне становится все очевиднее. Православие тает, как свечка <...> О монархии - трудно даже говорить. Одна форма, содержание которой все более затемняется для всех. О народности уже и вовсе не возможно упомянуть. Где она? <...>А между тем - не могу же я потерять знание. Не могу я не видеть, что монархия (как она должна быть) есть высшая форма государственности. Не могу я не верить в Бога" [32]. Увы, предчувствия не обманули Льва Александровича...

Тихомиров остался одиночкой в "консервативном" лагере, "умной ненужностью", говоря словами Герцена. На него смотрели косо, подозревая в нем - "Конрада Валленрода". Так, например, публицист газеты "Голос Москвы", подписавшийся Ф. Чеб-в, доносил "по начальству" в 1911 г., что, оказывается, "и поныне наши революционеры с каким-то особым почтением относятся к этому старому "льву" подполья <...> Чувствуется здесь как бы какая-то клятвенная связь между ними, как будто там, в подполье, все еще ждут чего-то от этого испытанного "соглашателя" [33]. Да, одиночество - удел творческой личности в мертвой среде. "Наше положение, - писал Тихомиров Ф. Д. Самарину 9 августа 1911 г., - вероятно, не хуже прежнего, но крайне малое понимание православия и монархизма в среде так называемых "правых" проявилось гораздо ярче, чем прежде. К сожалению, у нас гораздо больше антисемитов, чем православных, гораздо больше абсолютистов, чем монархистов, и причины бессилия Церкви и монархии стали гораздо яснее, чем три-пять лет назад. Понятное дело - что такие люди могут быть только реакционерами, но никак не строителями русских начал. Я не могу скрывать от себя, что я с тем направлением, которое хочу дать газете (и которого я не могу изменить), прямо одинок. Я, впрочем, и раньше это знал, то есть до "революции". Но наше время выясняет все больше, что победа этой революции была совершенно неизбежной с той минуты, когда исчезла крепкая рука, ей не дозволявшая подняться, ибо в самом русском обществе все принципиальные и идеальные основы православной монархии - так бледны, что оно не в состоянии дать отпора никакому врагу" [34]. Читая такие документы, перестаешь недоумевать по поводу "мартобря" 1917 года...

Тихомирова заново открыла для себя русская эмиграция, его книги издавались в зарубежье и живо обсуждались. Идея же корпоративного государства просто витала в воздухе почти всего мира середины XX в. Ей увлекались и фашисты, и либералы, и социалисты... Ее по-разному воплощали в Италии, США и даже, отчасти в стране, некогда называвшейся Россией. Но эти государственные устройства принципиально отличались от тихомировского проекта: они не были монархиями, по крайней мере в том смысле, который вкладывал в это понятие автор "Монархической государственности".