– Когда?

– С хлебным пудингом.

– Потому что он вам не нравится?

– Все не так просто. – Она шмыгнула носом и вытерла глаза.

Я опять не заметил, как она стала плакать. Она умела это скрывать.

– Помните, я рассказывала о Вейле?

– Да.

– В горах было маленькое кафе, и в середине дня мы приходили туда, чтобы погреться и отдохнуть. И мы всегда брали там хлебный пудинг и горячий шоколад.

– Значит, он приготовил его, чтобы напомнить вам, что были и хорошие времена?

– Да.

– А вы его оттолкнули.

– Да.

– Ого.

– Я же сказала, что все испортила.

– Да уж, вы не шутили.

– Меня так разозлил, так обидел его комментарий про нянь, что когда предоставился шанс отомстить, я не сдержалась. – Она подняла лицо на меня. По ее щекам текли слезы. – Зачем я так поступила?

– Вероятно, по той же причине, по которой он высказался о нянях. Вы с ним как по кругу ходите – то обижаете друг друга, то обвиняете. Остановить это можно одним-единственным способом: если кто-то из вас начнет поступать правильно.

– Я так и хотела. С подарком. Но он ему не понравился…

– Вы застали его врасплох.

– А слова о плохих родителях…

– Слушайте, он верно заметил. Это сказали вы, а не он.

– Он не стал отрицать.

Я устало вздохнул.

– Вы не получили нужного вам одобрения и потому решили, пускай и он его не получит?

Она обреченно пожала плечами.

– Наверное.

– Ну так вот что я вам скажу. Это просто смешно. Эгоистично, инфантильно и глупо. – Она моргнула, ошарашенная моей прямотой. Я знал, это больно. Она ожидала сочувствия, но мне надоело ее утешать. Сочувствие предназначалось тем людям, которые потеряли детей не по своей вине. Ни я, ни она претендовать на него не могли. – Никто и не утверждает, что быть родителем – это легко. Так говорят только те, у кого нет детей. Ну, задел он ваши чувства, и что? Попереживали и успокоились. Это и значит растить ребенка. Это и значит быть матерью.

– Мы уже выяснили, что хорошей матерью я никогда не была.

– Тогда начните вести себя по-другому. По-новому. Вы с ним можете целую вечность повторять одни и те же ошибки, пытаясь решить, кто виноват. Либо – и, Грейс, я сейчас говорю только о вас – вы можете повзрослеть. Вы можете стать тем человеком, который скажет: «Достаточно».

Она через силу сглотнула.

– А он? Что остановит его?

– Коул хороший человек. Слащавый и эксцентричный, однако хороший. Это займет какое-то время, но если вы будете верить в него и по-честному стараться выправить ситуацию, то в конце концов он ответит вам тем же.

– Вы правда так думаете?

– Да.

Она задумалась. То был хороший знак. Сказать – мол, с сегодняшнего дня все изменится – было легко. Но сделать? Для этого требовалось много усилий и нечто большее, чем простое терпение. Я восхищался ею за то, с какой серьезностью она отнеслась к ситуации, и за надежду на то, что ее вклад будет действительно что-то значить.

Наконец она подняла глаза на меня. Она больше не плакала, но точно была перепугана до смерти.

– Я не хочу, чтобы мой сын меня ненавидел. Скажите, Джордж, что мне сделать?

Я взял ее за руку.

– Мы со всем разберемся.

Один был готов.

Остался второй.

Часть 3

Надежда

Глава 6

Путешествие домой прошло как в бреду. Коул организовывал наш перелет в такой спешке, что не подумал о стыковках и пересадках, в результате чего дорога заняла еще больше времени, чем обычно. Он непрестанно смотрел на часы, и к моменту, когда мы приземлились в Финиксе, его нервы были расшатаны до предела. Он боялся, что задержка будет стоить нам нашей первой попытки усыновления, так что я изо всех сил старался не подцепить его настроение. Поспав в своей постели всего пару часов, мы снова встали и вышли за дверь. Я еще не оправился от джетлага, когда сел напротив Томаса в его офисе в центре.

– Когда мы с ней познакомимся? – спросил Коул.

Томас приподнял ладони.

– Притормозите, – проговорил он. – Я понимаю, ожидание затянулось, но дайте мне полминуты на то, чтобы ввести вас в курс дела.

После столь долгого ожидания Коула взбесило бы даже секундное промедление, однако он воспринял просьбу на удивление хорошо. Он сжато кивнул и засунул ладони под бедра словно для того, чтобы закрепить себя на сидение.

– Девушку, с которой вы встретитесь, зовут Тейлор Льюис. Вообще, забавное дело. Я столько лет в этом бизнесе, но меня не перестает изумлять то, что в итоге все и всегда решается через знакомых. Я полагаю, вы знаете женщину по имени Джулия Доусон?

– Да, – удивленно откликнулся я. – Мы были соседями.

Томас кивнул.

– Тейлор, судя по всему, работает на сестру мужа Джулии. Вы ее знаете?

– Нет.

– Ну, а она о вас знает и, видимо, рассказывала много хорошего, потому что Тейлор связалось со мной. – Он придвинул к себе лежащую на столе папку и открыл ее. – Первым делом хочу сообщить вам, что Тейлор трудоустроена и обеспечена всем, что ей полагается.

Мы с Коулом переглянулись, и я увидел, что он, как и я, находится в недоумении.

– И что? – спросил я.

– Возможно, вы помните, как я рассказывал вам, что деньги привлекают к себе людей определенного сорта. Дело в том, что за прошедшее время ко мне обращалась еще пара женщин, но я не стал вам звонить, потому что они вызвали у меня опасения.

Коул рванулся вперед, и мне пришлось придержать его за плечо, чтобы он не перелетел через стол.

– Вы хотите сказать, что к этому времени у нас уже давно мог быть ребенок?

– Как я уже сказал, они обе вызвали у меня опасения.

– Но вы могли ошибиться!

Томас покачал головой.

– Я не ошибся. В итоге они так и не отдали своих детей приемным родителям. – Коул обмяк. – Но, – продолжал Томас, – мне кажется, Тейлор другая. У нее есть страховка, так что она действует не из одной только надежды, что ее счета будут оплачены. Ей двадцать два. Да, она молода и находится в затруднительном положении, но она далеко не глупа. До того, как связаться со мной, она обращалась в другие агентства и встретилась с десятком потенциальных пар, но всех их отвергла. Она твердо настроена сделать все правильно.

– Значит, есть немалая вероятность, что она отвергнет и нас? – спросил Коул.

Томас утвердительно склонил голову.

– Такая вероятность имеется, да. Но на бумаге вы ей понравились, и она горит желанием познакомиться с вами по-настоящему.

– На каком она месяце? – спросил его я. Чем меньше был ее срок, тем больше времени у нее было на то, чтобы передумать.

– На тридцать пятой неделе.

– Уже почти!

– Да. Поначалу она сомневалась, отдавать малыша или нет, но три месяца назад решила, что для ребенка так будет лучше.

– А что отец?

– Отец значительно старше ее и женат на женщине, которая не обрадуется его неосмотрительному поступку. Я не вправе разглашать его имя, но поверьте, предъявлять права на ребенка не в его интересах. Больше всего на свете он хочет притвориться, будто всего этого инцидента никогда не было.

– Но он по-прежнему может оспорить усыновление, да?

Томас покачал головой.

– Нет. В соответствии с законами Аризоны ему вручили уведомление о намерении Тейлор отдать ребенка в другую семью. У него было тридцать дней на то, чтобы подать на отцовство.

– Но он этого не сделал?

– Именно так.

– И таким образом он не сможет впоследствии предъявить права на ребенка?

– Нет. По закону он отказался от родительских прав на свою дочь, а значит, вы будете взаимодействовать исключительно с Тейлор.

Коул взял меня за руку. Необычайно крепко.

– На дочь? То есть, это девочка?

Томас улыбнулся ему.

– Да.

Коул повернулся ко мне, и волнение в его взгляде чуть не разбило мне сердце.

– У нас может быть дочь!